Шум, окружавший его столько времени, стихал, а сознание, проясняющееся с каждой секундой, возвращалось вместе с обрывками воспоминаний и чувством абсолютной опустошенности.

Прошло еще немного времени, мистер Смит открыл глаза и сам того не желая, заплакал. Он наконец чувствовал свое тело. Сквозь слезы старик увидел свет ‒ обычный дневной свет, который лился из большого окна, что находилось как раз напротив места, где он лежал. Жмурясь с непривычки, мистер Смит попытался поднять руку и это у него получилось. Он провел дрожащей рукой по лицу и, вытерев наполненные слезами глаза, увидел склонившегося над ним Уилсона.

Ну вот и хорошо! ‒ улыбаясь заговорил тот. ‒ Вот вы и пришли в себя, дорогой мой мистер Смит. Очень вы нас напугали, но, хвала небесам, все обошлось!

Уилсон сидел на стуле возле кровати, на которой, как оказалось, лежал старик.

Где я? Что случилось? ‒ прошептал Смит, пытаясь совладать со своим голосом, который звучал тихо и непривычно после долгого молчания.

О, дорогой вы мой, с вами случился удар, как сказал доктор. Мы думали, что потеряем вас, но, к счастью, вы живы и обязательно поправитесь! ‒ весело ответил Уилсон, внимательно глядя на приходящего постепенно в себя Смита.

Удар? Но, как же это, мистер Уилсон, я ничего не помню. Как это произошло?

Мистер Смит попытался приподняться на постели и сесть, но тело, занемевшее от долгой обездвиженности, плохо его слушалось и он, ослабевший и изможденный, рухнул на кровать, застонав от бессилия.

О, даже не думайте вставать, мистер Смит! Доктор категорически запретил вам любые движения. Он, кстати, не верил, что вы придете в себя, но, объяснил, что мы должны будем сделать, если все же это произойдет. Вы теперь под полным моим контролем и будете выполнять только то, что я вам скажу! И не думайте сопротивляться!

Уилсон, глядя на беспомощного старика, пытался искренне улыбаться.

Ваша дочь… ‒ он не успел договорить, как мистер Смит, резко вскочив с подушки и упав на нее вновь, почти прокричал:

Элиза, что с ней? Где она?

Успокойтесь, мистер Смит, успокойтесь. С ней все в порядке. ‒ Уилсон похлопал по одеялу, которым был укрыт Смит, успокаивая его.

Но, почему ее нет рядом? Что с ней, Уилсон?

Старик лихорадочно обвел глазами комнату и тут только понял, что находится у себя дома, в своей собственной кровати. От удивления он некоторое время не мог прийти в себя, и тысячи вопросов закружились в его голове.

Он вспомнил, как они с дочерью ехали в карете на встречу с графиней и как лил сильный дождь, он вспомнил как они шли по старой аллее и как он не мог докричаться до уходящих от него Уилсона и Элизы.

И в тот самый миг, когда он вспомнил все, что произошло с ним, он вновь почувствовал дикий животный страх, такой же, что накрыл его тогда, на темной аллее старого имения.

Где Элиза? ‒ сдавленным голосом прошептал Смит, глядя в глаза улыбающемуся Уилсону.

В мутных глазах Уилсона на какую-то долю секунды промелькнула, как показалось старику, искра, и лицо его передернуло мелкой судорогой, отчего оно стало злым и страшным. Но, это длилось всего лишь секунду.

Уилсон, встал со стула и направился к столу. Он взял стоящую там бутылочку из темного стекла и откупорив ее, уверенно накапал какие-то ярко-зеленые капли в стоявший там же стакан с водой. Вернувшись к лежащему старику, Уилсон поднес стакан к губам Смита и твердо произнес:

Выпейте, мистер Смит. Это лекарство поможет вам быстрее поправиться. Выпейте и я все расскажу вам.

Старик недоверчиво смотрел на зеленую жидкость в стакане, но, понимая, что бессилен сейчас и не может сопротивляться, решил подчиниться. “Господи, помоги!” – произнес про себя Смит и выпил содержимое стакана.

Он ожидал чего угодно ‒ резкой боли, остановки сердца, жутких судорог ‒ но, ничего такого с ним не произошло. Тело было таким легким, почти невесомым, его охватила сладкая истома и стало спокойно и хорошо. Откинувшись на подушки, мистер Смит чувствовал неземное блаженство и все его страхи, и дурные мысли отступили, оставляя лишь ощущение давно забытого счастья. Он заулыбался как ребенок и весело посмотрел на Уилсона, внимательно наблюдавшего за ним.

Как вы себя чувствуете, дорогой мой? ‒ натянуто улыбаясь спросил он старика.

О, Уилсон, спасибо вам! Я чувствую себя очень хорошо. Кажется, я совсем уже здоров и мне так хочется поскорее встать с этой кровати.

Смит улыбался по-детски искренне, и впрямь чувствуя себя озорным и полным сил ребенком, которому не терпится вскочить с кровати и кинуться гулять на улицу.

Я же говорил вам, что теперь все будет хорошо! ‒ загадочно улыбаясь, произнес Уилсон. ‒ Так вот, мистер Смит, теперь давайте я продолжу.

Он придвинул стул поближе к кровати и сел на него, закинув ногу на ногу.

С вашей дочерью, дорогой мой, как я уже и говорил, все очень хорошо.

Старик, услышав про дочь, на этот раз не испытал уже ни малейшего беспокойства за ее судьбу. Наоборот, при мысли о дочери, его охватила безудержная радость и он даже засмеялся тихонько. Почему-то он был уверен, что с его девочкой все в порядке и даже больше, его совсем перестал беспокоить вопрос, где она и что же произошло с ними тогда на старой аллее.

Ничем не обоснованная, но категорическая убежденность, что все, что происходило и происходит с ним и с Элизой ‒ большое благо для них обоих, прочно проросла в нем за считанные минуты после приема лекарства. Радостно улыбаясь, он лежал и слушал все, что говорит ему Уилсон, испытывая к нему сильнейшую симпатию.

Он с обожанием смотрел на сидящего перед ним человека и готов был, казалось, расцеловать его, так он был ему приятен.

В общем, мистер Смит, дела обстоят так. ‒ продолжил Уилсон, даже не пытаясь уже скрывать ухмылку, ‒ Вам стало плохо, и мы чуть было не опоздали к моей госпоже, пытаясь привести вас в чувство. Я позвал слуг, и мы отнесли вас в домик садовника. Конечно же, ваша дочь очень испугалась и расстроилась произошедшим. Она даже хотела остаться с вами до того момента, пока не прибудет вызванный нами доктор, но, понимая всю важность предстоящей встречи и помня, как вы хотели помочь дочери получить место помощницы графини, я взял на себя роль заботливого отца и, уверив мисс Смит, что за вами присмотрят и обязательно сообщат нам, когда прибудет доктор, я все же проводил ее в имение, где и представил хозяйке.

О, благодарю вас, добрейший мистер Уилсон! ‒ сквозь слезы проговорил Смит, испытывая к собеседнику все большую любовь. ‒ Вы поступили совершенно правильно.

Спасибо, мистер Смит, я был уверен, что вы оцените мои старания. Итак, я продолжу. Графиня довольно долго говорила с вашей дочерью и, как я, собственно, и предполагал, осталась очень довольна.

Господи, вы сделали меня таким счастливым, Уилсон! ‒ рыдая уже почти в голос и пытаясь встать, чтобы расцеловать своего благодетеля, мистер Смит был вновь остановлен настойчивым приказом Уилсона лежать и не пытаться двигаться.

Старик вновь откинулся на подушки и, глядя влюбленно на собеседника, слушал его лживый рассказ.

Да, мистер Смит, ваша дочь произвела должное впечатление на миссис Краутц, и она предложила ей место своей помощницы, на оговоренных ранее условиях. Мисс Элиза, к нашей общей радости, приняла это предложение и в данный момент, обосновавшись уже в Хеленвилле, приступила к своим обязанностям.

Как, мистер Уилсон? Элиза теперь живет в Хеленвилле? ‒ удивленный, но не расстроенный новостью, спросил Смит и тут же получил исчерпывающее объяснение правильности этого решения.

Дорогой Смит, я ведь говорил вам, что у моей хозяйки довольно много дел. Они неотложны и требуют много сил и времени. Подумайте сами, ваша дочь, после целого дня забот и хлопот, уставшая будет возвращаться домой, чтобы утром, замечу ‒ ранним утром, вновь отправляться в Хеленвилль. Это же просто бесчеловечно по отношению к ней. Миссис Краутц выделила вашей дочери прекрасную комнату, к ней приставлена служанка, которая выполняет ее поручения и удовлетворяет все потребности. Она удостоена чести обедать вместе с госпожой и я уже не говорю о том, как много времени они проводят за работой. Они прекрасно поладили, хотя, скажу вам откровенно, немногие люди удостаиваются расположения графини, Смит. Так что, дочь ваша окружена заботой и ни на что не жалуется. Мы сказали ей, что сейчас вы немного простужены и навестить вас можно будет чуть позже. А еще, рассказали, что там, на аллее, вы просто оступились, подвернули ногу и падая, ударились головой, отчего и потеряли сознание. Сами понимаете, дорогой, не мог же я сообщить мисс Элизе о вашем ударе, ведь она не смогла бы спокойно приступить к своим обязанностям и, наверняка, отказалась бы от места, желая быть рядом с вами, помогая восстановиться. Тем более, зная, как вы сами желали устроить судьбу дочери, я решил, что стоит поступить подобным образом. Надеюсь, я все сделал правильно, дорогой мистер Смит?