Лиссандра усмехнулась:

– Я сказала: «Знаю и все. А знаешь, почему все время достается тебе, а не нам?» Она ничего не ответила, просто смотрела на меня этим своим цепким взглядом, от которого внутри все переворачивается. Ты знаешь, как она это умеет. А меня снова несло. Как и каждый раз, когда я злилась, а она была рядом. Знаешь, пап, я как будто пыталась нащупать границы дозволенного. Каждый раз. Я проверяла, сколько еще она мне позволит. Когда остановит. Она не останавливала. Никогда. Позволяя мне абсолютно все. Я продолжила тогда: «Потому что ты ему не родная, на своих детей он никогда не поднимет руку». Она тогда просто прикрыла глаза на несколько секунд и закусила губу. Я думала, что она заплачет. Но она просто посмотрела сквозь меня и сказала: «Да, ты права». После этого она просто легла к себе и все. Мы больше не разговаривали в тот вечер. Я чувствовала себя так фигово, но моя гордость не позволяла мне извиниться. Мы были детьми, и со временем все наладилось. Но мне все еще кажется, что она помнит каждое слово, сказанное мной и тогда, и когда-либо еще.

Максимилиан глубоко вздохнул, потер виски и тихо проговорил:

– И кого я из вас вырастил?

– Чудовищ, папа, чудовищ. Она оберегала нас и от тебя, и от самих себя. Но мы этого не ценили.

– Ты пришла ко мне по этому поводу лишь однажды. Тебе было шестнадцать, Алисе, значит, пятнадцать. Я снова избил ее, даже уже не помню, за что. Но это точно был твой косяк. Ты постучалась ко мне в кабинет. Тихо вошла. И сказала: «Папа, это была не Алиса. Ты зря ее наказал». Я спросил: «И кто же это был?». Ты сказала, что сама это сделала. Я тебя так зауважал в тот момент, что даже не мог злиться. Но ответил: «Алиса получила за свое упрямство. Она могла сказать, что это ты. Во всем остальном же ей честности не занимать». А ты посмотрела на меня так проникновенно. Так искренне. С тебя будто слетела вся твоя спесь и желчь. Посмотрела и прошептала: «Ты же знаешь, что она так никогда не сделает». И ушла. Я сидел всю ночь. Думал. Думал, что раз ты пришла и призналась, значит, не все потеряно. Я ошибался. И ты, и Артемий натворили еще много не самых хороших дел. И каждый раз она брала это на себя. Я ждал честности. Пусть не от него. Пусть от тебя. Но, видимо, это была разовая акция. А Алиса каждый раз покорно ложилась под мой ремень. Даже когда умела держать меч получше моего, и в одиночку заваливала безумных чудовищ. Каждый раз она покорялась мне, чтобы я наказал ее вместо вас. Порой мне даже кажется, что только вместо тебя.

– Почему? Артем тоже творил много дел.

Максимилиан замолчал. Откинул голову, опираясь затылком на стену.

– Ей было двенадцать. Она тогда призналась тебе, и все эти слухи, которые поползли, дошли и до меня. Я тогда вызвал ее. Орал, как бешеный. Сказал, чтобы она и думать об этом забыла. Кричал, что выбью эту дурь и из нее, и из тебя. Она тогда подошла ко мне, встала передо мной, глядя прямо в глаза, и сказала такие слова, я аж себя последней тварью почувствовал. Алиса сказала, что я могу даже убить ее, но от этих чувств она не откажется ни при каких условиях. И что с ней я могу делать все, что посчитаю нужным, но если трону тебя…

– То, что? – тихо спросила Лиссандра, не дождавшись продолжения.

– То она придет и задушит меня во сне. Мелкая, мне до пояса ростом. Стояла, задрав голову, и говорила, что убьет меня, если я причиню тебе вред. Я бы хотел посмеяться, но в ее глазах было столько решимости… Я просто молча кивнул. А потом выпорол ее, как и обещал. Подошел, спросил, не передумала ли она по поводу тебя. Она сказала «нет» и ушла. Больше мы эту тему не поднимали до того, как она попросила переселиться от тебя.

Мужчина замолчал, прикрыв глаза. И он, и его дочь думали о чем-то своем, но мысли каждого невольно возвращались к худой, почти безжизненной девушке, лежащей за стеклом. Такой близкой и такой далекой. Совершенно не похожей на них, но такой родной для каждого из Штернов.

Лиссандра тихо всхлипнула, смахивая пальцами слезу со щеки.

– Что делать дальше, пап?

– А что ты сама думаешь?

– Я не знаю, пап, – прошептала девушка, – когда ты принес ее всю в крови, безжизненную, я как будто сама умерла. Я пыталась завести ее сердце, понимая, что если у меня не получится, то зачем мне жить? Своими руками погубила самого близкого человека, и… Зачем это все?

– Самого близкого? – чуть прищурив глаза переспросил мужчина.

– Да, пап, – кивнула Лиссандра. – Уже довольно много лет, как она мой самый близкий человек. Просто я поняла это слишком поздно.

– Расскажешь?

– В другой раз, – устало улыбнулась девушка. – В другой раз.

Максимилиан кивнул.

– Тебе сейчас придется бороться не с собой, а с ней и ее демонами, если ты хочешь вернуть прежнюю Алису. И одному Всевышнему известно, сколько тебе понадобится времени.

– Пап… а ты будешь на моей стороне?

– Я всегда был на стороне своих детей. Даже когда это вредило другим. В том числе сейчас.

Они постояли еще немного в тишине.

– Наблюдай за ней, Лиссандра. Когда очнется, скажи мне. Хочу с ней поговорить.

– Если она захочет с нами говорить, – упавшим голосом произнесла девушка.

– Выходит, ты плохо ее знаешь. Она живет с чувством слишком большой благодарности к нашей семье. Так что она поговорит, даже если не захочет этого. Я пойду. А тебе не мешало бы отдохнуть.

Мужчина поцеловал дочь в затылок и ушел к себе.

– Хорошо, папа, – бесцветно произнесла девушка ему вслед.

***

Сознание Алисы возвращалось к ней урывками. Казалось, что она будто просыпается, но тело снова падало в темноту. Вокруг было пусто и темно. Девушке казалось, что она куда-то идет, но этот путь был бесконечным. Сон обрывался, и все начиналось сначала. В голове стояла звенящая тишина.

Когда Алисе, наконец, удалось удержать сознание хотя бы на несколько минут, она открыла глаза. Яркий свет ударил по ним, вынуждая зажмуриться. Девушка поморгала несколько раз, привыкая к освещению. Алиса хотела осмотреться, но каждый поворот головы давался с трудом. Тошнота постоянно подкатывала к горлу, голова кружилась, предметы в глазах теряли свою форму. По белому потолку, мерному пищанию и стойкому запаху медикаментов девушка узнала больничный блок. Значит, ее спасли и теперь наблюдают.

Алиса хмыкнула, спокойно укладываясь обратно на подушку. Туго перебинтованные руки ныли. Тяжесть в голове не давала расслабиться. Девушка закрыла глаза и снова провалилась в темноту.

Следующее пробуждение далось ей чуть лучше. Очертания предметов теперь не были такими размытыми. От каждого движения не выворачивался желудок. После определения места, где она лежит, Алисе больше не хотелось осматриваться. Она знала до мелочей каждый уголок в каждой лаборатории. К тому же она знала, что скоро к ней придет кто-то из Штернов.

Жутко хотелось пить. От попытки выстроить хоть какую-то цепочку воспоминаний дико заболела голова. Девушка облизала пересохшие губы, прикрывая глаза.

Со стороны двери раздался стук. Алиса медленно повернула голову, игнорируя тошноту, которая накатывала с новой силой.

В комнату вошли близнецы Штерн.

– Привет, – нестройным хором тихо произнесли они.

Алиса осторожно кивнула, внимательно наблюдая за каждым из них. Артем осунулся. Под его глазами были огромные мешки, будто он долгое время не спал. Его светло-русые волосы, за которыми он всегда активно ухаживал, сейчас были помятыми и всклокоченными.

Лиссандра выглядела как всегда аккуратно. Но ее лицо, обычно очень эмоциональное, сейчас не выражало ничего. Цвет кожи был сероватым, как будто она плохо себя чувствовала.

Алиса молчала, ожидая, когда кто-нибудь из близнецов заговорит. Первым сдался Артем.

– Алиса, я… Я бы хотел извиниться… ну, – слова давались ему тяжело. – За то, что случилось в подвале. Я…

– Не надо, – перебила его Алиса, облизывая губы, которые тут же потрескались от движения. Во рту появился металлический привкус. – В подвале каждый из нас боролся со своими демонами, – девушка перевела взгляд на Лиссандру. – И каждый с разной долей успешности.