Размышления блондинки были прервана голосом секретарши, слова которой Глория не стазу смогла разобрать — слишком глубоко успела погрузиться в мир иллюзий.

— Дейзи, повтори, пожалуйста, — прочистив горло, проговорила Глория, невольно сводя брови. Она успела уловить слово посетитель, а вечерние встречи совсем не входили в ее планы.

— К вам пришел Марсель Жерар, мисс Спенсор, — немного растерянно отозвалась секретарша, и даже не видя, Глория ощутила ее замешательство.

— Я с ним не знакома.

— Он утверждает, что это важно, — услышала в ответ блондинка, — говорит, что Вы будете благодарны ему за информацию. Речь идет о Элайдже Майклсоне.

— Хорошо, пусть войдет, — тут же откликнулась Глория, услышав имя возлюбленного, — проводи его ко мне.

Блондинка отключила громкую связь, мельком взглянув на себя в зеркало. Усталость не успела отразиться на ее лице, выглядела Глория отлично, и это придало ей уверенности, которую определенно требовала столь странная встреча, от которой девушка не ждала ничего хорошего. Марселя она знала только по рассказам Ребекки, которая отзывалась о нем отнюдь не самыми лучшими словами, и смысл его визита мог заключаться лишь в попытке навязать ей компромат компанию Майклсонов или нечто подобное, а к шантажистам Глория всегда испытывала исключительно презрение.

Прошло не больше минуты, прежде чем Жерар появился на пороге ее кабинета, сияя широкой улыбкой, которая, впрочем, несколько поблекла после того, как Глория холодно проговорила, обойдясь без приветствия:

— Что Вам нужно?

— О, вижу Вы — истинная дочь своего отца, — усмехнулся Марсель, быстро вернув самообладание.

— Что Вы можете знать о моей семье? — скривила губы блондинка. Марсель вызывал у нее лишь неприязнь, как и сама ситуация.

— О Вашей — немного, — пожал плечами тот, нисколько не смущаясь, — но я хорошо знаком с семьей того, с кем у Вас роман, дорогая.

— Откуда? — сузила глаза Глория.

— Майклсоны жили в моем доме после того, что случилось в их доме, — медленно протянул Марсель, не сводя с девушки пристального взгляда, — если Вы понимаете, о чем я.

— Речь о несчастном случае, произошедшем с их родителями? — севшим голосом отозвалась Глория, которую медленно накрывало липкое неприятное чувство, а интуиция подводила блондинку очень редко.

И это день явно не был исключением.

— Несчастном случае? — переспросил ее Жерар, не отрывая от побледневшей девушки черных глаз, — о, вижу Вы ничего не знаете. Но это не страшно. Именно за этим я здесь. Хочу спасти Вас.

— От чего? — едва слышно выдохнула Глория, заранее зная, что ответ ей не понравится.

— От связи с убийцей. Смерть Майкла и Эстер не была несчастным случаем. Их убил собственный сын. Старший сын.

========== Часть 28 ==========

Следующие несколько дней сливаются для Глории воедино, пока она изучает ксерокопию дневника воспоминаний наставника Элайджи и почти видит его глазами становление того, кто смог покорить ее собственное сердце, но радость довольно быстро сменяется растерянностью, недоверием, а после и шоком, когда описание событий сменяется размышлениями Жерара, от которых Глорию охватывает оцепенение.

Марсель оставляет ей копию дневника вечером понедельника, и блондинка изучает его каждый вечер, словно захватывающий детектив, но с каждым разом она все больше убеждается в справедливости подозрений опекуна Майклсонов, вот только вместо жалости, которую тот испытывает к осиротевшим детям, она ощущает лишь ужас.

Потеря семьи всегда была самым главным кошмаром для Глории, но то, что сделали Элайджа, Клаус и Ребекка… Впрочем, хотя Жерар и не озвучивает это прямо в его глазах ответственным за трагедию выглядит старший сын и мисс Спенсор не может с ним не согласиться. На момент гибели родителей лишь Элайджа достиг совершеннолетия, и значит, мог отдавать отчет своим поступкам, а если это так…

Мир вокруг становиться мутным, и слезы, как Глория не пытается их сдержать, проделывают дорожки под бледным щекам, особенно, когда она видит входящие звонки от Майклсона, на которые никак не может найти силы ответить.

Она знает, что только от него сможет узнать правду. Она не верит, что правда то, что написано в дневнике. Ей хочется не верить. Но факты — слишком упрямая вещь, а Глория никогда не была дурой. Спустя несколько дней она назначает встречу, отправив Элайдже сообщение.

На Новый Орлеан опускается вечер, городской парк полон влюбленных парочек, они смеются, веселятся, но это не вызывает у Глории прежней счастливой улыбки. Не сейчас, когда весь ее привычный мир рушится на глазах, и под его руинами скрывается вера в то, что все еще можно исправить. Слишком сильно ноет сердце от осознания правды, которую она никогда не сможет принять.

Но крохотный уголек надежды все еще горит в ее душе, заставляя идти вперед. Она должна во всем убедиться сама, узнать правду, глядя прямо в любимые глаза.

Элайджа появляется в парке словно из воздуха, разительно выделяясь на фоне молодых студентов, и пока он идет к ней, Глория молится, чтобы написанное в дневнике было ложью, злым вымыслом. Но делать это все сложнее. Теперь все черты характера, которые так нравились ей в Майклсоне — холодность, решимость, упорство, жесткость — играют против него и, кажется, в первый раз Глория замечает огромную разницу между ними, которая только усиливается тем, что Элайджа как обычно облачен в строгий черный костюм и пальто, которые так разительно отличается от ее легкого кремового платья, которое совсем не соответствует погоде. Наброшенный на плечи плащ совсем не греет, и Глория с силой растирает озябшие пальцы, стараясь не смотреть на идущего к ней мужчину, но не может.

Вся ее сила воли уходит на то, чтобы не бросится ему на встречу, привычно обнять, поцеловать, забыть обо всем на свете, но страх сковывает ее наравне с холодом, когда Майклсон наконец приближается к ней, подозрительно окинув взглядом ее машину с охранником отца, а Глория смотрит лишь на его руки и не верит, что ими он мог убить своего отца.

Блондинка судорожно сглатывает, когда Элайджа склоняется и коротко целует ее в губы, и ее отстраненность не остается незамеченной, хотя Майклсон еще и не подозревает о том, что за разговор им предстоит.

— Привет, — говорит он, нарушая застывшую между ними тишину, — Я соскучился. Что произошло? Ты пропала на несколько дней, а теперь назначила свидание среди этой толпы.

Глория поднимает на него глаза, прикусывая дрожащие губы. Слов все еще нет, и она понятия не имеет, как начать разговор, после которого может навсегда потерять того, кого любит, и трусливое, предательское чувство накрывает ее липкой волной — она всерьез думает о том, чтобы просто вычеркнуть из памяти чертов дневник и жить дальше. Это длиться всего миг, прежде чем Элайджа вновь обращается к ней, и явно стараясь скрыть раздражение.

— Да что с тобой? — недоумевает он, сводя брови, — что-то случилось? Почему ты с охраной? Ты чего-то боишься?

Его последнее слово эхом звучит ее голове, и Глория по инерции отступает на несколько шагов назад, все еще не в силах встретиться взглядом с Элайджей.

— Возможно. Боюсь, — тихо отвечает она, стараясь выровнять дыхание перед тем, как задать главный вопрос, — ты никогда не рассказывал, как погибли твои родители.

Договорив, блондинка, наконец, поднимает глаза, и по тому, как на лице Майклсона в миг леденеет знакомая маска, она понимает, что попала в точку. Горло перехватывает, и Глории становиться сложно дышать, пока пару секунд они просто смотрят на друга, и в черных глазах напротив, в самой их глубине, она видит то, чего боится больше всего — вину.

— С чего такой интерес? Моя семья не обсуждает эту тему, — не сразу отвечает Элайджа, спокойным тоном, но Глория слишком хорошо знает его, чтобы понять — сейчас это только игра.

Как и все, что было между ними. И теперь слова сами рвутся с губ, опережая мысли.

— А как же мы? — выдыхает она, отчаянно борясь со слезами, — я думала, что когда-то тоже стану частью семьи Майклсон.