– Сиди, открой! Сиди, это Чарли! Впусти меня!

За дверью послышалась какая-то возня, но никто не отпер дверь. Отчаявшись, я стукнул еще раз, и закричал:

– Сиди!

Я прижался щекой к холодной двери, и отдышался. Послышался скрип половиц, и испуганный женский голос прошептал:

– Кто там?

– Амелия! – воскликнул я. – Это Чарли.

Как только я произнес свое имя, дверь распахнулась, и на пороге появилась жена шерифа. После нашей последней встречи она заметно похудела. Под ее глазами виднелись темные круги, а сами глаза были такими красными, будто она уже неделю не смыкала их. Я подумал, что так оно и есть.

– Чарли? – Амелия ошарашено осмотрела меня с головы до ног. Представляю, как я тогда выглядел: рваные грязные штаны, ботинки, которые явно просили каши, нагой, испещренный царапинами и ранами торс, покрытое грязью лицо. На джентльмена с какого-нибудь светского вечера я сейчас мало походил.

– Чарли, ты жив? – вопрошала Амелия, затягивая меня в дом. – Бартер сказал, что вы все погибли.

– Он жив? – спросил я.

– Да, – сказала Амелия, усаживая меня на софу, и наливая мне горячего чаю. – Держи. Тебе нужно согреться. Или, может, что-нибудь покрепче?

– Нет, спасибо, я ничего не хочу, – отмахнулся я, и откинул голову на спинку софы. Амелия схватила со столика чашку, и крепко сжала ее. Было видно, что с ней происходит что-то неладное.

– А где остальные? – нервно осведомилась она.

– Все мертвы, – устало сказал я. – Мне единственному удалось выжить. Хотя, признаться, сам не понимаю, как.

– То есть? – не поняла Амелия.

– Я тоже должен был погибнуть. Зверь напал и на меня. Но я как-то выжил. Хотя мое состояние ухудшилось. Может, мне недолго осталось.

– Не говори чепухи, Чарли! – строго произнесла Амелия. – Ты должен радоваться, что выжил. Не всем повезло так, как тебе.

– Да, – протянул я. – Так и есть.

Амелия с любопытством взглянула на меня, и спросила:

– Так ты был в лесу?

– Да.

– И видел убийцу?

– Видел.

– И что там? Расскажи! – Амелия прямо-таки сгорала от нетерпения. Я был очень уставший, но решил все ей поведать. Начал я с того, как мы вошли в лес, разделились, как пропал Стюарт. Затем описал так называемого «зверя», ямы с трупами, то, как я очнулся в одной из них, как бродил по лесу, надеясь поскорее найти дорогу обратно. Я рассказал ей обо всем: о том, что видел, что чувствовал, чего боялся. Рассказал ей о своих галлюцинациях, о голосах, которые звучали в моей голове. Судя по всему, Амелия такого не ожидала. Она не слышала, что рассказывал шерифу Фред, и мои слова повергли ее в ужас. Она смотрела на меня большими от удивления глазами, не в силах вымолвить ни слова. В ее взгляде читался испуг и сожаление. Когда я, наконец, окончил свое повествование, Амелия вздохнула с облегчением и дрожащим голосом спросила:

– Так он напал на тебя? Этот «зверь»?

– Это не зверь, Амелия, – невесело усмехнувшись, воскликнул я. – Он, скорее, похож на человека, чем на животное, хоть и больно кусается.

Я дотронулся рукой до шеи, но ничего там не обнаружил. Значит, следы укусов пропали. Странно…

– Он мог запросто меня убить, но почему-то не сделал этого. Наверное, он был не голоден, раз пообедал ребятами.

Амелия выпрямилась, и прямо-таки вцепилась в чашку с уже давно остывшим чаем. Нужно было ее как-то подбодрить, но я сам был на грани срыва, поэтому не знал, что утешительное можно сказать в этом случае. Я решил просто сменить тему разговора.

– А где Сиди? Он разве не остался?

Амелия посмотрела на меня совершенно опустевшим взором, и выдала:

– Сиди мертв.

– Что?! – ахнул я, подскакивая с софы. – Как? Когда?

Амелия уставилась в одну точку, и что-то забубнила себе под нос. Я едва различал ее слова.

– В город пришли те твари. Мы сражались с ними. Было много смертей. И Сиди… Его убили, Чарли. Его больше нет.

Теперь стало ясно, что происходило с Амелией, и почему она осталась одна в разрушенном городе. Любовь к шерифу свела ее с ума. Она больше не хотела жить. Я видел это по ее пустому взгляду.

– Что значит, те твари? – опомнился я. – Сколько их было?

– Я не знаю… Сотни. Тысячи.

Я тяжело опустился на софу, и посмотрел в чашку с чаем, который явно не собирался пить. Я никогда не пил чай, особенно холодный, предпочитая ему горячий кофе.

– А когда это произошло? – спросил я.

Но Амелия больше меня не слышала. Трясясь от страха и рыданий, она монотонно бормотала одну лишь фразу:

– Сиди мертв… Сиди мертв…

Внезапно чашка раскололась в ее руках, и осколки посыпали на пол. Все ее руки были залиты остывшим чаем и кровью.

– Амелия, ты в порядке? – воскликнул я, и бросился к ней, чтобы помочь. Но тут до моего обоняния дошел прежде неведомый, приятный запах железа и соли. Я зажмурился, и попытался уловить этот тонкий аромат, не растеряв ни кусочка. Мой мозг опустел. В нем снова появилось чувство невыносимой жажды. Сейчас мне было плевать на все. Я должен был лишь утолить ее. Открыв глаза, я посмотрел на окровавленную руку Амелии, и понял, что нужно делать. Мой организм требовал крови. Густой, соленой, железной крови. Не теряя ни секунды, я подбежал к ошарашенной жене шерифа, и схватил ее за запястье. Запах крови стал сильнее, заполнив мой разум, и затуманив рассудок.

– Чарли, что ты делаешь? – одними губами прошептала Амелия.

– Прости, – без тени сочувствия, произнес я. – Но это мне нужно.

И я, в предвкушении чего-то прекрасного, прильнул к ее руке, и укусил. На пол начала хлестать кровь. Амелия истошно завопила. Но мне было все равно. Вытягивая из нее всю кровь, я чувствовал, как становлюсь сильнее, слабость уходила в небытие вместе со всем рассудком. Чувства пропадали, оставались лишь животные инстинкты. С каждым глотком крови я стирал свою личность, превращаясь в Ничто.

Насытившись, я отбросил тело Амелии в сторону, и с блаженством облизнул соленые от крови губы. Закрыв глаза и вдыхая самый прекрасный аромат во всем белом свете, я захохотал. Это был ледяной хохот дьявола. Хохот того, кем я стал.

Глава 4

Хищный лесной обитатель

Я выбежал из дома шерифа так быстро, будто меня ошпарили кипятком. В висках пульсировала боль, коленки подгибались под тяжестью тела, к горлу подступала тошнота. А в голове пульсировала лишь одна мысль:

«Я убил человека… Убил человека…»

Теперь у меня не осталось сомнений, что тот человек, которого я встретил в лесу, заразил меня своей «болезнью». Я прямо-таки жаждал впиться в кого-то зубами, и высосать кровь. Я мог думать лишь о солоноватой на вкус крови, и больше ни о чем. Я даже не жалел о том, что убил Амелию. Напротив, эта мысль доставляла мне удовольствие. Я радовался тому, что совсем недавно считал чудовищным. Моя человечность исчезла сразу после того, как я сделал первый глоток крови. У меня словно мозги вышибло. Тогда я напоминал овощ, неспособный ни на какие чувства. Хотя, наверное, овощ чувствует больше, чем я в тот момент. Запыхавшись от долгого бега, я остановился, и согнулся пополам. Мое сердце громко стучало, по телу хлестал пот. Жажда немного отступила, на смену ей пришел страх. Я весь трусился, грозясь в любой момент потерять сознание, которое и так было очень зыбким. Я не понимал, что за страх поселился в моем сердце, не осознавая, чего же я боюсь, ведь мне теперь было некого бояться. Я вполне мог постоять за себя. Однако мне все же было кого бояться, хоть я и не признавал этого. Не признавал очевидного. Я боялся не «зверя», не смерти, а самого себя.

***

Глубокой ночью я добрался-таки до поля. Не зная, куда идти и что вообще делать, я бесцельно брел по освещенной луной тропе. Я хотел как можно быстрее отыскать своих родных. Я догадывался, куда они подались, но до Лондона было не так просто добраться, особенно пешком. Дорогу-то я знал, но не был уверен в том, что преодолею этот путь в ближайшие дни. На это нужна была, как минимум, неделя. Отец, наверное, думал, что я погиб, иначе он бы не уехал, а обязательно дождался бы меня. По крайней мере, я так считал. Никаких иных мыслей у меня не было. Я и подумать не мог, что отец бросил меня умирать, и сбежал, спасая свою задницу. Он любил меня, я знаю. Но сможет ли он любить меня после того, что я совершил? После того, как я убил Амелию? После того, как стал монстром? Пусть я и отрицал это, но нужно смотреть правде в глаза: я действительно превращался в монстра. И не просто в убийцу, а в демона, пьющего кровь. Конечно, отец меня любит, и обязательно все поймет. А если не поймет, что же… Значит, будет так. Я сам не до конца все понимал.