Петрин понял, что это был великолепный момент. Торм и Бахамут иногда сражались бок о бок против злых богов и демонов. Их чемпионы только что сделали то же самое и, объединив силы, предотвратили бедствие. А в конце, его возлюбленная Нала использовала свои собственные божественные дары, чтобы нанести смертельный удар общему врагу. Он ухмыльнулся Медрашу.

Его товарищ паладин улыбнулся в ответ, и Петрин решил, что это было искренним выражением доброй воли. В таких обстоятельствах Медраш, преисполнившись духом товарищества, не мог не проявить благодарности. Но его чувства не были искренними - в его глазах были видны скрытые чувства. Был виден страх, вызванный тем, что для победы ему необходима была сила Бахамута.

Проклятье, почему этот даардендриен не мог просто преодолеть свои предрассудки? Почему он не мог принять то, что он и его товарищ паладин были одним и тем же?

- Может, ему просто нужно больше времени, - подумал Петрин. Он посмотрел на Налу, которая тяжело дышала, опираясь на свой посох, и Баласара, подошедшего к жрице сзади и положившей руку ей на плечо.

Нала попыталась успокоить дыхание. Это было нелегко. Её ушедшие наставники не нахмурились бы, видя, как она пытается прийти в себя после всего нескольких действий. Но надо было признать, что нападение на красного монстра было утомительным магическим подвигом, подобно которому она никогда не предпринимала.

Внезапно что-то схватило ее за плечо, перенося значительную часть своего веса на ее сутулую фигуру. Пораженная и уверенная, что пепельный гигант или один из их призванных рептилий подкрался к ней сзади, она вскрикнула и пошатнулась.

Рука не ослабила хватку. Тем не менее, она обернулась и оказалась перед лицом Баласара, обе стороны которого были окровавлены. На правой щеке кровоточил нанесенный им самим порез, а на левой – несколько кровоподтёков на местах пирсинга, вырванного после того,  как красный монстр сильно ударил драконорожденного и отбросил того лицом на землю.

По его припущенной половине тела Нала могла сказать, что остальная его часть тоже была в синяках и ушибах. Хорошо. Она молилась, чтобы он был ранен сильнее, чем казалось. Чтобы он от этого сдох.

Потому что она не доверяла ему. Возможно, это было несправедливо, потому что он прошел посвящение, но он был самодовольным наглецом, а подобные редко ищут просветления Бахамута. Более того, он виновен во всплеске ярости, выплеснувшей из её кипящих солдат. Может быть, его побудило к действию истинное божественное вдохновение, и, поскольку это привело к спасению тархана, все закончилось довольно хорошо. Но ей все равно не нравился Баласар, и этот эксцесс лишь усугубил его характеристику, что ставило под сомнение достоинство самой Налы.

Хуже было то, что ей был нужен Петрин, а Баласар нравился Петрину. Или, может быть, дело было в том, что она не могла дать отпор драконорожденному, рискнувшему своей жизнью ради Покорителя. Только не на глазах своих людей.

Она надела маску обеспокоенности и спросила:

- С тобой все в порядке?

- Мне больно, - прохрипел Баласар. – Но если вы сможете потратить на меня одно из исцеляющих заклинаний, думаю, я смогу вернуться в бой. – Сказал он, кивнув на бушующую со всех сторон бой. Нала не была военачальником, но ей показалось, что драконорожденные и пепельные гиганты в какой-то момент бросили друг в друга практически все, что у них было в запасе.

- Конечно. - Не поддаваясь истощению и бормоча молитву, Нала проникла в пустоту и втянула в себя жгучую, укрепляющую Силу. В ответ на ее истинные чувства или на призыв ее божества, Сила попыталась превратиться в яд. Но она придала ему жизненную силу, а затем схватила даардендриена за плечо, пока тот все еще держал её.

Воин вздрогнул и зажмурился, когда магия втекала в него. Затем он выпрямился и улыбнулся.

- Спасибо, миледи. Не могу словами выразить свою благодарность, - он наклонился, поднял с земли щит и подошёл к Медрашу. - Родич, кто-то должен вытащить Покорителя отсюда. Ты можете убедиться, что наши усилия не пропадут даром, и приказать своим людям вытащить его отсюда. Я думаю, они среагируют на твой приказ быстрее, чем воины Когорты. Ну что?

Медраш нахмурился, словно он больше не хотел, чтобы Баласар считал или называл его своим родичем. Но, тем не менее, он кивнул и сказал:

- Конечно.

Стоя на страже, Баласар остался на ногах, а Медраш встал на колени рядом с Тарханом, лежащим без сознания. При первом осмотре не было похоже, что его тело под броней был сильно обожжено. Во всяком случае, полководец все еще дышал, а это было главным.

Медраш обратился к Торму. Как всегда, Сила Бога была безграничной, но паладин практически исчерпал свою способность направлять ее. Ему пришлось сосредоточиться и напрячься, чтобы перенаправить хотя бы слабую струйку.

Когда у него получилось, он коснулся части лица Тархана, не прикрытые шлемом, нажав пальцами на золотые гвоздики. Когда Сила протекла из руки паладина в тело Покорителя, точка их соприкосновения засветилась. Все еще не придя в себя, Тархан глубоко вздохнул.

Медраш начал подниматься.

- Подожди, - сказал Баласар, понизив голос, чтобы никто вдали не мог услышать его сквозь грохот битвы. – Сделай вид, что ты все еще работаешь над ним.

Учитывая, что согласно плану они должны были поссориться, Медраш удивился – почему именно его Баласар попросил о помощи. Теперь он понял, что его брат по клану сделал это ради возможности поговорить.

- Что происходит? - Пробормотал Медраш в ответ.

- Не знаю, видишь ли ты отсюда, - сказал Баласар, - но с той высоты, на которую меня подбросил зверь, я все отчетливо разглядел. Исход битвы все еще не предрешен, а у нас до сих пор остались войска, так и не принявшие участия в ней.

- Потому что у Тархана так и не приказал им вступить в бой.

- Отчасти, да. Но еще и потому, что некоторые из них - это всадники, тренированные Кхорином. Они боятся атаковать, но совершенно зря.

- Что ты имеешь в виду?

- Я почти уверен, что Нала использовала магию, чтобы помешать чарам, которые сделали ваших лошадей храбрыми и послушными. Когда Когорта атаковала, сама жрица использовала какой-то спрятанный талисман.

Баласар развернул свой щит внутренней стороной, подобно двери на кожаных лямках, и показал Медрашу обшитую бусинами сумку из свиной кожи, свисающую с его руки. Поскольку сейчас он стоял спиной к Петрину и Нале, ни один из них не мог увидеть её.

Паладин видел эту сумку во время своего путешествия вместе с драконопоклонниками по Равнине Черного Пепла. Нала носила его на поясе и использовала для хранения предметов, используемых в колдовстве.

- Я не карманник, - сказал Баласар, - но когда я её схватил, она была измучена и не особенно наблюдательна. Если повезет, она подумает, что уронила его во время битвы.

- Ты говоришь так, будто уверен в своих подозрениях.

- Вспомни, что когда это действительно нужно, моя интуиция не подводит.

- Да, но сейчас останься с Тарханом. – Сказал паладин и, поднявшись, пошёл к своим людям.

Они сделали подстилку из копий и плащей, а затем, держась как можно дальше от любых потенциальных угроз, унесли Тархана с поля боя. После того, как они доверили его целителям, Баласар поспешил обратно в самое сердце битвы. Медраш же зашагал в сторону ближайшего отряда всадников.

К тому времени, как он подошел к ним, они спешились, готовясь к наступлению и сражению пешим строем в традиционной манере драконорожденных.

- Подождите! - Воскликнул он.

ПрексиджандилинДжири обернулась. Малиновоглазая, с фиолетовой шкурой, эмалированные бледные гвоздики в форме первоцвета пробивали её щеки и  кончики чешуек, обрамляющих ей гребень на голове. Медраш всегда считал цветок несовместимым символом для такого воинственного клана.

Мгновение Джири выглядела удивленной – может от того, что паладин оставил командование своим отрядом, а может потом, что он был все еще жив. Затем она сказала: