Близко подходить обидчики боялись, защитник "обеих кобыл" всегда находился рядом и кулаки свои держал наготове.
Вечерами Эрик учил её рисовать, он и это прекрасно умел, так как родом походил из Голландии, где почти каждый рисует. И гармонии он её учил, изо всех сил учил, это было в его же интересах, так как выглядел он ещё некрасивее Адели.
- Глянь, какой у меня нос, больше твоего! И ростом я вымахал ого-го, да и зубы у меня неровные, гораздо кривее твоих! А в целом выгляжу я гармонично, скажи, ведь это правда, красавица ты моя?
Всякий раз, услышав от друга "красавица", Адель бросалась к нему на шею и страстно лепетала, что гармония, верно, важнее тупой красоты.
Впрочем, о страсти, как таковой, в её взрослом понимании, речь пока не шла. Ни Адель, ни Эрик не испытывали похоти, хотя знали, что это такое.
У рыжего некрасивого Эрика уже был "опыт", у Адели ещё не было, но в те моменты они были чувственно равны - в каждом из них играла трепетная дружба, не более.
- Вдвоём мы смотримся ещё гармоничнее! Даже самые некрасивые детали можно сложить великолепно, правда? - смеялся Эрик, обнимая её.
Они друг друга считали красивыми, и от этого души и тела их пронизывал чудесный трепет, сродни божественному.
Родители Эрика были портняжками, простыми и очень добрыми людьми. Адель им нравилась, они тоже считали её красивой. Строили они на неё планы? Неизвестно, ведь они были евреями, и сыну своему, вероятно, готовили более подходящую пару.
Так или иначе, но однажды эта крошечная семейка снялась с места - запрягла свой фургончик и уехала.
Семья рыжих Шнайдеров отчалила на заработки в Московию. Край этот, хоть и считался диким, но, по слухам, был невероятно хлебным.
Хлеба и во Фридланде хватало, но почти всех гостей города отпугивали слухи о болотах, об их таинственной всасывающей силе, которая, если не погубит окончательно, то изрядно подорвёт здоровье, лишит энергии, отнимет деньги, которые, как уже сказано, тоже энергия. Родители Эрика успели наслушаться всяких историй.
После отъезда друга Адель осталась одна, при своей красивой матери, которая, судя по всему, ничего не знала о гармонии.
Сестрицу Марион выдали замуж, а братишек-близнецов отвезли в Кенигсберг - на воспитание к родителям Фридриха Лидке.
В те дни душу девушки грела тайна, которую она не открыла даже Эрику. Подарок отца, секрет опасной игры, мог потерять силу, поведай она о нём хоть кому-нибудь. Так сказал невидимый ворон.
Мать проводила всё свободное время в бане, стараясь держать в порядке свою красоту. Адель проводила почти всё время на кухне, помогая слугам поддерживать порядок там. После смерти "черепичного короля" половина слуг была уволена, из экономии.
Порядок, немецкий "орднунг", каждый тогда понимал по-своему, ведь после большой войны не минуло и пяти десятков лет. Ещё не было маниакального стремления к защите экологии, так как воздух загрязнять было некому, промышленные предприятия-гиганты возникли позже. Не было и пресловутых автобанов.
Дорог, как таковых, в Европе семнадцатого века не существовало. Имелись широкие проезжие равнины, испещрённые колеями различной глубины. В самых глубоких увязали семейные фургоны, гружёные неподъёмным скарбом.
4.
Когда Адель решила отправиться в Московию, в надежде найти Эрика, мать не препятствовала ей и даже выделила неплохую сумму.
Девушка нашла себе попутчиков довольно скоро, так как не крутила носом, то бишь не слишком выбирала. На телеге, запряжённой старой лошадью, сидели два монаха-бенедиктинца. Один из них был слепым, а второй одноруким.
- Кто тут у нас, дон Винченцо?
- Девушка, похожая на парня, дон Роберто.
- Ты согласился взять её в попутчицы?
- Христиане должны помогать друг другу. Глядишь, и она нам чем-нибудь поможет...
- А она не ведьма?
- Не похоже...
Адель достала из котомки провиант. Все трое начали трапезничать. После этого монахи заснули в обнимку, а девушка заскучала.
В проезжавших мимо повозках люди балагурили и смеялись, отчего Адели становилось всё грустнее и грустнее. Совсем взгрустнула она, когда сломалось колесо, и монахи попросили её подержать зад телеги. Будто она мужик!..
Так прошли четыре дня. С пропитанием в пути было легко, сердобольные проезжавшие, завидев лысины и монашеское облачение, а также заметив физическую ущербность обоих бенедиктинцев, щедро делились с ними тем, что имели.
Над возами постоянно летали птицы, пытаясь полакомиться излишками. Особенно активничали вороны, могли выхватить кусок прямо изо рта.
Кудрявый ворон сел Адели на плечо.
- Привет! Узнала?
Адель узнала Бехера по голосу, но, на всякий случай, выразила недоумение.
- Кто ты?!
- Твой ангел хранитель!
- С такими чёрными крыльями?
- Дело вкуса. На всякий случай представлюсь: Йозеф Бехер, бывший Стоцкий. Кстати, ты не знакома с Григорием Фигой? Думаю, вряд ли ты с ним знакома, во Фридланде нет приличной канализации...
Адель глянула на монахов, те по обыкновению дрыхли в обнимку. Можно было поболтать и подурачиться. Бехер тоже так считал, он ещё не понял, зачем ему эта дурёха и какая от неё может быть польза в будущем, но раз наставник утверждал, что она полезная...
