— Мастер Ривад!
Когда Дьюар наклонился почти к самому его уху, того, наконец, проняло.
— А? Что? Ребята, вы что-то хотели?
Их все-таки удостоили взглядом. Лицо мастера имело такую же круглую форму, как и его лысина, маленькие глаза утопали в складках румяных щек, на лбу уместилось небольшое родимое пятно, похожее на кляксу от чернил.
— Дьюар? Ужели? Давненько ты не заглядывал, да-а-а, давненько… Может, пирога? Кваску?
Голос его прозвучал тонко, почти по-женски, а щеки чуть сдвинулись, давая место радушной улыбке. Пожалуй, первой радушной за все время пребывания здесь.
— Только поговорить, — кивнув Акиле, Дьюар опустился на свободный стул. — Мы просим вас о наставлении, как одного из старейшин орденского Совета.
— Ну что ты, парень, — Ривад отмахнулся надкусанным пирогом так, что из него выпал кусочек яблока. — Я давно отошел от дел, доживаю свои деньки простым смотрителем библиотеки.
По кухне пролетел грохот чугуна — опускаемой печной задвижки — и Акила живо представил, как с таким же звуком ставится точка в разговоре. Или точка в их побеге? Он не был уверен, придумал ли Дьюар в самом деле какой-то план или действовал наобум, как это часто с ним случалось, но до сих пор во взгляде эльфа сохранялась уверенность, теперь вдруг пошатнувшаяся. Вместе с ней потеряла опору и надежда Акилы — единственная соломинка, которая удерживала его от полного отчаянья, от самобичевания за то, что не сумел сберечь доверенного ему судьбой ребенка.
— И вы так просто отошли от дел? Значит, у вас не осталось и Ключа… — сквозь рой испуганных мыслей донесся голос Дьюара. Ключ… Ну конечно, если у Ордена есть темница, то она просто обязана запираться на самые прочные замки. Акила сник еще больше.
— Дай-ка подумать. Определенно, я ведь все-таки смотритель, у меня должны быть ключи от библиотеки и… Но ты ведь говоришь не о них? — Ривад пожевал губами, словно хотел откусить пирога, но забыл. Как же долго он думал! Это ожидание было еще томительнее того, когда Акила стоял под дверью зеркального зала. Он едва удержался от того, чтобы встряхнуть забывшегося мастера, пока тот бесцельно пялился в пустоту. — Ах, КЛЮЧ! — наконец воскликнул Ривад. — Помню-помню. Да, у меня есть один. Я ведь был членом совета, ты знаешь?
Если бы Акилу не занимало беспокойство за Асту и мысленные поиски хоть какого-то выхода из сложившейся ситуации, он бы глубоко удивился тому терпению, что впервые на его глазах проявлял вечно раздраженный Дьюар.
— Мастер Ривад, конечно знаю. Ведь он есть у каждого члена совета — тот самый кристальный ключ, который открывает все двери замка. Верно?
— О, конечно! Правда, я давно им не пользовался, но он точно был где-то здесь, — мастер с сожалением отложил пирог, чтобы вытряхнуть содержимое своих необъятных карманов.
На стол легло несколько помятых платочков, круглая ракушка, маленький серый конверт, кисет для табака, моточек тонких ниток… Дьюар поймал откатившуюся монету и щелчком отправил ее в растущую кучку вещей. Деревянный кругляш с рунами, клочки разорванной записки и, наконец, искомый камень — как награда за долгое и томительное ожидание. Его острые грани переливались алым, а в самой глубине как будто трепетал живой белый огонек. От кристалла веяло магией: спокойной, еще сонной, но холодной, как весь остров.
— Вот! Старый пердун Гарен хотел его забрать, но я припрятал. Хватит с него и того, что он занял мое кресло в Совете, хотя бы маленькую безделушку я должен был себе оставить! Пусть в библиотеке и нет дверей, которые запирались бы столь тщательно, этот ключ служит мне напоминанием о том, что некогда я был важным человеком.
— Мастер, не согласитесь ли вы одолжить ключ мне? — тут же поинтересовался Дьюар. Акила мог поклясться, что еще не слышал его голос таким вкрадчивым. — Мастер Гарен об этом точно не узнает. И ему не понравится то, что мы будем делать…
Наступила недолгая, но тягостная из-за нервозного ожидания пауза. Ривад немного подумал — в этом ему помогало тщательное пережевывание пирога — и щедро протянул кристалл, почти утонувший в его пухлой ладони.
— Так и быть. Мне он все равно без особой надобности… А вот вы двое чего задумали? Твой друг стоит с таким лицом, будто лягушку проглотил!
— Я не… — Акила впервые вмешался в эту беседу, но так и не придумал, что сказать. — Мы привезли девочку, но она… эм…
— Вы когда-нибудь слышали про «Аквар-мор-нон»? — подсказал Дьюар с самым невозмутимым видом.
Мастер Ривад во второй раз отложил недоеденный пирог, тот сиротливо плюхнулся на тарелку. Беззаботный до сих пор, Ривад как будто резко проснулся. Его глаза раскрылись шире, и в них погасла беспричинная радость, что сияла там до сих пор.
— А твое произношение на виссанском стало намного лучше с тех пор, как мы виделись в последний раз… Я в самом деле слышал кое-что, но так смутно… Твой наставник занимался изучением этого явления. Ты не знал?
Дьюар скривил рот, словно от зубной боли. Если он что и знал о Дэрейне Лардхельмском, так это то, что тот был истинным гадом — впрочем, как раз эту часть его биографии знали все, кто хоть раз о нем слышал.
— Он изучал, как можно подчинить себе «скверну» и силу, которой она обладает… А как частица высшего духа, она весьма могущественна и легко могла бы дать своему носителю то, чего самые великие маги достигали веками. Но я не знаю, удалось ли Дэрейну решить эту загадку, он не особенно любил делиться своими успехами. Оказывается, даже с собственным учеником…
Это казалось уже чересчур. Тот, кто должен был остаться далеко в прошлом, упрямо вмешивался в настоящее. Дьюар хотел напомнить — и в первую очередь самому себе — что не видел наставника уже несколько лет, поэтому никакие изыскания и планы Дэрейна его не касаются, но успел только подумать об этом.
— Неужели вы не помните совсем ничего? — Акила смотрел такими щенячьими глазами, что бывший магистр просто не мог не растрогаться. — Прошу, расскажите, как нам помочь этой девочке? Если мы уведем ее… Не будет ли ей больше вреда от… Я хочу сказать, не будет ли ее смерть более мучительной, если эту тварь в самом деле невозможно изгнать?
— Тварь, как же! Акварон — это могучий дух природы. Вы оба должны знать, что сознание этих существ далеко от нашего понимания, они общаются и даже думают совсем иначе. Аквар — как раз и есть та его часть, которая отдаленно может считаться разумом или душой, а то и всем вместе. Это далеко не то же самое, что дух человека, ушедший за Грань, понимаешь, Дьюар? — Ривад искоса посмотрел на эльфа, словно тот все еще был юным и несмышленым послушником Ордена. — Аквар навсегда остаются здесь, они сливаются с природой и бесконечно перерождаются, но если что-то разрушит их связь с миром, они становятся, как говорили виссанцы, «мор-нон» — не мертвыми и не живыми. Ему нужно тело, с которым он мог бы снова считать себя живым, поэтому он не станет убивать вашу девочку. Но и собой она не будет, если не сумеет побороть его волю. Для ребенка это непосильная задача, ведь дети очень легко забывают все. Аквар сотрет ее память, ее личность, оставив для себя лишь пустую оболочку…
Акила бледнел, а кулаки его сжимались все крепче.
— Значит, нам придется постоянно напоминать ей, кто она такая. Но если есть хоть какая-то надежда на то, что она будет жить нормальным человеком, за это нужно бороться!
Ривад воодушевленно закивал.
— Я помогу. Обязательно помогу! Это и есть благородная цель, достойная истинного мага, а не то, о чем твердят заросшие пылью старики в совете! Поддерживать традиции, искоренять темную магию, нести блага нашего искусства в самые невежественные края… Тьфу. Все это лишь их пустая болтовня, на самом же деле они сидят на задницах и ничегошеньки не делают. Спасение даже одного ребенка в сравнении с этим бесценно! Вот, возьмите, — мастер выудил из-за пазухи нечто, завернутое в потрепанную тряпицу, и протянул своим благодарным слушателям. — Это особенный артефакт. Берегите его, и он, возможно, еще спасет ваши жизни. Ну же, мальчики, берите и не стойте тут так, будто с вас собираются лепить статую! А у меня еще множество своих дел, которые никак нельзя откладывать. Конечно, их уже не так много, как когда я был членом совета… Вы же в курсе, что я им был?
