Аот внимательно посмотрел на нее. Если Цера чего-то и не рассказала ему, то его глаза не смогли разглядеть этого.

К облегчению Баласара, никто не заметил нож, спрятанный в его сапоге. Многие воины подобным образом носили дополнительное оружие, особенно если они, как и он, имели привычку к изощренным развлечениям в неспокойных тавернах ДжерадТимара.

Когда он был обнажен, Петрин поднял стальной шлем. На мгновение Баласар не мог понять, чем он отличается от обычного, а затем заметил отсутствие отверстий для глаз и подковообразную деталь, предназначенную для того, чтобы обрамлять морду владельца.

Петрин надел его Баласару на голову и лишил его зрения. Механизм блокировки щелкнул. Подбородок шлема был достаточно плотным, чтобы неудобно впиваться в место, где нижняя челюсть драконорожденного соединялся с его шеей, но недостаточно плотно, чтобы душить его.

- Теперь, - сказал Петрин, - твое паломничество начинается.

Рука, возможно, паладина или другого посвященного, толкнула Баласара вперед.

Драконорожденный старался не натолкнуться на то, что было перед ним. Он обнаружил пустое пространство, которое предположительно было входом в другой коридор, ведущий из пятиугольной комнаты. Он направился вниз, снова проводя рукой по стене, чтобы не упасть и сориентироваться.

Снова прошептал голос. Каким бы жутким это ни было, он решил, что должен радоваться. Он направлял его.

Он попытался замедлить дыхание и таким образом подавить страх, покусывающий его разум. Он слышал о тайных обществах, которые проводили своих рекрутов через мучительные испытания. Его нынешнее состояние крайней уязвимости не означало, что с ним что-то обязательно случится. По крайней мере, он надеялся на это. Члены Платиновой Когорты не стали бы играть с ним в эти игры, если бы подозревали в шпионаже.

Где-то в темноте раздался голос, зовущий его по имени.

Затем каким-то образом он потерял контакт с прохладной гранитной поверхностью, к которой прикасался, и инстинкт подсказал ему, что он вошел в гораздо более широкую комнату. Тем не менее, Баласар решил, что самый разумный способ пересечь её - продолжить путь вдоль стены. Но сколько он не пытался нащупать что-нибудь твердое по сторонам, а потом и за спиной – ничего не вышло.

Все, что он мог сделать, это пойти навстречу шепоту.

С каждым шагом становилось все холоднее. Что-то хрустнуло под его босыми ногами, заставляя драконорожденного задрожать. Он понял, что это был снег. Поднялся холодный ветер, который, завывая, попытался оттолкнуть Баласара обратно, откуда он пришел. Воин наклонился вперед.

- “Этого не может быть”. - Подумал он. Это какая-то уловка. Но это точно было реальным. Баласару казалось, что он оказался посреди снежного простора, который он пытался пересечь.

Затем он услышал, как что-то еще движется по снегу. Но звук был непрерывным скольжением, а не ритмичным скрипом шагов. Он почувствовал злобный взгляд, после чего взревел ветер.

Нет, в этот раз не ветер. Взрыв, пронзивший Баласара до глубины души. Он потерял равновесие, и что-то вылетело у него из-под ног, после чего драконорожденный рухнул на землю.

Он вскочил на колени и отмахнулся когтями. Они ни с чем не соприкоснулись.

Дрожа от холода, он попытался встать и был благодарен за то, что удар, сбивший его с ног, не сломал его лодыжки. Голос снова зашептал, и Баласар повернулся к нему.

Невидимый мучитель свалил его сильным ударом в грудь. Баласар растянулся на снегу, но тут же снова взмахнул когтями, которые, однако, снова не встретили сопротивления.

Что бы ни свалило его, он не мог бороться безоружным и слепым. Сектанты наверняка ожидали от него не этого. Он просто должен был проявить настойчивость и пройти через это.

Он пополз на шепот, терпя леденящий дискомфорт валяния обнаженным в снегу. Он должен был ползти, потому что если бы он встал, то невидимый враг вновь собьет его с ног.

Но тут он упал на живот. Что-то большое надавило ему на спину и вдавило в землю, подобно ноге, давящей насекомое.

Это было слишком – легкие были сдавлены, а весь рот забит снегом.

Баласар боролся, но не мог вырваться из-под того, что его сдерживало. Ужас пронзил его разум.

“Ты сражаешься с драконом в своей душе”, - прошептал голос, наконец сказав что-то, помимо его имени. “Драконьей природой, которую ты всегда презирал. Прояви её, и все получится”.

С этими словами возникло ощущение, будто что-то украдкой пробирается в его разум, пытаясь раскрыть его, как устрицу. Очевидно, идея заключалась в том, что если один только грубый страх не убеждает драконорожденного уступить требованию голоса, легкое очарование может сбить его с толку.

Да!

“Я принимаю дракона!” - Подумал Баласар. Между тем, он пытался отстоять свое глубокое «я» от  Силы, стремящейся проникнуть в его разум.

Он мог только надеяться, что это сработает. Баласар не был мистиком или псиоником, и никто никогда не учил его, как делать финты или парировать на поле психической битвы. Но он всегда был хорошим лжецом и по натуре был упрям.

Давление прекратилось. Лапа дракона, если таковая и была, оторвалась от спины драконорожденного. Чувство чужеродного влияния исчезло из его головы. Когда он снова встал на колени и выплюнул снег, перебиваясь на тяжелое дыхание, фантомный голос вновь позвал его. Но теперь это был лишь шепот, а не сила, пытающаяся вторгнуться в его душу.

Надеясь, что преследование закончилось, он встал и двинулся вперед. Через несколько шагов снег под его ногами исчез, а ветер перестал завывать и отталкивать его. Баласар нащупал стены по бокам. Он вернулся в коридор.

- Я был прав, - сказал Баласар сам себе, - все это иллюзия. - Эта мысль была обнадеживающей, но не настолько, чтобы стереть всё его беспокойство. Насколько он знал, человек мог умереть во сне, если тот был создан магией.

Внезапно воздух стал влажным и пропах гниющей растительностью. Его ведущая нога погрузилась в грязь. Тем не менее, Баласар продолжил вперед. По скользкому, засасывающему илу идти было еще труднее, чем по снегу.

Его потряс ужасный рев. Затем какая-то жидкость обрызгала на него с головы до пят. Она прижгла те места кожи, на которые попала.

Он упал на колени и вырвал пригоршни грязи и травы. Используя их, он попытался стереть едкую слизь со своего тела. Постепенно острая жгучая боль утихла.

Но к тому времени он услышал шаги нового дракона. Он приближался к нему.

Что-то пронзило его плечо спереди и сзади. Клыки? Нет, когти. Они подняли его в воздух и подбросили. Он врезался в то, что могло бы быть деревом. Когда он рухнул на землю, что-то, возможно, сломанные ветки, отломавшиеся от дерева из-за удара, посыпались на него. Дракон двинулся к Баласару.

Это истязание продолжалось ещё какое-то время. Драконорожденный терпел это как мог, сдерживая панику, убеждая себя в том, что все это не было ненастоящим и не предназначалось для того, чтобы причинить ему вред.

Наконец голос вновь заговорил.

- Ты презираешь дракона внутри себя и поэтому боишься. Прими его дар отваги, и все будет хорошо.

Он ответил так же, как и в прошлый раз. Затем второй дракон позволил ему пройти.

После этого началась песчаная пустошь с начавшейся бурей. Дракон поразил его чем-то потрескивающим, что заставило его танцевать мучительный спазматический танец. Баласару вновь пришлось принять дар силы своего внутреннего дракона, чтобы пройти.

Затем была комната, где каменистая неровная земля гудела и грохотала, а горячий воздух пах дымом и серой. Здешний дракон опалил его тем, что Баласар принял за пламя, после чего он пообещал принять дар ярости.

После этого он вошел в место, где воздух был прохладным. Что-то, что могло быть опавшими листьями, шуршало под его ногами. В отличие от других мест на его пути, это не показалось ему неприятным. Неужели эта часть посвящения закончена?

Что-то зашипело, и боль обожгла его нос, рот, горло и внутреннюю часть груди. Драконорожденный рухнул, кашляя и гаркая, пытаясь откашлять раздражитель. Но воздух был пропитан им. Не было чистого воздуха, которым бы Баласар мог дышать, и поэтому с каждым вздохом он вдыхал все больше и больше газообразной гадости.