– И все-таки точно нравлюсь, – неожиданно вернулся к прежней дуэли мой оппонент.

Я аж подпрыгнула.

– Кому? – пришлось правдоподобно вытаращиться.

Непередаваемый мужик, честное слово! Или несгибаемый. Это с какой стороны посмотреть.

– Тебе, конечно. Тут больше никого.

– Да?.. Ну, кто я такая, чтобы спорить…

Мой чудо-собеседник сказал что-то типа «пф». Вот так вот. Я справляюсь со своими бедами юмором, он спасается очаровыванием всего сущего женского населения. Могла бы сразу догадаться вместо того, чтоб в Динозавры записывать. Неочевидное и вероятное.

– А я?

– Что – ты? – Свет сделал вид, что смотрит исключительно вперед и не обращает внимания на мое деланно насмешливое выражение лица и пристальный взгляд.

– Нравлюсь?

– Ну, определенно в моем вкусе, – небрежно заключил после недолгой паузы он.

– Выходит, я – баба с мозгом, рожей и без заскоков на манипулирование?

– Это я так сказал?

– Ага, – мне даже нетерпеливо стало.

Загнала в угол зверя. Однозначно, загнала. Что же ты противопоставишь мне, хитрец, что придумаешь, дабы не капитулировать перед острым умом обаятельной жен…

– Какой я дерзкий! – восхищенно воскликнул Свет, прерывая мои мысли мирового поработителя.

Расхохоталась я, позорно проиграв поединок. Более очаровательной самовлюбленности наблюдать не приходилось. Реакция с его стороны последовала вполне предсказуемая: самодовольная, сексуальная полуулыбка и хитрый прищур глаз. Недооценила я противника, ох, как недооценила. И как полная дура фанатею от того, что недооценила. Каринка меня убьет.

В машину глупая Вера села неприлично довольная, а вот Свет сел сильно недовольный, поскольку его телефон вновь принялся трезвонить. Картина «пока, увы, совсем ничего не осталось» повторилась с пугающей точностью. Звонящий явно не желал отступать. По крайней мере в свете последних суток я очень-очень понимала девчонку (если это, конечно, была она, в чем, впрочем, я не сомневалась). Тут никакого расчета, чистые эмоции балом править должны. Неделя наедине с подобным кадром – и прощай, мозг.

– Вер, дерни ремень, пожалуйста. Я не проверил.

Я потянулась назад к Тёмке проверять, хорошо ли он пристегнут, и не сразу даже сообразила, что поняла смысл просьбы без уточнений. Чудеса в решете.

Мы выезжали с парковки, когда телефон вновь напомнил о себе, только на этот раз звонящий сменился, поскольку Свет ответил. Ответил своеобразно. Этот его голос я уже слышала, суровый, жесткий, ледяной. От такого голоса не по себе будет в лучшем случае. Где-то что-то куда-то там «полетело» и, видимо, не вернулось, потому что Свет, выслушав незримого собеседника, очень тихо, сквозь зубы, сказал плохое слово. Первый раз слышала, чтоб он неправильный русский пользовал. А затем наступил момент, о котором меня предупреждала Карина.

– Вер, вы с Тёмом не посидите в кафе возле офиса? – и брови домиком поставил.

Я впечатлилась, ресницами похлопала, на домик полюбовалась, воскресила мысль, что подруга меня убьет, и согласилась.

– Спасибо. – Он, кажется, сам слегка смутился, что попросил и получил согласие. Причем непонятно, что больше его смутило, просьба или мое согласие. – У нас няня была. Замечательная бабушка, чудесная. Вот недавно переехала, а новую найти сложно. Вообще доверить кому-то сложно, – последнее он произнес с какой-то тяжелой ожесточенностью.

Свет в своих эмоциях не лгал. Меня обмануть в принципе очень сложно, так что тут я была уверена в его искренности. А еще, судя по выражению лица, он пока не понял, что только что признался в доверии мне. Интересно.

– Давно уехала?

– На позапрошлой неделе.

– С Тёмкой моя мама сидела, наверное. – Я и не думала вопрошать.

– Ну да. Они у деда, пока он на работе.

– А ваша мама где? – отважилась я на опасный вопрос, правда, сначала на Тёмку глянула.

Не дай бог же слушает, не хочу стать причиной расстройства какого-нибудь.

– Понятия не имею, – спокойно пожал плечами Свет. – Есть где-то.

…

– Собственно, это был весь ответ. Уточнять я струсила.

– А дальше ты работала нянечкой, да? – из уст Кариши буквально сочился сарказм.

– «Яжеговорила» слушать не буду, – предвосхитила я тематику ее дальнейших высказываний.

– Кто б сомневался. Ну и чем вас потчевали?

– Нам сказали кушать все, что хотим и сколько хотим. Вот мы и пили чай с этими мелкими разноцветными печенюгами «прощай фигура». Забыла, как по науке звать.

– Макарон.

– Видимо. Тём поглощал их аппетитно.

– А ты?

– А я скромная. Пока сидели, игрушку ему на тему алфавита поставила на своем смартфоне. Парню понравилось вроде.

– Свидание мечты, – удержаться от сарказма у подруги не вышло. – Эх, Верка, Верка…

Понедельник

«Твою за ногу!» Так подумалось мне, когда будильник напомнил, что уже понедельник, а в понедельник приличные люди на работу ходят. Верочка – приличный людь и на работу обязана приходить прилично. Кофе сбежал, стакан разбился, хвост Пофига отдавился… Начинался новый счастливый трудовой день.

Если бы я работала в библиотеке под флагом ГОУ, то, скорее всего, мое рабочее место вполне было бы знакомо отечественному смертному, имевшему честь посещать обычную такую школу с раздолбанным стадионом, не слишком вкусно пахнущей столовой, компьютерным классом, набитым нерабочими персональными станциями ЭВМ, и видавшим виды читальным залом. Но я работала под флагом НОУ, что переводило меня в разряд «Ирма Пинс поможет всем попасть в Запретную секцию». Иначе говоря, моя каторга начинается с восьми: я бегу к двери, а они уже там, маленькие интеллектуальные стервятники-почемучки, ждут меня, кучкуются, в социальных сетях тусуются. Дверь открываю, а они мой зад на немецком обсуждают, иногда на испанском, реже на латыни. Профильный, конечно, у них аглицкий, но на этом быть пойманным немудрено, вот и изгаляются, чертята. Зато малышня у меня ближе к обеду прибегает, они до перерыва на ланч успеть стараются, вот этих я могу купить запросто. У нас для младшего возраста стеллажи стоят с восхитительными изданиями. Когда родители платят официально, они точно знают, за что платят.

Говорят, в частном лицее или школе все просто: плати, и ребенок будет учиться. Не знаю где как, но я такого лично пока не наблюдала, скорее уж наоборот – плати, не плати, отчислят в порядке неуспеваемости. Неудивительно, что дети приходят сюда чудесными милыми малышами, а уходят интеллектуальными подрастающими змеенышами, не понаслышке знающими, что такое соперничество. Уже два выпуска наблюдала и, глядя на оба, верила – они вампирчиками вопьются в желанное и не отпустят до победного конца. Эдакий естественный отбор в действии. Впрочем, это так… очередное лирическое отступление-размышление, пока в битком забитом поезде уворачивалась от назойливых прижиманий очередного Скатушника.

С легкого языка Каринки появилось определение Скатушники. В реальности это такие мужичонки за сорок, отрастившие за годы брака пузико и дрябленькие мышцы, стойкие к алкоголю до появления хронической язвы, мало что получавшие от жизни за могучей спиной жены и низким трамплином дохленькой зарплаты. Они могут быть уже ушедшими к еще более убогенькой, чем они сами, любовнице, ушедшими к маме или просто ушедшими в никуда, а могут стоять на пороге этого судьбоносного храброго шага. Короче говоря, вот такой съехавший с катушек дяденька и облюбовал меня в метро. Ощущение непередаваемое, малоприятное, но поправимое. Скатушники в массе своей безвредные, а к красивой женщине могут разве только поприжиматься в общей давке, речь у них в открытом бою теряется.

Счастливое удачное утро продолжилось, когда на подходе к территории лицея я влетела новым кедом в, пардон, фекалии. Не все питерские собаководы пока в курсе, что отходы за питомцами надо бы убирать, и неважно, откуда убирать. С дорожек – само собой, с газонов – хотя бы потому, что дошколята там по травке бегают. И неважно, что это «плохо пахнущая органика». По словам нашего завхоза, сорок процентов собак страдают глистами, глистов больше восьмидесяти видов и больше тридцати из них вполне любят человечков. Нехилая такая арифметика выходит. Хорошо, что мой волосатый питомец – двинутый на всю голову и за естественной троицей великого «По» (пожрать-поспать-посрать) домой является, а то бы сейчас устыдилась. Коты тоже не ангелы, детские песочницы за туалеты принимают.