Но тут случилось странное. Со мной. Я вдруг поняла, что веду себя не лучше этой девицы. Пытаюсь доказать, что ей ни черта не светит, пытаюсь по-кошачьи пометить Петра, но ведь это всё не имеет никакого значения. В действительности значение имеет только сам Петр, который больше всего хотел избежать подобных разборок. Потому что ему это неинтересно. И, думается, он не настолько глуп, чтобы его окрутила карьеристка, мечтающая урвать себе выгодного мужа. Думается…

Я опять вспомнила про наши вечерние посиделки. И каким во время них Петр был открытым, внимательным, нежным… Настоящим. И что меньше всего я хотела бы его разочаровать. Он заслуживает, в конце концов, получить свою идеальную женщину. И пускай это буду не я, но и у Карины это не выйдет, если она видит в нем лишь лакомый кусок. А не того человека, ту личность, с которой успела познакомиться я.

Мужчину, который увлекается историей и хочет открыть свой музей, у которого есть хороший друг и надежный партнер, который запросто общается с персоналом и уважает, в первую очередь, личность, а не статус, который спокойно относится к своему положению, потому что заработал его потом и кровью, который сюсюкается с фикусом, слушает британский рок, совершенно не умеет танцевать, любит черно-белые комедии и божественно готовит.

Который умеет делать красивые и романтичные жесты и ведет себя как истинный джентльмен.

Знает ли Карина его таким?

Не уверена.

Но я точно больше не стану участвовать в этом балагане.

— Петр — хороший человек, — произнесла я, глядя в упор на Карину. — Он нанял меня домработницей, но относится ко мне так, будто я лучшее, что случилось в его жизни.

— Это повод для гордости? — презрительно фыркнула Карина, махом скинув маску и обнажив полностью подоплеку нашего разговора. — Ну, потрахивает он тебя на досуге, притащил в этот клоповник — и что? Да тут на каждой второй клейма ставить негде — половина баб из бывших эскортниц. Которые сегодня все в «шанеле», а завтра — надоела и пошла вон. Думаешь, у тебя будет, как в сказке о Золушке? Так я тебя разочарую — не будет.

— Спасибо, что просветила, — усмехнулась я. — В ответ на твою заботу дам совет: не подставляй подножку тому, кто упасть не может.

— И что это значит? — фыркнула Карина, дернув подбородком — похоже, не ожидала, что я раскушу ее фокус с подножкой.

— Захочешь — поймешь, — пожала я плечами с независимым видом. А значила моя фраза только одно: если тебе плевать на чужое мнение, то и посмешищем в чужих глазах стать невозможно. Карина пыталась зацепить меня своей каверзой и вывести из себя, но не вышло. Потому что мне плевать на нее. — И, кстати, все эти «бабы», как ты выразилась, на порядок лучше тебя, добрее и порядочнее. А теперь извини, мне надо в туалет — носик попудрить, — и, приосанившись, гордо удалилась.

А когда вернулась в зал, Петр стоял возле Карины и что-то ей говорил. И говорил с очень опасным выражением на лице — равнодушно-ледяным. Отчего архитекторша как-то разом сошла с лица и заметно побледнела. Заметив меня, Петр тут же смягчился взглядом, попрощался с Кариной и направился ко мне.

— Устала? — заботливо спросил он.

— Есть немного, — кивнула я.

— Тогда предлагаю вернуться домой, — Петр подставил мне руку.

— С удовольствием, — выдохнула я, с облегчением оперевшись на его локоть. И с моих плеч в этот момент будто гора свалилась, а сверху накрыло защитным куполом.

На выходе, помедлив, я, распираемая любопытством, всё-таки спросила:

— А что с Кариной? Она выглядела чем-то расстроенной, когда мы уходили.

— Вероятно, ее расстроил мой отказ сотрудничать с ней дальше, — сухо бросил Петр.

— Но разве ты… не собирался… — я запнулась и растерянно посмотрела на него.

— Собирался. Пока не увидел кое-что, — произнес жестко Петр.

— И… что ты увидел?

— Я не хочу работать с человеком, который исподтишка ставит подножки моей девушке, — просто пояснил Петр, а у меня аж дыхание перехватило. Он назвал меня не «спутницей», а своей девушкой! И… Он всё видел!

— Но ты поначалу с ней так мило беседовал, — заметила я немного обиженно.

— Да, — Петр бросил на меня короткий взгляд. — Я дал ей шанс исправить ситуацию и извиниться, что в принципе делаю редко. Она этого не сделала. А я уже говорил — я не прощаю такие вещи. За мелкими подлостями может скрываться большое предательство, — добавил он. — Этому меня научил мой опыт.

— Понятно, — пробормотала я.

Да, может. И я это знаю наверняка, ведь Петр сейчас смотрел на самую большую обманщицу и предательницу в его жизни, которая по уши увязла в этой паутине лжи.

И которая отдала бы всё на свете за шанс это исправить.

Из истории запросов

Купить наряд Cokctail Attire

Купить лабутены

Купить настоящие лабутены

А реально можно купить лабуетны за пять тысяч рэ

На лабутенах нах…

Классическая сцена из «Красотки» с примеркой нарядов видео

Гендерные стереотипы

Женщины мем

Правила этикета

Кому нужны правила этикета

Чемпионат Европы по футболу как поддержать разговор

Куда спрятать труп соперницы

Как найти с мужчиной мечты общие интересы советы

Насколько опасен укус гадюки

Что будет если гадюка укусит гадюку

Земфира прости меня моя любовь

— Вот за что я не люблю подобные мероприятия… Много общения, много алкоголя, а есть — нечего, — заметил Петр, ловко орудуя ножом.

Он, уже переодевшись в домашнее, готовил нечто аппетитное на скорую руку. Я, подобрав волосы и тоже сменив нарядное платье на уютную пижамку, ему помогала. И плевать, что на часах почти одиннадцать. По приезде домой мы единодушно сошлись во мнении: «Надо поесть!». К тому же, лично я не страдала драмой, основанной на принципе: «После шести не есть». Если я лягу спать на голодный желудок, то в итоге просто не засну. Вот тогда будет драма. Зачем мучить себя?

Поэтому сейчас, беззаботно болтая, мы весело толклись на кухне, соприкасаясь то плечами, то задевая друг друга локтями, и обменивались впечатлениями прошедшего вечера. Словно это норма, словно это самая естественная вещь на свете — вот так готовить в четыре руки, переглядываться, смеяться.

И чувствовать, будто рядом с тобой — родной и близкий человек, с которым даже приготовление незамысловатых блюд в радость.

— Пожалуй, соглашусь, — хмыкнула я, передавая Петру помытые овощи. — Здоровому мужику, не страдающему строгорежимными диетами, тамошних закусочек — на один кусь.

— Верно. Да и есть как-то не особенно с руки, пока важные разговоры разговариваешь, — добавил Петр, откладывая нож. Переместившись за мою спину, он потянулся к верхнему стеллажу, где хранились специи. А я внезапно замерла истуканом, ощутив скользнувшее по щеке в опасной близости дыхание. Следом меня тут же обдало жаром его тела, отчего по позвоночнику пробежалась толпа щекотных мурашек. Я едва удержалась от того, чтобы не откинуться назад, в его объятия.

— Петь, еще смесь для салатов достань, — сухо сглотнув, выдавила я, неимоверным усилием воли отстраняясь от него. И, занервничав, не заметила, как именно обратилась.

— Хорошо, — почти шепотом ответил Петр и будто невзначай сжал одной рукой мое плечо. — Мне нравится, когда ты зовешь меня Петей, — неожиданно хрипло добавил он, а у меня легкое головокружение возникло.