На утро, после завтрака, все войска были приведены в боевую готовность. Ровно в десять часов Конев посмотрел на часы и отдал по радиосвязи приказ,

  Заводи!

  В ту же секунду воздух сотрясся от сотен взревевших моторов. И ряды бронетехники двинулись вперед, пропадая в камере перехода. Теперь эта камера представляла из себя арку, метров сорок, в ширину, образованную двумя мачтами, с натянутым между ними проводом. Вот в этот проход и двинулась, прежде всего колонна танков Т-72, всего сто машин, сразу за ними в тот же проход двинулись двадцать "Шилок", обеспечивая безопасность танков со стороны самолетов противника. Туда же, двинулись и многочисленные бронетранспортеры с пехотой, ПТУРСы, установки "ГРАД" и артиллерия.

  Ну, с богом! - Конев сел в предназначенный ему бронетранспортер и отдал приказ механику-водителю, - Трогай.

  Глава 16

   Комполка Торопов обходил позиции своих войск, осматривая их после утреннего налета авиации. Потеря были страшные. Не встречая никакого сопротивления в воздухе, "Юнкерсы" бомбили их как на учениях. Еще три таких налета и воевать уже будет нечем. Причем Торопов понимал, что они еще держатся только потому, что отказались от попытки прорвать оборону противника. В наступательном бою потери их были бы еще больше. Кроме того, боеприпасы были на исходе. Хоть плачь, а стрелять было нечем.

  "Где же этот дивизионный комиссар"? - в который раз подумал полковник и снова посмотрел на часы. - "Обещал вернуться в 14-00. Только к тому времени уже может быть поздно. Ну почему он не мог забрать их всех? Трудно умирать, зная, что спасение возможно. Хотя, может быть, и не мог забрать? Может быть эта установка рассчитана только на определенное количество людей? В любом случае, где же ты"?

  А с той, немецкой, стороны фронта послышался мерный гул моторов. Торопов поднял к глазам бинокль и почувствовал слабость в коленях. Вот значит и всё. По всей ширине фронта на их позиции мерно двигались железные коробки танков. Их было столько, что командир полка знал - остановить их просто нечем. Значит, остается только погибнуть с честью, но трудно это сделать, когда тебе еще только тридцать пять. Но, и это он тоже знал, он не побежит и не сдастся. Пока есть хоть один снаряд, он не сдастся. Самое же скверное было то, что из его легких танков пробить лобовую броню Т-4 было невозможно. Оставалась надежда только на противотанковую артиллерию, а там, как бог даст. В этот миг, когда нервы были напряжены до предела, сзади раздался громкий крик.

  Товарищ комполка! - кричал сержант, фамилию которого, Торопов сейчас никак не мог вспомнить, а, скорее всего и не знал.

  Ну, что еще? - недовольно повернулся к нему Торопов.

  Там эти! - сержант делал непонятные жесты в сторону тыла, но лицо его при этом было радостное.

  Сердце командира на секунду дало сбой, а потом застучало часто-часто. Глядя в ту сторону, куда ему указывал сержант, он увидел, как из леса показываются удивительные, невиданные им прежде танки и, разворачиваясь в широкую цепь, выезжают на открытое пространство, перед нашим фронтом. Десять, двадцать, тридцать машин, они все шли и шли. Следом за танками появились совсем уже странные машины, назначения которых Торопов даже не знал. Одна из машин затормозила рядом с комполка, и из нее выпрыгнул командир дивизиона Конев. Только теперь его было трудно узнать: в пятнистой форме с погонами, он казался представителем чужой армии. Отдав честь Торопову, он пожал ему руку и сказал,

  Молодцы, что продержались. Теперь, полковник, собирайте своих людей и отходите с передовых позиций. Дальше уже мы сами. Командование окруженной группировкой войск, с этой минуты, я беру на себя.

  Он снова отдал честь полковнику, прыгнул в свой странный автомобиль, больше всего похожий на танк без башни, и помчался дальше.

  Окруженцы, которые уже успели посчитать себя покойниками, между тем, стали собираться в кучки и наблюдать за сражением, которое началось на их глазах.

  Танки их новых союзников шли в атаку поодиночке, держа между собой большие интервалы.

  Слишком редко идут! - покачал головой один из танкистов.

  Словно в ответ на эту реплику, танки стали стрелять на ходу. Причем делали они это с расстояния в два раза больше, чем прицельное у немцев. Самое удивительное, это то, что они при этом попадали в цель. Точность стрельбы была просто поразительная. Не прошло и пяти минут, как вся равнина перед глазами изумленных зрителей оказалась покрыта горящими немецкими машинами. В ужасе, немцы поворачивали свои машины и гнали их прочь. Следом за танками на равнину выехали машины с какими-то трубками, расположенными на них. На пушки эти трубки были мало похожи, тем более, что на каждой машине было по сорок восемь таких трубок. Как только по нашим танкам стала работать немецкая артиллерия, танки повернули назад, а по позициям артиллерии вдруг ударили целые фонтаны огня, пущенные из этих трубок. Ничего подобного красноармейцам видеть прежде не приходилось.

  Вот это да! - с восторгом закричал красноармеец, стоявший недалеко от Торопова,

  Так им, гадам! Будут знать, на кого полезли!

  А сам Торопов в изумлении, смешанном со страхом, смотрел туда, куда падали эти снаряды, вернее, ракеты. Там поднимался вверх столб дыма и пламени. Страшно было даже подумать, каково сейчас там, в зоне обстрела. А войска союзников продолжали прибывать. Теперь, из леса выезжали грузовики и везли за собой артиллерию. Таких пушек комполка сроду не видывал. По калибру стволов и их длине, им не было равных. Артиллеристы, деловито занимали позиции, и готовили свои орудия к бою.

  Но бой еще не кончился. Немцы сделали именно то, чего так боялся Торопов: они вызвали свою авиацию, и вскоре, высоко над горизонтом показались бесконечные ряды Юнкерсов, которые шли в сторону наших позиций. На секунду Торопову стало страшно. Сейчас эта волна накатится на наши танки, и тогда здесь будет кромешный ад.

  "Неужели этот комдив Конев, не мог предвидеть такого очевидного хода противника? Не надо было вылезать на открытую позицию".