…Красное пламя – чтоб случайные люди чувствовали необъяснимый страх и обходили поляну стороной. Черное – чтобы быть щитом, через который не пробьется ни один маг. Синее, с желтыми искрами – чтобы заклятье держалось само собой, даже если…

–…Даже если со мной что-нибудь произойдет, этот барьер не исчезнет, – сказал маг Байлар. Она стояла на пороге и не видела никакого пламени – разве только тонкую красную линию по границе охраняемой зоны. Но девушка знала, что в случае необходимости это пламя появится здесь и станет непреодолимым препятствием на пути врагов.

– Заклинания защитят тебя, Байлар. Для большинства магов хватит лишь увидеть мою подпись и мое черное пламя, – Райярр едва заметно невесело усмехнулся. – О тех же, кто способен преломить мои чары, я позабочусь сам. И они… тоже не станут больше тебе докучать.

Байлар кивнула. И спросила немного неуверенно:

– Куда… куда ты теперь, Райярр?

Он поправил сумку на плече, задумчиво посмотрел в сторону леса.

– Пойду на юг. Здесь стало слишком беспокойно, так что попытаю теперь удачи там. Вдруг что-то все-таки найдется.

Он помолчал, а потом взглянул прямо на девушку.

– Байлар, я хочу тебя попросить. Даже если это и нагло с моей стороны, но все же. Сегвия – необычная книга. Пожалуйста… Открой ее и поищи там ответы. И если что-то в этом не поймешь… Пожалуйста, если встретишь вдруг достойного и знающего мага, к которому у тебя не будет вражды, как ко мне… открой Сегвию для него.

– Хорошо, – тихо сказала Байлар. – Обещаю.

Райярр благодарно кивнул. Потом все так же без улыбки поклонился Байлар на прощание – совсем как в прошлый раз, и, не оглядываясь, ушел в чащу леса. И снова Байлар смотрела ему вслед. И снова ей было горько и необъяснимо тяжело на душе.

Подлетела Сегвия и села ей на плечо.

– Он ушел.

– Да.

– Снова.

– Вряд ли мы увидим его опять, да?

Сегвия бросила на девушку проницательный взгляд.

– Ты ведь могла бы…

– Нет.

Даже если бы и могла. Даже если бы и хотела. Есть вещи, что становятся стеною еще более непреодолимой, чем Райяррово черное пламя.

Байлар развернулась и пошла обратно в дом. Впереди еще много работы. Нужно было восстановить порядок. Наладить заново свой быт. Вернуть свою жизнь в прежнее русло.

– Знаешь что, Сег?

– Что?

– В этот раз он не улыбался. Ни разу. Разве что вот, когда тебя увидел. И все.

И Сегвия промолчала.

Акт 3. Элегия случайных встреч

За ночь теперь дорога изрядно подмерзала, и с утра кони и люди выдыхали белые облачка пара, а трава по бокам от дороги, все еще больше зеленая, чем соломенно-желтая, становилась хрупкой и негнущейся, покрываясь легким налетом инея.

За длинными прядями травы пряталось покосившееся изваяние Курбе, дорожной богини, вырезанное по-северному грубо, из темного, оглаженного временем дерева, и тоже покрытое инеем. Деревянная богиня почему-то надолго приковала к себе взгляд Инис, хотя альбиноска и не могла бы сказать, почему. Идол сильно отличался от тех изящных, натуралистичных статуй, что творят южные ваятели, наделяя божество всей прелестью живого женского тела. Нет, здесь определенно было северное влияние – местная Курбе отличалась покатыми боками, едва намеченными членами тела, огромными грудями и довольно-таки угрожающим выражением лица. Инис казалось, что круглые глаза богини проводили ее взглядом.

"Если боги существуют, их равнодушие должно превосходить даже мое собственное, – подумала девушка. – Впрочем, не все ли равно?"

Хотя, если подумать, Курбе, должно быть, всегда была благосклонна к бродячему менестрелю.

"Ибо уже много лет я в твоем царстве".

Почти всю жизнь.

Да не все ли равно.

– Уже скоро, – сказала поравнявшаяся с Инис Игрейна. – Скоро мы будем дома. Скучала ли ты по Северу, менестрельша?

– Нет, – сказала Инис, хотя на самом деле не была в том уверена. Вот Игрейна, по всему видно, действительно рада возвращению на родину, сколь бы ни любила авантюры да путешествия. Инис такой родины не имела. Что до места, где она родилась… туда если вернуться – то с огнем и мечом… впрочем, настолько злою Инис тоже не была, и гнева по отношению к тем людям не испытывала. Все равно. Просто все равно.

На Севере, конечно, было лучше. То были неплохие времена, не в последнюю очередь и благодаря Игрейне и их детской дружбе – дружбе северных девчонок, чьими игрушками стали не куклы и тряпки, а деревянные мечи. Помнится, они только и делали, что дрались, а долгие зимние вечера коротали у очага, слушая Миртины рассказы о древних воителях и ратных подвигах. Если, конечно, удавалось уломать ее на рассказ…

– Люди всюду одинаковы, – сказала Инис в продолжение беседы. – Лица одни и те же, когда я пою им песню, и на Севере, и на Юге.

– Верно, – засмеялась Игрейна. – Есть у тебя на это особый дар, что тут говорить. Ты любую балладу так поешь, что достает оно… до самой глубины. Даже такую, как я.

Даже! Инис внутренне усмехнулась.

– Уж не считаешь ли ты себя сухарем, сентиментальная королева?

Игрейна громогласно расхохоталась.

– Да будь оно и так, разве устояла бы я перед твоим грозным музыкальным оружием?

Может и так. Инис знала себе цену и вообще никогда не имела склонности к иллюзиям. Так что она прекрасно понимала, что могла бы, тронув струны, украсть сердца людей и делать с ними все, что пожелает. Она могла бы вести их на бой; могла бы заставить сложить оружие. Все так. Могла бы, но никогда не хотела. Лишь раз, давно, восемь с лишним лет назад, она пела для другого человека, чтобы изменить его душу. Пела, чтобы утишить его боль. Пела, отчаянно желая ему помочь, до муки, до слез – но именно тогда оказалась почти бессильной. И, боги светлые, хорошо, что не совсем.

– Ну хорошо, а что твоя менестрельская мудрость говорит тебе о той недавней встрече? – спросила Игрейна уже серьезнее, и Инис сразу почувствовала ее внутреннее беспокойство.

Намедни отряду Игрейны пришлось разминуться с повозками какого-то торговца, довольно состоятельного купца, судя по всему. Воины королевы посторонились и придержали коней, как велело им их северное понимание вежливости. Смотрели, как проезжают мимо, кряхтя, груженые повозки, и кое-кто из младших даже успел перекинуться с торговыми людьми парой слов.

Тут-то северяне и узнали с удивлением, что в их отсутствие дома все переменилось. Будто бы Даанай готовится к военному походу, да не куда-нибудь, а на Рандаир! И кругом теперь неспокойно, кругом косые взгляды и разговоры шепотом, от которых в крови мурашки, и потому вот такие почтенные люди, как сей торговец, спешат свои дела на Севере поскорей свернуть и подальше убраться.

– Быть того не может! – сразу же не поверила Игрейна. – Чтобы мои люди затеяли войну в мое отсутствие?

– Возможно, тебя не было слишком долго, – предположила Инис.

– Чушь! У нас не юг, менестрельша! Если кто-то хочет править моей страной, для начала ему нужно победить меня в поединке! Или хотя бы исподтишка отравить! Но, учитывая, что я давно уже законный правитель, поединок – куда лучший вариант!

Инис, если на то пошло, не видела принципиальной разницы между попытками убить короля в стране или захватить власть, пока правитель в отъезде, но для северян, очевидно, эта разница действительно была, так что спорить альбиноска не стала. Хоть и опасалась, что Игрейна и ее спутники слишком уж верят в незыблемость древних обычаев.

– Что ты хочешь от меня услышать? – вздохнула Инис теперь, наблюдая, как облачко пара рассеивается на фоне бледного утреннего неба. – Мнение менестреля или мнение красного мага, Игрейна?

– И то и другое. Мнение Инис Верделл.

– Инис Верделл, – она дернула уголком губ. – Как маг, я могу сказать тебе, что те люди не врали. Что будешь делать с этим знанием, королева?

Игрейна ответила не сразу. И когда ответила, ее тон сильно отличался от тона Инис, в голосе которой звучала ее всегдашняя ирония – чуть язвительная, чуть печальная. Игрейна сказала негромко и без обыкновенного задора: