Старуха говорила медленно, ее язык почему-то сильно отличался от крестьянского, к которому Сара привыкла уже в своих пациентах:

– Я хочу передать тебе способность лечить людей не так, как ты привыкла. У тебя есть для этого всё. К тому же ты врач, хотя твой диплом тут не имеет значения. Но если будешь владеть не только своим, медицинским знанием, но и этим, то тебе не будет цены. Я долго искала тебя.

Сара сперва растерянно заулыбалась, потом ее разобрал смех:

– Это шутка?

Старуха же была сама серьезность, смотрела внимательно, пристально, и как-то очень весомо, но слегка огорченно в глаза молодой докторши:

– Я послезавтра приеду.

Уже на следующий день стало ясно, что мальчик резко пошел на поправку, язвы стали засыхать, а воспаление внушать оптимизм. Но вряд ли это была старухина заслуга:

"Не могу же я, выпускница лучшего медицинского факультета Европы верить в шептания, в дурацкую магию! Это бред какой-то! Чепуха! Это вполне может быть объяснено научно."

Но тут внезапно в ее внутренний монолог вторгся какой-то чужой, странный, противный голос сознания, насмешливо спросивший:

«А чего ж ты не вылечила ребенка до старухиного прихода? Ты же видела, что у мальца рецидив с быстрой динамикой? И все твои лекарства бессильны?»

Растерянный дипломированный доктор пыталась парировать этому голосу:

«Но есть вещи, которые не могут быть объяснены, просто в силу недостатка информации!»

Насмешливый гость в ее сознании не унимался, иронизировал еще развязней:

«А почему ты считаешь, что метод старухи не может быть именно той информацией, которой ты не обладаешь? Возможно, что и лечение русской ведьмы объяснимо научно, просто ты, в силу своего невежества этого не понимаешь!»

Этот гнусный голос, нет, не голос, какая-то голосо-мысль, казалось, издевалась над доктором, но формально логика была безупречна.

Докторша раздраженно подумала: «Кто ты такой, черт возьми? И почему ты лезешь в мое сознание?»

Но голос только усмехнулся и более не приходил.

Это нечто новое: чужие, наглые мысли в сознании.

Очень возможно, Сара и вправду чего-то не понимала или знала однобоко, только со своей, доступной ее разуму и опыту точки бытия.

Нет, разумеется, надо сомневаться во всем, как советовал ее кумир Декарт, сомнение стало ее второй натурой, даже в вещах простых часто одергивала себя, если это принимало комические формы.

Но тут ситуация, когда полученные знания опровергались всем, что видела собственными глазами, но никак не могло быть объяснено рассудочно.

Можно, конечно, прикинуться дурочкой и тупо твердить о совпадении, только внезапное исцеление мальчика вопреки прогнозам всех умных книжек и медицинских справочников холодно и ясно констатировало факт. А с фактом спорить бесполезно, а даже и глупо.

Разумеется, Сара слышала о таких случаях на лекциях в Цюрихе, большинство профессоров над этим смеялось, говоря будущим врачам, что настоящий доктор пользуется только логическими категориями и не верит в бабкины сказки, заговоры и прочую ненаучную чушь. Лишь только один профессор Штайнер, ее академический руководитель, не смеялся никогда. Он, справедливости ради, и не утверждал обратного, уходя от темы, а только призывал учиться у всего, что врач видит и ощущает, каким бы парадоксальным или невероятным ему это ни казалось:

– Человек слишком мало знает, чтобы считать себя царем природы, парадоксальное – всего лишь не понятая ортодоксальность.

Сейчас Сара с теплотой вспомнила своего учителя и даже представила его назидательно поднятый указательный палец:

– Учись, Сара. Учись всю жизнь, учись у всего, что может принести тебе знание. Познание часто бывает неожиданным, приходит внезапно, иногда из мусора, иногда во сне, но оттого не становится менее ценным. Возможно, именно там, в куче дерьма лежит алмаз. Ищи его, даже если твои поиски будут казаться бесполезными и глупыми, даже когда будет противно. А главное – доверяй себе!

Трудным было это решение. «Полезно любое знание, даже фальшивое, ибо как еще можно отличить настоящее от ложного? Только путем сравнения. Если я попробую и у меня не получится, значит ли это, что старая ведьма ― мошенница? Нет… пожалуй, нет, скорее я чего то не знаю и не умею.»

Сидела за завтраком над нетронутой тарелкой, рассеяно смотрела куда-то в угол. Эрнст спросил с улыбкой:

– Что-то случилось? Ты уже который день сама не своя. Надеюсь, у меня нет соперника?

Муж шутливо пытался ободрить жену. Саре пришлось рассказать о своей проблеме.

– Разве ты что-то теряешь?

– Эрни, а как быть с самоуважением? Как ты представляешь меня в роли шарлатанки? Черт возьми! Что за… задачки подкидывает судьба…

– Думаю, самоуважение тут ни при чем. Делай так, как подсказывает тебе чутье. Твое женское чутье.

Наконец, в третий раз старуха приехала, на той же телеге что и прежде, с тем же возницей. Теперь уже Сара с нетерпением ждала ее, встретила у входа. Старуха внимательно посмотрела на улыбающуюся докторшу:

– А ты умнее, чем я думала! Вижу, ты приняла решение?

– Да…

Сара на выдохе произнесла это слово, ноги сделались слегка ватными, подкосились, голова закружилась, но быстро с собой справилась.

Старуха проделала те же самые пассы, что и прежде, сопровождая шептанием у ноги мальчика, повернулась к Саре:

– Всегда делай это не менее трех раз. Даже если видишь, что двух раз довольно. Три раза – это важно и не спрашивай, почему. Я и сама не знаю.

Они расположились в кабинете, доктор отпустила домой девушку, помогавшую в больнице в качестве медсестры.

– Пиши… Все, что я тебе скажу, ты должна выучить наизусть.

Старуха более часа диктовала быстро записывающей "ученице" тексты заговоров. Каждая такая "молитва" соответствовала какой-то болезни или дисфункции. Некоторые были смешными, если не сказать глупыми: "от головной боли," например. Или «от живота».

Словом, Сара писала и не верила себе самой! Но приходилось верить.

– А теперь самое главное… Запомни Сара: то, что заговариваешь – не безобидно. Ты берешь на себя болезнь, пропускаешь сквозь себя же, а потом выплескиваешь прочь. У каждого это бывает по-разному, как будет у тебя, я не знаю – поймешь сама. Перед заговором, если можешь, с утра ничего не ешь, это будет легче переносить. Также нельзя заговаривать в месячные. И никогда! Слышишь? Никогда не делай это, если ты немного выпила вина или пива. Иначе ты себя погубишь.

Последнее было лишним, Сара почти не употребляла алкоголь.

Перед уходом старая ведьма обняла докторицу, внимательно, как бы запоминая, смотрела в глаза:

– И еще одно. Никогда не отказывайся от благодарности, любой благодарности тех, кого ты лечишь. Даже если тебе это не нужно ― выбросишь потом. Отдашь кому-то…

Старуха подняла палец:

– Но никогда ничего не проси! Сами дадут, если хотят, это же их здоровье. Ты только посредник между даром и людьми. Остальное поймешь сама. Я скоро умру, но то, что тебе передала не может исчезнуть, если захочешь помереть, ты должна тоже передать это кому-то. Потом. Иначе долго будешь мучиться на этом свете… как я..

Последние слова старухи снова посеяли в сознании доктора медицины насмешку: «Глупо это все… и я дура, что дала себя вовлечь».

Сара пока что не понимала того, что приняла в свою жизнь, в свою душу, в свою сущность. Старая же ведьма с нежностью смотрела на докторшу, казалось, взгляд одухотворен, глаза внезапно увлажнились, но отчего-то старуха резко развернулась и поковыляла к повозке.

Возможность проверить свою новую стезю представилась очень быстро. Уже на следующее утро пришла молодая пара, новорожденный, двухмесячный ребенок их кричал не переставая вот уже вторые сутки подряд. Сара внимательно обследовала крошечного пациента, долго прослушивала стетоскопом, осторожно щупала животик, проверяла реакции других органов, но причины так и не обнаружила.