– Мне они и не нужны. Достаточно того, что я видел, – сказал Веденеев и на секунду закрыл глаза.

Его лицо исказила гримаса боли. Не физической, душевной.

– Тогда отправляйтесь домой и ждите звонка, – проговорил Гуров. – Но учтите, что сегодня новостей не будет. Мне понадобится время на то, чтобы проанализировать информацию, которую я получу, и принять решение. Езжайте домой, попытайтесь поспать. Быть может, есть смысл принять какое-то успокоительное средство.

– Я понял, спасибо. Буду ждать. – Веденеев не стал прощаться, пошел к перекрестку, на полдороге остановился, повернулся и заявил: – Жена думает, что виновником трагедии является Игорь Никифоров. Проверьте его.

Гуров промолчал. Веденеев устало махнул рукой и ушел.

Полковник еще какое-то время оставался на месте, затем набрал номер напарника, старинного друга Стаса Крячко и предупредил его о том, что в управление сегодня не вернется. Потом он дошел до парковки, где оставил свой «Пежо», сел в него и поехал в Алтуфьево.

С генералом Петром Николаевичем Орловым полковника Гурова связывали не только служебные отношения. За много лет совместной службы их общение переросло в крепкую дружбу. Лев Иванович периодически бывал на даче у супругов Орловых. Его жена Мария охотно принимала генеральскую чету в своем доме. Особых сложностей с разграничением служебных и чисто личных отношений ни тот, ни другой не испытывали потому, что старались не смешивать отдых и работу.

Но в этот раз сыщику пришлось изменить неписаное правило. Из управления генерал уехал два часа назад, а отложить разговор до утра Гуров не мог.

Он побывал в Алтуфьеве, пообщался со следователем Юдиным и понял, что дело Ивана Веденеева тамошним сыскарям не потянуть. Вовсе не потому, что желания нет или опыта не хватит. Просто так уж сложились обстоятельства, что за последнюю неделю на одного опера этого отдела навалилось до пяти текущих дел. Все в стадии разработки и, разумеется, исключительной сложности.

Юдин принял полковника с прохладцей. Он ввел его в курс дела, не требуя подтверждения правомочности вопросов, заверил, что следствие идет полным ходом. Мол, оперативники начали отрабатывать возможные версии, беспокоиться совершенно не о чем.

Однако у Гурова его заверения особого доверия не вызвали. Он выяснил, кто из оперуполномоченных занимался делом Веденеева, и отправился на поиски капитана Мусейко.

Разговор с ним шел совсем иначе. Погоны полковника и упоминание главного управления не вызвали у Мусейко ни трепета, ни страха. Напротив, он даже обрадовался.

– Вот это удача! – заявил капитан, узнав о цели визита сыщика. – Такое везение, прямо как по заказу.

– В чем же везение? – осведомился Гуров.

– Да как же? Вы же из главка, да еще и с личным интересом. Следовательно, дело без всяких проблем можно вам перекинуть, снизу вверх.

– Очень хочется?

– Судите сами, товарищ полковник. У меня за последние восемь дней два грабежа, один разбой, поножовщина в баре с летальным исходом, – начал перечислять Мусейко. – А теперь еще и труп в багажнике. Успею я все разгрести? Это только у меня. Нас тут шесть оперов, и у каждого март месяц урожайный. Напарника забрали, я один к делу Веденеева приписан. Сегодня только и успел, что на выезд съездить да рапорта заполнить. На кладбище свидетелей поискал, да только хрен там кого найдешь. Сторож вроде есть, а пользы от него как от памятника. Дрыхнет всю ночь в своей будке, хорошо, если территорию раз в сутки обходит, а то и этого не делает.

– Почему же следователь Юдин об этом молчит, говорит, что у него все под контролем?

– Потому что вы из главка, – просто ответил Мусейко. – Вдруг проверяющий? Вы вопросы зададите и уедете докладную писать, а нам потом расхлебывать.

– Думаете, он тоже будет рад избавиться от дела Веденеева?

– Без сомнения, – уверенно произнес Мусейко.

– Спасибо за откровенность, – сказал Гуров. – С патологоанатомом поможете пересечься? Хочу услышать, что он обо всем этом думает.

– Легко! – Мусейко набрал номер патологоанатома, объяснил ситуацию, и тот обещал полковника принять. – Ну вот! Дело в шляпе. Здесь недалеко, метров сто по прямой. Спросите Вадима Сергеева.

– За помощь отдельное спасибо.

– Так мне есть смысл надеяться? – Этот вопрос застал сыщика уже в дверях.

– На этот счет мне с начальством переговорить нужно. Нас ведь за нераскрытые дела тоже премиями не одаривают, – ответил Лев Иванович, попрощался с Мусейко и ушел.

Вадим Сергеев встретил его у дверей морга.

– Вы из главка? – докуривая сигарету, спросил он.

– Так точно. Полковник Гуров.

– Пойдемте, вам есть на что посмотреть.

Эта фраза не отражала и десятой доли того, что довелось увидеть сыщику. Состояние трупа вызывало ужас даже при беглом осмотре. Патологоанатом же изучил все травмы досконально.

Он сказал, что девятнадцатилетнего парня пытали долго и изощренно. Нет, это были не профессионалы из определенных структур, дилетанты, но совершенно лишенные чувства сострадания и даже доли благоразумия.

Гурову хватило одного взгляда, чтобы понять одну важную вещь. Иван не владел той информацией, которая нужна была его палачам. Иначе он выдал бы все еще на начальном этапе пыток.

Из отчета патологоанатома выходило, что мучили парня долго, никак не менее двадцати часов. Следы от первых ран успели состариться настолько, что разница во времени стала очевидна. Колотые и резаные раны, следы от ударов тупым предметом на предплечьях, ступнях, коленях и спине, ожоги, следы удушения на шее. Все это в огромном количестве, но без расчета изувечить до смерти.

В конечном итоге умер парнишка от внутренних разрывов печени, почек и селезенки. Он просто истек кровью, пока лежал в багажнике.

Патологоанатом выразил сомнения по поводу того, могли ли врачи спасти Ивана, если бы он был найден раньше. По его мнению, вероятность положительного исхода была крайне мала.

– Равносильно чуду, – заявил он. – Преступники отвезли его на кладбище, когда поняли, что он уже не жилец.

Все это заставило полковника поступиться принципами и поехать к генералу с рабочими вопросами во внерабочее время.

Орлов оказался дома.

Увидев выражение лица друга, он провел его на кухню, плотно прикрыл дверь и только тогда спросил:

– Что-то серьезное?

– Очень серьезное, – ответил Гуров, потер лицо, пытаясь сбросить усталость, оперся локтями о столешницу и начал подробный доклад.

Говорил он довольно долго, с полчаса. За все это время Орлов ни разу не перебил его, не задал ни одного вопроса.

Когда полковник замолчал, Петр Николаевич глубоко вздохнул и спросил:

– Значит, ты хочешь перетащить это дело к нам, да?

– Разве у меня есть выбор? – проговорил Гуров.

– Говорят, что он есть всегда, но это однозначно не твой случай.

– Вот и я так думаю, – сказал Лев Иванович. – В голове не укладывается, как до такого зверства человек дойти может.

– А я вот все думаю, за что его так? Что мог натворить несчастный мальчишка, чтобы попасть в такую мясорубку? – Орлова аж передернуло. – В девяностых и то не все так лютовали.

– Это да. – Гуров покачал головой. – Думаю, эти негодяи так и не поняли, что парню просто нечего было им сказать.

– Или все же было. – Орлов пожал плечами. – Быть может, этот парень обладал железной волей.

– Разве что он кого-то выгораживал, подставить не хотел.

– Друга? – спросил Орлов, вспомнив про Никифорова. – Его, кстати, в полицию уже вызывали?

– Нет, Петр, не вызывали. У них там такой аврал, что до этого не так скоро руки дойдут. А мы с Крячко сейчас не в напряге.

– Что, сильно зацепило? – спросил Орлов и невесело улыбнулся.

– Все равно ведь полезу, ты же меня знаешь, – честно признался Гуров. – Ты бы видел, Петр, что они с ним сделали!

– А если окажется, что мальчик сам не из белых и пушистых? Разочарования не боишься?