Тот же родник Средь зелёной травы, прошлогодней листвы, Благородную землю питая, Шаловливый родник, солнца трогая лик, Веселиться с мальчишкой играя. То скользнёт под ладонь, не желая стоять, Звонко брызнет в лицо, убегая, То шепнёт о себе: он не любит молчать, Изумруды на дне собирая. Звонко сердце стучит, что родник говорит, Может, древние сказки читает? Или хочет сказать, как чудесно играть, И ещё навестить приглашает? Вот он – тот же родник, снова солнечный лик, Рябь хрустальная нежно качает, Но нещадны года, нет того пацана — Беглый взгляд равнодушно блуждает. «Заполнил приятель…»
Заполнил приятель Чан жизни сполна, Я сколько ни рылся — Реклама одна. Параллельные миры Пригретый солнечным лучом, Пьянящий воздух обнимая, Играют птицы в чехарду, Деревья стайкой облетая. А ручеёк, забыв про снег, Средь старых веточек петляя, Торопится скорей попасть К студёной луже у сарая. Повсюду шумные пиры – Природа бурно торжествует! Но недалёки те миры, Где свет угас, мороз лютует: С тяжёлой ношей за спиной, Ревниво скраб свой охраняют, Весьма довольные собой Сердца обиды собирают. Замёрзли звонкие ключи, Уныло вьюга завывает, Не прилетят сюда грачи, Здесь не играют, здесь страдают! Старик Стрелою шоссе, представительный джип, Холстами реклама мелькает, Точёный костюм, что-то душу томит, Вивальди чуть слышно играет. А память, сухие страницы подшив, Картины неспешно листает: Стоянка, горизонт, ветер тихо шумит, Старик на баяне играет. И песня встревожила что-то внутри, Затронула тайные струны, К нему подошёл, протянул: «На, возьми, Счастливый билет от фортуны». И только усмешка коснулась лица: – Ты, видно, ошибся, – ответил, Вот речка, и поле, и лес, небеса – Богатства-то ты не заметил!.. – Да спятил, наверно, старик от забот… Заветные мысли читая, Промямлил водитель, входя в поворот: – На свете не это бывает! Но нет, безусловно, он хитрый старик, Хотя и одёжка ветшает, Но что он про душу-то там говорит, Чего она там не вмещает? И снова послушно листает талмуд Привычная к прошлому память… В морщинах лицо, глаза свет отдают, Баян опьянённо играет: – Возьми, не упрямься, а солнце и лес В карман уместить ты не сможешь. Старик засмеялся: «Душа уместит, Карманом душе не поможешь». Стрелою шоссе, представительный джип, Холстами реклама мелькает. Богат ты настолько, – сказал мне старик, Насколько душа мир вмещает. Рецепт Пройдя медосмотр на предмет ОРВИ, Выявил доктор упрямство в крови: – Голубчик, крепитесь, тяжёлый синдром, Не жизнь – ад кромешный вас ждёт за окном! Стоит посетитель на ватных ногах, Во рту пересохло, нет силы в руках: – О доктор, спасите! – сказал он с трудом, Рецепт пропишите иль лук с чесноком? – Чеснок и пилюли тебе не пойдут, Упрямство не шутка, его не проймут. Но есть у меня от подобных делов Сакральный рецепт от семи мудрецов! И важно склонившись над белым листом, На нём процарапал: «АрсендумИмДом», И глазом в оправе очков не моргнув, Продолжил спокойно, рецепт протянув: – За завтраком, ужином, ночью и днём, Упрямо твердите: «АрсендумИмДом». – Когда же наступит лечебный эффект? – Когда рассмеётесь, постигнув секрет! Распятые Мы – мятежные, вечные ветры, Мы – скитальцы, нам бездна – судьба, Мы – наездники огненной бури, Не одна нам светила звезда! И ночами случайно летая, Узнавая чужие миры, На мгновение вспоминаем, Но, проснувшись, не помним, увы. Нас унизили падшие души, Погрузив в полусон забытья, Чтоб терзались, не зная покоя, Чтоб убили людские дела. Чтобы мы в безнадёжном падении Стали чем-то похожи на них, Чтоб глумились они в упоении На распятых, но вечно живых. Рост
Мне б грудь разорвать и впустить жадный ветер, Мне б сердце понять и душе бы ответить, И, бросив прогнившее ремесло, Забыв про сомнения, встать на крыло! И может, тогда, среди россыпей звёзд Пьянящее счастье познавши, Я вспомню про то, как мучительно рос И долго пытался стать старше. |
