– И еще ваш телефон. Ваша связь со всем миром.

– Я уберу его в карман.

Она сунула телефон в карман своих брюк.

Он окинул ее взглядом, и она почувствовала, что он нарочно не спешит, не отрывая своих темных глаз от ее тела. Он знал, что его взгляд был намеренно сексуальным.

И та часть ее, которую она подавляла, которая испытывала скуку на приеме прошлым вечером…

Та ее часть хотела всего этого.

– Мне приходилось желать кое-чего, – медленно произнес он.

Она непроизвольно облизнула губы.

И его глаза вспыхнули.

Она не могла притворяться, что не понимала, что сделала. Она намеренно привлекла его внимание к своим губам.

Ладно, она сделала это намеренно, но она не знала, чего хотела этим добиться.

Нет, знала. Но она не могла хотеть этого. Просто не могла. Не могла…

Внезапно он протянул руку и взял ее двумя пальцами за подбородок.

– Не знаю, как ведут себя парни, с которыми вы обычно имеете дело. Но я не тот человек, который рассматривает фотографии и жалеет, что у него чего-то нет. Если я чего-то хочу, я беру это. Так что на вашем месте… я бы не стал дразнить меня.

– Я… я… – Она отступила на шаг.

И чуть не упала, но он схватил ее своими сильными руками за талию и прижал к себе. Она осторожно положила руку ему на грудь. Да. Он вспотел.

И это было чертовски сексуально.

Она лихорадочно пыталась придумать, что сказать. Что-нибудь остроумное, что-нибудь такое, что могло бы разрядить напряженность. Но ничего не приходило ей в голову. Ее сердце отчаянно колотилось в груди, ей трудно было дышать. Трудно было думать. Она испытывала какое-то странное чувство, словно самая ее дикая фантазия существовала лишь в ее голове, а не наяву.

Но его тело было горячим и твердым, и ее пальцы, дотрагивающиеся до его горячего тела, тоже горели.

Как и ее тело. Как и все вокруг.

И она не могла придумать, что сказать, что было совсем не похоже на нее. Но обычно мужчины не вызывали у нее таких чувств.

Она им нравилась. Они любили разговаривать и флиртовать с ней. А после того, как она обручилась, это стало нравиться им еще больше. Они стали смотреть на нее, как на вызов. И ей ничего не стоило подыгрывать им. Потому что их внимание не вызывало у нее никаких чувств. Просто это были лишь разговоры. И ничего больше.

Но сейчас… это было что-то большее.

Воздух словно стал гуще, и она не могла понять, почему сейчас, почему именно этот мужчина.

Его губы дрогнули в улыбке, и внезапно она увидела это.

Безусловно, отчасти дело было в его точеном лице и сильном теле. Но он еще и был… бунтарем.

Всем тем, чем не была она сама.

Он был человеком, которого совсем не волновало, что о нем думают. Это сквозило во всем его облике. В сдержанной грации движений, в непринужденной улыбке, медовом тембре его голоса.

Да.

Он был мужчиной, которого ничто не связывало. Которому не приходилось в два часа ночи отвечать на сообщения, которых он нетерпеливо ждал, не приходилось волноваться о том, чтобы не разрушить свой имидж в глазах окружающих.

Мужчиной, который не боялся не оправдать ожиданий родителей.

Он был настоящим.

Он был похож на гору, возвышающуюся позади него. Сильный, твердый, несгибаемый.

И ей захотелось попробовать его на вкус.

Попробовать на вкус чувство свободы.

Она непроизвольно прижалась к нему, но он тут же отступил на шаг.

– Опомнитесь, принцесса, – сказал он, взяв ее за левую руку и повернув ее так, что бриллиант сверкнул на солнце. – Вы же не хотите этого.

Ее охватил ужас, и она отшатнулась от него.

– Я не… Да нет, ничего.

Он рассмеялся.

– А по-моему, есть кое-что.

– Я… Между мной и моим женихом есть негласное соглашение, – сказала она.

И тут же решила на самом деле прояснить с Донованом этот момент. Потому что она подозревала, что это соглашение им пригодится, учитывая, что они ни разу не дотрагивались друг до друга. И она также подозревала, что вряд ли Донован обходился без секса все эти два года.

Но она же обходилась.

Да, ей следует обговорить это с Донованом.

– Правда?

– Да, – солгала она.

– Ну, у меня есть соглашение с вашим отцом, что я являюсь его работником. И я ни за что не стану злоупотреблять своим положением.

– Я уже взрослая женщина, – заметила она.

– Да, но что, по-вашему, будет думать ваш отец, если обнаружит, что вы трахаетесь с нанятым рабочим?

Ее бросило в жар.

– Я не информирую отца о своей интимной жизни.

– Проблема в том, что его будут касаться наши отношения. А я привык к тому, чтобы моя интимная жизнь касалась только меня и обнаженной дамы в моей постели.

– То, что я едва не поцеловала вас, не означает, что я предлагаю вам заняться со мной сексом. Ваше эго выдает вас.

– А ваш румянец выдает вас, дорогуша.

Эмерсон не знала, что и сказать, хотя прежде ей никогда не приходилось лезть за словом в карман. Но он был прав. Он работал на ее отца, и тем самым и на ее семью, включая и ее саму. Но она не чувствовала, что имеет хоть какую-то власть над ним. Не чувствовала, что управляет ситуацией. Хотя она была членом богатой семьи Максфилд, а он… просто наемным работником.

Так почему она чувствует, что находится в невыгодном положении?

– Пожалуй, пора отправляться дальше, – сказала она. – Мне еще нужно сделать несколько фотографий.

– Чтобы опубликовать их.

– Но вас я не буду снимать.

Он кивнул.

– Не будете.

Она взобралась на лошадь, и он последовал ее примеру. На этот раз он поехал впереди, и она испытала облегчение. Потому что не знала, что сделала бы, если бы ей пришлось чувствовать спиной его взгляд.

Она с ума сошла бы, думая о том, как себя вести, чтобы он не понял, что она знает, будто он наблюдает за ней.

Но, может быть, он вовсе и не наблюдал бы за ней. И в этом-то было все дело. А она сходила бы с ума, размышляя об этом. Но она вовсе не хотела сходить с ума.

Когда Эмерсон вернулась в офис, она села за стол и стала нервно постукивать пальцами рядом с лежащим перед ней телефоном. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не отправить сообщение Доновану.

Нет. Нет.

А потом внезапно она схватила телефон и стала писать сообщение.

«У нас свободные отношения?»

Она положила телефон на стол и замерла в ожидании. Спустя несколько минут он запищал.

«Мы обручены».

«Это не ответ».

«Мы живем в разных городах».

Она перевела дыхание.

«Ты спал с кем-то еще?»

Она не собиралась терпеть его уклончивые сообщения. Ей было безразлично, испытывает ли он угрызения совести.

«Мы живем в разных городах. Да, спал».

«А если бы я сделала то же самое?»

«Что ты делаешь до свадьбы – это твое дело».

Она не стала отвечать, и вскоре последовало еще одно его сообщение:

«Хочешь поговорить по телефону?»

«Нет».

«Хорошо».

И все. Потому что они не любили друг друга. И ей не было нужды писать ему, потому что между ней и Холденом ничего не будет.

А как относиться к тому, что Донован спит с другими женщинами?

Этого она не знала.

Она ничего не чувствовала.

Но теперь она получила карт-бланш. Хотя это же было не нормально, разве не так? Разве было нормальным то, что его не удивили ее вопросы? Что она ясно дала понять, что раздумывает о том, чтобы переспать с кем-то?

И было не нормальным и то, что она не испытывает ревности из-за того, что Донован с кем-то спит.

Нет, она не испытывала ревности.

И его признание не вызвало у нее никаких чувств.

Все это лишь подтвердило, что в их отношениях чего-то недостает. Что она и так уже знала. Они оба не чувствовали, что испытывают какие-то эмоции друг к другу. Они позволили, чтобы их свели вместе, но ее надежды, что со временем их чувства станут расти, не оправдались.

Но она не могла…

Ее отец не требовал от нее слишком многого. И он всегда поддерживал ее. Если она его разочарует…