— Кстати. Я с утра не сказал, чтобы рабочее настроение не сбивать. Но один из писцов в нижней канцелярии утверждает, что где-то слышал или видел это имя: Лия Броун. Причем не так давно. Вот только в упор не помнит где, то ли на службе, то ли на рынке, то ли вообще оно ему приснилось.

— Убью, зараза. — Лиу поставил свою кружку на стол и так посмотрел на брата, что тот поспешил загородиться блюдцем.

— Не убьешь. Радуйся лучше, что тот писец занимался не гостями города, а местными всякими делишками — мелкие торговые лицензии, регистрация собственности, записи о наследстве. Наверняка эта красотка мелькала в его бумагах, просто он не помнит, в каких именно. Она точно где-то здесь. И мы ее найдем.

— Проверь… списки трактирщиков, — медленно проговорил Лиу. — Включая те, что хозяева подают на работников, испрашивая королевскую звезду на кормление стражи и прочих служащих королю. И…

— Да понял, понял. Не дурак. Будем шерстить всех поваров и поварят аж до последней портовой забегаловки.

Осень приходит в южный город по ночам, украдкой. Пробирается сквозь узкие переулки на влажных лапах, дышит в окна прохладным будущим и смеется медленно падающими вдоль белых стволов разлапистыми листьями платанов. Поскрипывает флюгерами на крыше, щурится на рассвет и прячется в глубоких тенях до следующего вечера.

Днем на улицах все так же жарко и пыльно, осень отсыпается, давая солнцу разгуляться напоследок, прежде чем придет его черед отдыхать под мягким одеялом сизых мокрых туч.

Море на рассвете, когда мы с девчонками бегаем купаться перед работой в «нашу» секретную бухточку, теплое, как парное молоко козы с королевским именем. Оно даже теплее, чем летом. И от этой последней ласки как-то особенно сладко и тревожно замирает сердце.

Осень — стеклянная, она звенит, как потерявшийся в ночи одинокий комар. Не дает расслабиться и забыться, смежить веки в сладком успокоении — ужалит до крови.

— Ну что, до праздника осеннего равноденствия всего пять дней, — сказала Ума, промокая пот со лба кружевным платочком. — Опять готовить втрое против обычного, м-м? Или устала звенеть на весь пирс, собирая покупателей? Что-то ты в последние несколько дней тихая.

Я только улыбнулась в шарф. Первое время после встречи с Лиу я куталась в него так, что снаружи оставались одни глаза. Понятно, что в таком виде много не поорешь. Потом, несколько недель спустя, моя тревога чуть ослабла — было время подумать и прикинуть так и эдак.

Найти одну торговку среди сотен на пирсах, в огромном портовом городе, куда каждый день приезжает и приплывает прорва всякого народа, где жизнь кипит и взрывается событиями каждый день, где существуют Ракушки, способные поглотить или выплюнуть — на выбор — почти все, что угодно… найти в этом стоге сена меня-иголку почти невозможно. Это самое «почти» относится к разряду крайнего невезения, но с ним все равно бороться бесполезно: если настигнет, то и бегство не спасет.

Поэтому мы всю вторую половину лета работали, чинили крышу, периодически раздевали Яня, чтобы в очередной раз распороть его многострадальные штаны и с какой-то там по счету попытки выкроить из половой тряпки более-менее приемлемый образец, прежде чем тратить дорогую ткань. А то ведь одно дело — кое-как штаны из дерюги, какие я себе мастерила еще в замке перед побегом из спальни принцессы, мне все равно довольно скоро на смену нормальную одежду выдали. И совсем другое — хорошая одежда для ребенка. Тут лучше перебдеть и потренироваться.

Янь ругался страшно, но послушно. И носил тряпочные рейтузы — в одних он теперь спал, так как ночи стали прохладнее, другие, подумав и подвернув выше колен, стал надевать на рыбалку.

Третьи мы ему уже нормальные сшили. Из темно-серого сукна. С тремя загибами внизу и на поясе, с хорошим припуском в швах — на вырост.

Надо ли говорить, что чудными — от слова «чудики» — платьицами а-ля «Золушка надела половую тряпку» обзавелись и мы с мелкими. Аж по две модели каждой, ничем не хуже Яня, который в придачу к штанам в конце концов, естественно, получил и рубашку.

Как раз сейчас Майю под присмотром Крона сидела дома и творила нормальный наряд для клопышки. Мы решили — ну, испортит кусок полотна, так самый маленький. Сиона в обнимку с козленком сидела на полу перед сестрой и благоговейно ждала момента примерить обновку.

А мне на пирсе приходилось жонглировать дровами и осьминогами самостоятельно.

С нашей подачи вся улица уже обзавелась одеялами из этой странной дерюжки. Крон выкупил у соседки все, что у нее было, и пьющий муженек этой чудной женщины тут же натащил нового. Рекламная кампания «а для чего вам эта рванина, уважаемый сосед?» сработала на пять.

На некоторых самых мелких представителях местного населения я уже и одежки такие видела — родители здраво рассудили, что все равно извозюкают и порвут, так хоть не жалко. Но вот использовать обертку для посуды в качестве теплого нижнего белья пока никто не додумался, что и неудивительно — холода еще не настали.

За мелкими, но постоянными делами и заботами тревоги постепенно отступили куда-то далеко, и по ночам меня беспокоили вовсе не страшные сны о том, как меня найдут. Нет, те сны, которых я боялась, они были совсем о другом.

И у них всегда были зеленые глаза.

Уф-ф-ф!

— Уснула, что ли? — толкнула меня локтем в бок подобравшаяся Фрида. — Хей, сестренка, не спи. До конца работы еще далеко, солнце даже за мачты не зацепилось еще!

Я ей улыбнулась и повела плечами, покрутила головой, разминая шею. Стала закладывать в жаровню новую порцию вкусностей — теперь у нас, кроме кальмаров, можно было прикупить и некоторые другие морепродукты. Я наконец сообразила, как и в чем замариновать здешних странных обитателей, похожих на торчащие из дна бугристые сосиски с глазами. Вышло очень неплохо. Особенно с приправой из кое-каких водорослей в остром соусе. Да плюс еще пара моллюсков из тех, что обычно никому не нужны и идут в пищу самым последним беднякам и свиньям, оказались неплохи, если к ним приложить мозги, кулинарную чуйку да плюс кое-какие знания о земной китайской кухне.

Короче говоря, ассортимент потихоньку разрастался, и я перестала бояться, что мы рано или поздно сожрем всех осьминогов на ближайших рифах.

Денег стало больше. Сегодня вот — полдня прошло, а выручка уже больше, чем в первые дни на одних руконогих, а ведь тогда это была горячая новинка.

Настроение постепенно поползло вверх. Еще летом я загадала: если до осеннего равноденствия мое прошлое не напомнит о себе, значит, можно жить спокойно до весны. А там посмотрим.

В любом случае нечего хандрить и отлынивать! Фрида права: работать надо. У меня еще моллюски недостаточно разрекламированы, вот прямо сейчас подложу парочку как бонус в лепешку этому высокому моряку, судя по одежде — шкиперу с какого-то восточного судна. Распробует — еще захочет.

Шкипер угощение оценил. Настолько, что даже вздумал немного и достаточно невинно пофлиртовать — такое тут частенько случалось и разбавляло унылую рутину. Я давно научилась поддерживать игру и получать от нее удовольствие.

— Ну что вы, господин капитан, — это тоже одно из условий игры — всегда преувеличивать значимость собеседника. — Я девушка молодая, мне еще рано замуж выходить, — это был ответ на его шутливое предложение прогуляться по причалу, оставив скучную работу.

— Неужели принца ждешь, прекрасная госпожа? — вполне следуя правилам здешнего незамысловатого этикета, засмеялся шкипер.

— Пф-ф-ф, господин, вы тех принцев видели? — Новая порция «морских пальцев» весело шкворчала на жаровне, а я одарила покупателя, чей веселый смех привлек внимание еще нескольких прохожих, милой улыбкой. — На что порядочной женщине принц?

— Действительно, — сказали вдруг откуда-то со стороны. — Зачем же он нужен?