Приземление оказалось весьма болезненным и сопровождалось разноцветной россыпью звезд перед глазами. Почувствовав привкус крови во рту, я поморщился. Хорошо, хоть этот удар пришелся не по лицу, иначе к вечеру меня было бы просто не узнать.

– И вот ты лежишь, будто мешок с навозом, – констатировал Райт, подходя ко мне поближе. Присел и приподнял мою голову за подбородок, чтобы удобней было глядеть в глаза. – Неужто так больно, Сети? Ну ты поплачь, поплачь и легче станет. Я, так и быть, дам тебе такую возможность. Не стану ломать твою волю сразу и немного подожду, чтобы ты понял, почему я с тобой это делаю.

Пока звезды еще танцевали, я умудрился спросить:

– И почему же?

Тогда Райт наклонился почти к самому моему уху и тихонько, но злобно прошептал:

– Муэрра, Амьен и Тефери. Не следовало тебе убивать их.

– Я никого не… – попытался сказать я, но был остановлен сильной пощечиной.

– Заткнись, сейчас я говорю, – прошипел он. – Не стоило тебе к ним вообще приближаться. Я знаю, что Бавкида и в этот раз попыталась замять дело, чтобы тебе все сошло с рук, но со мной такое не прокатит. Ей, наверное, следовало меньше болтать об этом при посторонних, но слово – не птичка.

– Я сказал, я никого…

Еще один удар и звон в ушах, похожий на колокольный.

– А я сказал: заткнись.

– Райт, что ты там возишься? – донесся сквозь туман оклик Септима. – Он признает поражение?

– Одну минуту, мастер. Мы как раз это обсуждаем, – крикнул в ответ Райт, а мне прошептал: – Ты знал, что мы дружили, Сети? Знал? Тебе следовало дважды подумать, прежде чем довести ребят до самоубийства. Они всего лишь пошутили, а ты их уничтожил. Так неужели, думаешь, что после этого я оставлю тебя в покое?

– Так это твоя месть? – мне почти удалось выговорить это с усмешкой.

– Какой догадливый! – хихикнул анаки. – Только в отличие от тебя, я никого убивать не стану, но сделаю все, чтобы твоя жизнь стала невыносимой. – Он, наконец, отпустил мое лицо и негромко проговорил: – А сейчас ты признаешь свое поражение и поползешь в медблок. Дальше я уже решу, что с тобой делать. Но если вздумаешь сопротивляться, я сверну тебе шею на глазах у всех, и никто меня за это не осудит.

Что ж, с этим трудно было не согласиться, хотя я особенной покладистостью никогда не отличался. Райт полагал, что взял надо мной верх, только ему было невдомек, что для того, чтобы одержать победу над элийром, его мало просто побить. Необходимо еще заставить его принять свое поражение, а этого-то как раз и не произошло.

Кровь капала на мат из разбитой губы и носа. Я не смотрел на Райта, сосредоточившись лишь на маленькой алой лужице, постепенно разраставшейся на полу. Каждый удар капельки о белую поверхность отдавался в моей голове молоточным боем. Я чуть приподнялся, сделав вид, будто собирался утереть лицо. Яркий свет, льющийся с потолка, больно ударил по глазам, и на его фоне мускулистая фигура Райта казалась расплывчатым темным сгустком. Его мысленный блок по-прежнему оставался непробиваем, но нетерпение, с которым он ожидал моего решения, клубилось вокруг алой дымкой.

Вдруг рядом выросла вторая тень.

– Алит Эпине, ты признаешь поражение? – спокойно спросил Септим.

– Секунду, мастер, – откликнулся я и поморщился.

Тогда Райт наклонился ко мне снова и произнес:

– Может, мне тебе врезать еще разок, чтоб ускорить процесс, а?

И именно в этот момент я, успев собрать силы в кучу для последнего броска, схватил его за руку и пустил по нему маломощный электрический разряд. Райту это большого вреда не причинило, зато заставило расслабиться и пропустить меня внутрь своих мыслей. Это напоминало падение в темный колодец, с той лишь разницей, что вместо ледяной воды меня накрыли волны чужих воспоминаний. Размытые тайны и полускрытые желания анаки окружили со всех сторон, но я, вопреки искушению, искал вовсе не их. Моей целью был узел намерений, сплетенный из гнева и желания отомстить за друзей. Собрав остатки сил в кулак, я собрался ударить по этой точке собственной волей, хоть и знал, что это наверняка полностью разрушит то, что Райт называл своим сознанием. Одним махом я мог превратить его в лишенное разума существо, да только не был уверен в том, что имел на это права. В конце концов, как бы я к нему ни относился, его мотивы были мне понятны. Да и кто сказал, что на его месте, сам я не поступил бы так же? Ведь все мы здесь наемники… с предназначением… Вдруг красивое девичье лицо явилось перед моими глазами из ниоткуда и так же быстро растворилось в мешанине чужих переживаний, заставив меня кое-что вспомнить…

Я выпустил руку Райта и кое-как поднялся на ноги. Септим, как и прежде, топтался рядом, а алиты не смели разорвать круг. Между их плеч мелькало угловатое личико Квет Ра, неотрывно следившей за ходом нашего странного поединка. И только Райт оставался на полу, без сознания, в луже собственных выделений – очевидно, я все-таки немного переборщил с электрошоком. Все остальные смотрели только на меня, и под этими взглядами я ощущал себя преступником, ожидавшим приговора суда.

– Простите, мастер, – неожиданно для самого себя пробормотал я, понурив голову.

– Теперь я лучше понимаю Аверре, – сказал вдруг Септим, и голос его в этот момент совсем не звучал осуждающе. – С вами элийрами всегда следует держать ухо востро.

Я не уловил подтекста и удивленно поднял на мастера взгляд, но он уже присел над Райтом и прощупал его пульс.

– Он жив, – констатировал Септим чуть ли не с удивлением и все до единого алиты облегченно перевели дух.

– А вы что подумали?! – возмущенно вопросил я.

Но Септим меня ответом не удостоил.

– Ты понимаешь, что теперь он тебе этого просто так не спустит? – вместо этого спросил он.

Я еще раз кинул взгляд на безмятежное лицо Райта и ответил:

– Когда он очнется, то ничего не будет помнить.

– Ему напомнят, – просто сказал мастер.

Я пожал плечами и, обведя алитов чуть насмешливым взглядом, поинтересовался:

– А у кого хватит на это смелости? Зная характер Райта, могу сказать, он сам отделает каждого, кто вздумает напомнить ему о произошедшем.

– Очень умно, Эпине, – кивнул Септим с улыбкой, которой я прежде от него никогда не видел. – С тобой, оказывается, опасно иметь дело.

Я перевел дыхание, прежде чем дать ответ.

– Только никто, почему-то, в это поверить не может. – Поклонился и, взяв Квет Ра под руку, вышел вон.

– Держи платок, – сказала она, когда мы загрузились в лифт и понеслись в сторону медицинского блока.

– Что? Опять? – спросил я, тупо глядя на не самый белый кусок ткани и вспомнив Бавкиду.

Квет Ра удивилась:

– То есть?

Но я лишь отмахнулся и забрал платок из ее тоненьких ручек. Сейчас, когда все было позади и уровень адреналина в крови снизился, мне по-настоящему стало больно. Приложив платок к ране, я облокотился о переборку и прикрыл глаза, надеясь, что монотонное и еле слышимое жужжание подъемников заставит пульсирующую внутри черепа боль немного утихнуть.

– Должна сказать, это было впечатляюще.

Устало приоткрыв один глаз, я уставился на Квет Ра. Она продолжила:

– Не обольщайся, это совсем не похвала. Смотреть на то, как вы с Райтом скачите друг вокруг друга, оказалось очень занятно, но это было больше похоже на танцы древолазов в период спаривания, чем на настоящий бой.

Разлепив и второй глаз, я отнял руку с платком от кровоточащего носа и внимательно посмотрел на бордовое пятно, расползшееся по ткани, затем снова перевел взгляд на девушку:

– И чего же, по-твоему, в нем не хватало?

– Необходимости сражаться, – спокойно ответствовала она. – Вы оба хотели начистить друг другу физиономии, но лишь затем, чтоб показать свою удаль перед зрителями. Вам нужно было, чтобы вас оценили. То был бой напоказ, а такие бои, как правило, не вызывают у меня ничего, кроме зевоты.