Гроза в предупреждающем тоне возвестила четверку:

«Шуточные действа должны упраздниться! А вы, несносные глупцы, поплатитесь куда большей потерей, чем мои структуры. Мы вас заставим смотреть на наши искусные, творческие вращения, и оно вас покорит! Сердце долой – время вспять!», – На этих словах клубы гневных облаков унеслись в известном им направлении, оставляя Высоту в звенящей в воздухе, хрустальной недосказанности.

Присутствие Грозы во мгновение ока рассосалось на невесомых высях, снова открывая взору приятную и умиротворяющую голубоватую лазурь. Высота Стекла снова прорезала привычную чистоту утихшего неба. Угроза миновала.

Первым подал голос запыхавшийся Фери:

– Это была отличная идея, друзья, – обращался он ко всем присутствующим, – прогнуть раскатами смеха грозные облака свирепого, творческого вихря!

– Знали бы мы раньше подобный эффект, то заранее бы установили усилители в стратегических местах, а те, в свою очередь, собственными мощностями распространили бы по городу Мяса наше смехотворное настроение! – сказала Ариадна и постучала кулаком по стеклу, на котором лежала. После небольшой паузы, в некоторой задумчивости она заключила, – внутри черепной коробки нашей Башни стало будто бы свободнее, чем раньше. Если хотите, можете сами в том удостовериться.

Остальные также принялись стучать по стеклу, внимательно прислушиваясь, а после сего действия все согласно закивали, соглашаясь с хранительницей.

Смех имел одно целебное свойство – очищать хрупкие ткани плоскостного органа, унося в утиль отработанный материал «разумных» сполохов мыслей, ставших обыкновенным мусором. Электрические сигналы, пронизывающие стеклянный мозг, с приходом «смешного присутствия» мощными импульсными всплесками выталкивал все «лишние», а вместе с тем уносились в небытие и некоторые страшащие элементы из внешнего окружения. Вообще, смех всегда имел особый успех в дружественных кругах, разряжая сгущенный дух обстановки элементом расслабленности, а теперь вот выяснилось, что он возымел своей простой формой еще одну полезность.

Друзья приходили в себя. Те из них, кто был побыстрее и сноровистее помогал коллегам «по несчастью» подниматься с прохладных полов. Кто-то держался за голову, проверяя ушибленные места, кто-то в растерянности оглядывал прозрачные стенки, силясь отыскать то ли кольцо, то ли еще какой аксессуар.

– Грозовой фронт обещался вернуться и показать нам творческий эквилибриум. – Вымолвил Титан, – думаю, нужно запастить аудио нашего смеха, чтобы встретить призрачную мару во всеоружии.

Глорис, вняв плану хранителя, продолжила:

– С наступлением ночи надо будет вырубить питание во всей Башне, а также на всем видимом пространстве вокруг, чтобы расчистить себе дорогу к отдохновению Вне, когда завершится очередной грозовой налет. Но сперва мы запишем наш смех, да, а еще хорошенько припрячем отхваченный от Грозы клочок. За дело!

Четверо хранителей перешагнули раскрашенные розовой жидкостью полы стекла и с помощью мощного лифта в короткий миг преодолели пятьдесят этажей родной сердцу громадины. Оказавшись в структурном преобразователе материи, эта неумолимая четверка с высокими и занесшимися вдаль легкими принялась совершать воздуходувные движения, с громом и шумом наполняя электронные сосуды преобразователя несметным количеством искрящихся смешков. Через двадцать минут действо было завершено, запись оказалась в памяти оповещателя. Теперь четверка могла отдохнуть и все они в полном составе вернулись на вершину Высоты, в уютные покои прозрачного стекла.

Уже находясь наверху, хранителям требовалось прибрать шпиль, сослуживший хорошую службу, в безопасное укрытие. С помощью двух цветастых кнопок, выполненных в красном и зеленом оттенках, острая шпилька оказалась втянутой внутрь Башни. Эту тонкую блестяшку завернули в мягкие ткани серебристого шелка, а полученный клочок Грозы поместили в заранее очищенную от земляной пыли джутовую мешковину. Клок не издавал каких-либо звуков, когда послушно ссыпался к грубые материи. В нем вообще не было ничего из того, чем обычно наполняются пленники размашистых долин города Мяса. Четверка с облегчением улыбнулась, когда последней повязью мешковины окончательно скрылась из виду молчаливая воздушность мрачного клочка.

Глорис, Фери, Ариадна и Титан одновременно потушили свет Башни. И весь Павильон вмиг погрузился во тьму.

Как бы забавно то не звучало: в непонятных любому человеческому гению пространственных потоках воздушных масс сокрыта вполне осознаваемая и в какой-то мере понятная мыслящая жизнь.

Гроза вернулась в свой Дом и в гневе стала швыряться анионными частицами в своих спящих собратьев – тучных мрачнот с ароматом давно не снимаемых регалий. Частицы отскакивали от успевших задеревенеть сущностей, которые во снах наблюдали миражи обыденных пороков, таящихся за крутым скатом-шиворотом волнообразных крыш собственного имения.

Человеческие души их интересовали больше, чем собственные дела. Практически тем же сейчас занималась и Гроза, обыскивая полупрозрачные кладовки в поисках наилучшего холста, ярчайших же красок и Вдохновения. Да-да, то самое великолепие, которого домогались столь многие в этой пресыщенной чувствами жизни. Последнее обнаружилось в маленькой шкатулке, видом напоминающей перистое облачко, поддернутое персиковым свечением заходящего солнца.

Субстанция Вдохновения переливалась мягкими теплыми цветами, и тучная Гроза с тихим восторгом рассматривала это маленькое, но очень ценное сокровище. «Те хранители Высоты не смогут устоять перед такой Красотой. Я заволоку их взоры перистой прелестью, размажу яркие краски по холстам с чувством превеликого достоинства. Они не смогут устоять перед подобным творческим действом. Взбалмошная четверка признает в нашем племени шедевральное начало, похлопают в пятипалые руки и забыв самих себя будут выкрикивать потрясенными голосами – «Браво Туча, браво вашему художественному помазанию!». Они вернут нам клочки нашего воздушного тела и все станет прелестно хорошо. Истина!», – такими думами наполнялось сознание Грозовой кручи.

Ее братия, почуяв нечто, вывернулись из лап дивных сновидений, и, влекомые внутренним тяготением к разливающемуся повсюду свету Вдохновения, повытягивали к источнику воздушные ручища. Их взору предстало свечение, которого те за свою еще короткую жизнь никогда не видывали. Сей свет поднимал их молодую восприимчивость на высокие полочки, где обычно обитает звездная невозможность. Они подивились этой внефизической сласти и спросили сестрицу-Грозу:

– Что за светящееся чудо, Гази? Такой цвет бывает только в пределах высокого и сахарного сиропа! И красуется оно у самого подножия богоподобного Космоса!

Туча четким голосом стала вещать:

– Данная светлота приблизит корону одобрения к нашей тучной голове, мои дорогие братия. Люди не в силах устоять перед Подобным. Никогда еще, помяните мое слово, никогда и никто не смог отвернуть взгляда от сего дива. Да что люди, даже мы, воздушные кручи, которые за свою долгую жизнь смеем наблюдать превеликое множество самого разного толка, как доброго, так и злостного, и все-таки, перед этой, с виду, малюткой готовы распластаться и падать вверх всем своим существом! Я отчетливо видела, как такая персиковая длань сражает некогда размеренный разум последнего императора Земли, который, как вы помните, уступил драгоценное наместие Правителя слезе стеклянного очарования.

– Высота Стекла использовала это одурманивающее свечение, чтобы все видимое-невидимое прибрать к собственным ручищам? – Братцы всплыли с належанных мест, почти вплотную приблизившись к тучной Грозе и мягкому источнику света в ее руках.

– Да, и название ему – Вдохновение.

Облачка пришли в состояние исступления, захотели прибраться и начистить до блеска туманную комнату, в которой находились, чтобы лучше видеть сияние душевоспаряющего великолепия. Гроза закрыла шкатулку, дабы не растрачивать красоту их будущего триумфа. Она мечтала, как будет плыть с собратьями сущь к суще облаченная в одежды из кристально чистого лунного серебра, как будут люди вокруг, не страшиться её семейства, по обыкновению, а наслаждаться открывшимся видом, млеть от восторгов рукоплеская чистейшему свету Вдохновения. А какие картины они напишут красками, уф! Лучшее дело, находясь в ожидании – петь в трубу из Стекла.