– Аппетита нет. Кроме того, у меня почки болят.

– Ну вот, а говорите, жалоб нет. Значит есть?

– Мои жалобы не помогут. Ваши румынские коллеги постарались, усердно постучали по почкам.

– Меня это не интересует, – резко оборвала Нина Михайловна.

Александр кисло усмехнулся:

– Ну вы же спросили про жалобы – я и ответил.

– Вы предали родину, гражданин Беккер…

– Это не так…

устало ответил сидящий на стуле небритый мужчина.

– Я только выпил вина и решил искупаться в море. А тут подоспели румынские секуритате на моторке… дальше вы знаете.

– А вы всегда купаетесь по ночам?

– По ночам тоже… Перед сном полезно, спится хорошо – усмехнулся арестант.

– Александр Эрнстович, – глаза дознавателя сузились, – давайте перестанем шутить! В стенах этого учреждения над шутками не смеются… Пожалуй, даже наоборот: шутки вызывают обратную реакцию.

Последняя фраза произнесена с некоторой язвительностью:

– Поэтому оставьте ваше чувство юмора для жены и матери. Про ребенка я уж не говорю: ваша дочь этого не поймет. Судя по всему, ваша шутка затянется лет на десять… крытки! Знаете, что это – "крытка"?

Арестант опустив голову и не поднимая глаз, отрицательно покачал головой:

– Нет.

– Это тюрьма особого режима. Для государственных преступников.

– Но я не совершал преступления, – Александр поднял голову.

– Это решает суд! – иронично, со смешком отозвалась Нина Михайловна, – но… вернемся к вашему купанию… В ваши плавки был вшит заклеенный в водонепроницаемую пленку паспорт. На ваше имя. Вы всегда носите свой паспорт в трусах?

– Там был не только паспорт, но и деньги. Я вообще боюсь оставлять документы и деньги без присмотра. Украдут же, – с некоторой долей насмешки отозвался подследственный.

– Вряд ли суд вам поверит, -

с улыбкой откликнулась на это следователь,

– Скорее, наоборот: это будет расценено как доказательство ваших намерений о бегстве, а значит и о предательстве родины! Александр Эрнстович… Ну, вы не первый, кто вот так…

дознаватель усмехнулась:

– …объясняет свой паспорт в трусах!

– Но ведь я не нарушал границу СССР!

– Кто это вам сказал?! Ошибаетесь! Борт судна – это государственная граница страны! Неужто вы об этом не знали? Не-ет! Вы об этом прекрасно знали, и даже расписывались, что проинформированы! А даже если и нет, то незнание закона не освобождает от ответственности.

Произнесла всё это с насмешкой, нарочито поучительным тоном.

Александр знал об этом, конечно. Это первое, что с самым серьезным видом сообщали всем, прибывающим на круизный теплоход по Черному морю.

– Вот тут нам… румынские товарищи докладывают… что вы угрожали им ножом, в момент задержания.

Александр вскинулся в недоумении:

– Я!? Этого не было!

– Вот это, – Нина Михайловна потрясла документом, – официальный документ! Документ работников государственной безопасности Румынской Народной Республики! В нем излагается, что гражданин Беккер Александр Эрнстович, был задержан при попытке пересечения границы СССР в скобках: круизного судна теплохода и угрожал работникам службы безопасности пассажирского порта при задержании оружием, в скобках, ножом. В результате чего, в момент задержания, к нарушителю А. Беккеру пограничной службой и работниками Секуритате были применены спецсредства. Это к вопросу о ваших почках.

Нина Михайловна долгим неприятным вглядом смотрела на подследственного, убедившись, что произвела нужный эффект, молвила:

– Знаете, что это? – сделала основной упор на слово "что", тщательно, с паузами, для вящей убедительности разделяя слова,

– это… тяжкое… государственное… преступление. От десяти до пятнадцати лет или…смертная казнь.

Глаза арестанта покраснели и наполнились страданием:

– Но у меня не было никакого ножа! Это неправда! Румыны написали неправду!

"Поплыл, голубчик", удовлетворенно подумала дознавательница.

Нина Михайловна смотрела на растерянного и готового расплакаться мужчину, попыталась успокоить, впрочем, весьма язвительно, в глазах появилось презрение:

– Александр… ну что вы! Плакать станете? Я хоть и сотрудник КГБ, но все-таки женщина! Самому-то не стыдно?

Нина Михайловна налила воды из графина, вздохнула:

– Попейте водички… Еще раз. Если не было ножа, все стало бы проще, но нож – это оружие, отягчающее обстоятельство, основное доказательство вашей вины, с ножом всё гораздо хуже. Оч-чень хуже!

– Да не было у меня ножа! – Александр вскричал, слезы показались на его глазах. Он вскочил на ноги.

– А ну-ка сядьте! И успокойтесь, – приказала властным тоном,

– Ведешь себя как баба! – женщина с шиньоном на голове на мгновение перешла на "ты".

– Повторяю: статья шестьдесят четыре УК РСФСР, измена родине путем бегства за границу, от десяти до пятнадцати лет лишения свободы. А применение оружия серьезно отягощает вашу вину. Так что… все очень кисло, Александр Эрнстович.

Нина Михайловна – опытный сотрудник.

По выражению лица, глаз, по обертонам голоса догадывалась, о чем думает и мечтает это глупое "бревно", – так называли у них в конторе людей, пытающихся бежать из СССР вплавь, по воде. Она знала также: подследственный хочет сейчас одного: умереть. Обещанные ему тюремные мучения столь длинны и бессмысленны, что об этом мечтают практически все, кому впервые предстоит окунуться в жестокий тюремный мир СССР.

После некоторой паузы, выдавила холодно:

– Но на высшую меру не надейтесь, этого сейчас уже нет, времена не те! Да и смерть слишком легкое наказание для таких предателей как вы! Придется помучаться, Александр Эрнстович! Но я только дознаватель, на этом моя функция закончилась, передам вас другому сотруднику, следователю, он будет решать что с вами делать дальше.

Нина Михайловна взяла со стола маленький клочок бумаги, написала на нем несколько слов и пододвинула арестованному, тот прочел: "Саша, соглашайся! Иначе твоя жизнь будет адом".

Потом быстро взяла этот клочок и сожгла в пепельнице. Закончив манипуляции, кнопкой вызвала охранника.

Арестанта увели, Нина Михайловна вошла в кабинет, за столом сидел мужчина в гражданском костюме:

– Ну что, он твой!

– Потёк?

– Да! – добавив со смешком, – а ты говорил не потечет!

– Записку написала?

Нина Михайловна, игриво:

– А то! Всё как учили! Материал готов к разработке.

– Ладно, завтра займусь.

На следующее утро:

– Здравствуйте, Александр Эрнстович! Меня зовут Полесов Виктор Васильевич. Я ваш следователь от комитета государственной безопасности. В принципе нам все ясно, остались только формальности – ваша подпись под протоколом допроса.

Комната была прокурена, Полесов, недовольно морщась, подошел к окну, отворил его:

– Чертов Кукозин, накурит как паровоз, проветривай после него…

Виктор Васильевич пододвинул листы бумаги мужчине, обросшему после злоключений последнего месяца:

– Можете прочесть и подписать.

Александр сидел, безучастно сложив руки на коленях.

– Ну? Что ты замер? Либо читай и подписывай, либо я напишу, что подследственный отказался от подписи документа. Но для суда это неважно. Ваша вина, гражданин Беккер, уже установлена следствием, улики налицо, нож фигурирует в деле. Кроме того, гражданин Беккер, если вы хотите сделать чистосердечное признание своей вины, то можете это тоже написать собственноручно. Но ты везунчик, Шурик! У тебя появился выбор! Сейчас время такое… мир, дружба, жвачка… Никсоны тут приезжали…разрядка на зарядке… Вот только сегодня пришла разнарядка, на негласных сотрудников, из числа подследственных. У меня есть право, дарованное партией – спасать таких заблудших овец, как ты. Хотя, если быть точным

Полесов побарабанил пальцами по столу:

– …то ты баран. Потому что только бараны могут бежать из нашей страны. Так что выбирай: либо ты пишешь признание своей вины и тогда свобода твоя близко, либо…