По совокупности заслуг маркиз де Кюстин получает от русского поэта Тютчева совершенно справедливый титул «собака», что однако не помешало многократному переизданию собачьего опуса в нашей стране.
Д. Уркварт, бывший резидент британский разведки в Константинополе, издает на протяжении многих лет русофобский журнал «Портфолио». Он ненавидит императора Николая и русских настолько сильно, что взахлеб расхваливает Османскую Турцию как носительницу высокой, оригинальной культуры. Такие оригинальные черты турецкой культуры, как захват людей в рабство и массовые убийства мирного населения, (что было продемонстрировано совсем недавно во время Греческого восстания) совсем не мешают британскому свободолюбцу.
Большим авторитетом для Уркварта служит профессор Мицкевич из Парижского университета. Этот польский поэт, ставший большим парижским ученым, на своих лекциях устанавливает тождество русских с древними кровожадными ассирийцами и вавилонянами — причем на основе науки филология. Ученый поэт совершает замечательное открытие в области языкознания. Оказывается, имя вавилонского царя Навуходоносор-Небукаднецар — это русская фраза: «Нет Бога кроме царя».
На ниве борьбы с русской «тиранией» подвизались на Западе не только польские иммигранты. Мицкевича с Чарторыйским переплюнули Герцен с Бакуниным, добавив ко лжи мерзость предательства.
Почти одновременно с началом Восточной войны, Александер Герцен, известный среди антироссийских диверсантов как Искандер, приезжает в Лондон.
Выпускник московского университета, прилежный слушатель либерального историка Грановского и член западнических кружков, незадолго до отъезда он выгодно продает свои деревни, и движется на Запад с хорошим капиталом. (Для дальнейшего улучшения материального положения он ухитряется реализовать при помощи парижских Ротшильдов билеты московской сохранной кассы, которые вообще не имели хождения на Западе.)[196]
Здесь Герцен немедленно попадает в гущу западной общественной жизни. В июне 1848 на его глазах французские национал-либералы планомерно уничтожают рабочих — солдаты Кавеньяка расстреливают 11 тысяч человек, недовольных своей нищетой после отмены общественных работ. Пролетариев убивают без суда и следствия, с методичностью, которую мы обычно приписываем нацистам, однако это происходит ради спасения буржуазной «свободы». Проблема голодных ртов решена с замечательной эффективностью — их просто засыпали могильной землей. Александр Иванович в шоке, ему даже захотелось, чтобы на Монмартре вновь появились казачьи разъезды. Однако он мужественно преодолевает свои эмоциональные позывы и продолжает борьбу против «царизма». Как сообщает Большая советская энциклопедия: «Вольная русская типография основана А. И. Герценом в Лондоне в феврале 1853 при содействии польских эмигрантов для печатания запрещённых в России революционных произведений. Летом 1853 в Вольной русской типографии напечатаны прокламации Герцена «Юрьев день! Юрьев день!» и «Поляки прощают нас». В первые годы издания Вольной русской типографии нелегально доставлялись в Россию поляками-эмигрантами и немногими русскими сотрудниками типографии.» Что-то слишком густо по части поляков. А название прокламации «Поляки прощают нас» напоминают мне фразу из фильма «Список Шиндлера», где комендант нацистского концлагеря в меланхолической позе повторяет «Я вас прощаю», обращаясь к заключенным. Поляки нас прощают, за то что убивали нас в 1812 и за то, что опустошили десятки наших городов и сотни селений в Смуту, сожгли и истребили пол-Москвы в 1611, за резню в Великих Луках в 1581 и в Стародубе в 1535, за то, что триста лет кромсали Русь, превращая русских крестьян в быдло для панов. (Однако врет Герцен, как любой одержимый русофобскими бесами. Не прощали поляки нас и не простят никогда. В войну 1919–1920, когда польская армия дошла до Киева и Минска, она убивала всех подряд, кого подозревала в симпатиях не только к большевизму, но и к России; а в польских лагерях были уморены десятки тысяч русских, как мужиков, одетых в красноармейские шинели, так и интернированных солдат царской и белой армий).
Сведений о том, на какие деньги основано Герценом некоммерческое предприятие под звучным именем «Вольная русская типография», нет. Вряд ли на свои, учитывая то, что богатый Герцен не давал своим бедным друзьям, включая Белинского, ни копейки. Еще ни один герценовед не попробовал покопаться в архивах английских госслужб, относящихся к середине 19 в.
Герцен ни разу не попробовал покритиковать английские власти за все время пребывания в Лондоне — к примеру, за умирающую от голода Ирландию или за опиумные войны.
Ко времени переезда в Англию Герцен уже отказался от либерализма и стал сторонником социализма в сен-симоновском стиле.
Зачем британским властям сен-симонизм, почто польской шляхте социализм? Никакой идейной связи между британскими банкирами, между «прощающими нас» польскими националистами и социалистом-утопистом Герценом не существовало, однако общая цель у них все-таки имелась — развал Российской империи, всемерное ослабление российского государства. И очень четко определяли враги России, что в Герцене, и ему подобных, нет ни грамма русского национального чувства, несмотря на обильное употребление слов «община» и «русский».
Данилевский замечает: «Русский в глазах их (европейцев) может претендовать на достоинство человека только тогда, когда потерял уже свой национальный облик.»
Порой перо Герцена выдает его с потрохами. Он перестает контролировать себя и пишет как обычный русофоб, ничем не связанный с Россией.
«Россия налегла, как вампир, на судьбы Европы», «это царство (Россия), неизвестное двести лет назад, явилось вдруг, без всяких прав, без всякого приглашения, грубо и громко заговорило в совете европейских держав и потребовало себе доли в добыче», — это он жжет глаголом в письме французскому историку Мишле.[197]
Я не знаю, какой гений, с помощью каких интеллектуальных доказательств может доказать, что разгром и расчленение России, ее унижение должно пойти на пользу русскому народу. Герцен таких доказательств нам не оставил. Возможно за такие доказательства возьмутся Гайдар, Немцов или Гонтмахер. В случае успеха, они будут достойны Нобелевской премии в области химии.
До сих пор Герцен — одна из самых уважаемых личностей в интеллигентском пантеоне, без пятна порока; в Петербурге стоит кузница педагогических кадров его имени. Неужели будущие учителя должны учиться патриотизму на его примере. Неужели в России было мало писателей лучше, чем Искандер? Писателей было много, хороших и разных, но Герцен выразил собой распространенный типаж российского интеллигента.
Усилия разнообразных русофобов, как западных, так и импортированных из России, не пропали даром. Шовинистическая западная пресса сформировала устойчивый «социальный заказ» на их плоские мысли. На родине всех печатных «свобод», в Британии, публике были настолько привиты антироссийские мнения, что по словам В. Кобдена, сторонника мирного урегулирования англо-русского конфликта, выступать перед ней на митинге было все равно что перед «сворой бешеных псов».[198] Зато английская пресса подчеркивала вхождение Турции в круг цивилизованных европейских стран. А Луи-Наполеон лишился прежнего ореола авантюриста, окруженного паразитами и проститутками.
Отнюдь не наши, а французские церковные иерархи придали наступающей войне религиозный характер. Архиепископ Парижский Сибур благословил борьбу с русскими такими словами: «Война, в которую Франция вступила с Россией, не есть война политическая, но война священная».[199] Ну, если можно кардиналу, то и я не откажу себе в усматривании параллелей между событиями 1853–1856 и 1204–1205 гг. — временем Четвертого крестового похода. В обеих войнах Запад ставил целью разгром ведущего восточно-христианского государства, захват контроля над Черноморскими проливами, Балканами и Передней Азией.
