Можно было расслабиться. Пошли осторожные разговоры на другие темы. Началось хождение по залу. Пришла музыкальная шкатулка, сама. Здоровенный, украшенный двухметровый ящик, передвигающийся на механических ножках с изогнутым роговым раструбом наверху, из которого полилась мелодичная музыка. С потолка на тросиках спустились ещё одни игрушки Аллмара, паучки светлячки, заменяющие люстры. С большими стеклянными колбами на спинах, в которых плавали ярко светящиеся кристаллы. Спустя несколько минут, небольшими мазками, появлением этих и других кукол, музыки, замелькавших слуг с подносами, картина мрачного, торжественного зала, давившая на подсознание своим величием и серьёзностью, как-то незаметно преобразилась. Став похожей на иллюстрацию восточной сказки из какой-нибудь детской книжки. Воспринимаясь уже совсем по-другому. Удивительно, насколько сильно та или иная атмосфера меняла восприятия одного и того же места.

     Только оторвал ножку у какой-то крупной птицы, одуряюще пахнущей специями и мясом, не того подобия, с химической начинкой, что продавалась в наших магазинах, как позади раздался уже знакомый, раздражённый голос. С изрядной порцией ехидства.

     – Смотрю и не верю своим глазам. Как сильно изменились корочки хлеба.

     Принесла же её нелёгкая. Припомнив мои же слова.

     – Вот и я так думаю. Не подводят ли меня глаза. Думаю, нужно обязательно проверить. Уж язык-то врать не будет, – не оборачиваясь, спокойно отбрил рыжую, которая не рыжая, вгрызаясь в сочное мясо.

     – И как? – после короткой паузы, уж не знаю, что там с ней случилось, заинтересованно спросила Ирдис, чуть дрогнувшим голосом.

     – Неплохо, – заурчал от удовольствия, громко чавкая. – Но ещё не разобрался, то ли хлеб, то ли мясо, – откусывая ещё кусок с задумчивым видом. – Позволь распробовать.

     Поняв, что меня этим не пронять, Ирдис нагло втиснулась на наш диванчик, места на котором для неё изначально не предусматривалось. В отличие от кое-кого. Обратил внимание, сосед справа, где с удобством разместился Риадин, так и не появился. А ведь в зале, пустующих мест не наблюдалось. Каждое, кем-то да занято.

     – Какой вы, однако…, – протянула, с изучающим прищуром меня разглядывая.

     Как неведома зверушку, которую нужно немедленно препарировать, чтобы узнать, что у неё внутри.

     – Скромный? – внёс предложение.

     – Да. Я так и подумала, – многозначительно кивнула своим мыслям.

     – Думать полезно, – любезно согласился. – Частенько пытаюсь так поступать. Жаль не всегда получается. У вас так же?

     Впрочем, не дожидаясь ответа, повернулся к Риадину. Игнорируя надоедливую девушку, принялся расспрашивать его о городе, пытаясь понять, как они тут живут. Сославшись на амнезию. Парень с удовольствием поддержал разговор, столь же мастерски не замечая начавшую закипать сестрёнку. Смотрю, они не очень-то и ладят между собой.

     – Интересно, ты хоть знаешь кто я? – почти прошипела, потерявшая терпение Ирдис.

     – Точно, – опомнился, – соседка слева. Будь добра, передай, пожалуйста, то блюдо с финиками, – указал на её часть стола.

     Ирдис вздрогнула, недоверчиво посмотрев на безумца перед собой. Не ожидав такого ответа. Опасливо прищурившись, потянулась к блюду, нарочито медленно.

     – Юная бахи Аллмара, пожалуйста, ведите себя подобающе, – попросил сидящий рядом с ней Закир, напомнив, что она здесь не одна.

     Выглянув из-за меня Риадин, с серьёзным видом предупредил, хотя в его глазах плясали огоньки веселья, – Сестра, не забывай о манерах. Всё же Амир гость Фальсин, и мой друг, – сказал чуть громче, чем нужно.

     Открыто заняв мою сторону.

      – Я всего лишь выполняла его просьбу. Ничего больше, – не моргнув и глазом, с милой улыбкой сообщила Ирдис, протягивая мне ровно один финик, аккуратно держа его двумя пальчиками, чтобы не запачкаться. Подальше от себя.

     С таким видом, будто делала мне огромное одолжение. Не хватало только презрительно скривившихся губок. Вот ей, в отличие от брата, прямая дорога в политику. Какая тонкая публичная издёвка.

     – Благодарю, – спокойно сожрал угощение, столь же аккуратно, нежно, забрав финик, как бутон цветка. – Можешь подать ещё один, – отзеркалил улыбку.

     – Конечно, – внешне невозмутимо согласилась девушка, недрогнувшей рукой вновь выполнив просьбу.

     – Знаешь, – с опаской заметил Риадин. – Я, пожалуй, откуплюсь золотом, а не услугой. И как можно быстрее, – пошутил, дав предупреждение, не дразнить гусей.

     – Спасибо, – поблагодарил девушку с тёплой улыбкой и холодным взглядом. – Юная красавица хочет чего-нибудь с этой стороны, –сделал щедрое предложение, широким жестом обведя стол, предлагая не стесняться.

     – Да, пожалуй, – задумчиво оглядела стол, несколько раз хлопнув длинными ресницами, – хочу вон ту виноградинку, – показала на здоровенное серебряное блюдо, доверху усыпанное спелыми гроздьями.

     Отщипнув ровно одну, протянул ей, зажав между большим и указательным пальцем. Придирчиво осмотрев её, не касаясь, Ирдис закапризничала.

     – Не эту. Я хотела другую, – вновь без конкретики.

     Народ поблизости притих, уже открыто наблюдая за пикировкой. С неким азартным предвкушением. Гадая, кто первый сдастся. Настала моя очередь прищурившись, пристально разглядывать эту шалопайку. Ну-ну, ребёнок. Давай поиграем.

     Закинул забракованную виноградинку в рот, пробуя на вкус. Неплохо. Взяв с блюда целую кисть, по одной принялся отщипывать ягоды, предлагая ей. После отказа, сам же с удовольствием их лопал. Ирис довольно быстро поняла, что фактически меня же ими и кормила. Почти с рук. В глазах окружающих, превратив процесс в своего рода игру, похожую на заигрывание влюблённых. Соглашаться на виноградинки, чтобы съесть самой, посчитала унизительным. Тогда окружающим покажется, будто это уже её кормят с рук, как домашнего, приручённого питомца. Что станет сокрушительным ударом по репутации. Непреднамеренно загнав себя в ловушку. Если бы взглядом можно было зажечь огонь, подо мной бы развелось жерло вулкана.

     Злобно зыркнула на с трудом сдерживающего смех Риадина.

     – Кажется, меня зовут, – отвлеклась, посмотрев в сторону. – Жаль, но придётся покинуть ваше общество, – наигранно вздохнула, с сожалением. – Прощаться не буду. Продолжим в другой раз, – заверила с едва заметным оттенком угрозы, спрятанным под покровом доброжелательности.

     Чтобы её не смогли ни в чём упрекнуть. Попытавшись оставить за собой последнее слово, чтобы сохранить хотя бы видимость гордого отступления, вместо жалкого бегства.

     – Непременно, – столь же демонстративно опечалился, – о ясноокая повелительница кошек. Воспоминания о каждой проведённой вместе секунде, так близко друг к другу, будут согревать меня этой холодной ночью. Ах этот сладостный вкус винограда на губах, навечно отпечатавшийся в моём сердце, – с двусмысленной мечтательностью закатил глаза. – Как и бездонные омуты ваших сияющих глаз.