Елки! Может, с ним тоже самое – он пропал для всех и материализуется через год?

Андрей вскочил, навалился на хлипкую дверь.

– Эй, вы!

Очевидно, подпертая снаружи, дверь не поддавалась. Он привалился к ней спиной и заколотил по доскам ногой.

– А ну, цыц! – рявкнула Викуся – та еще, по всей видимости, фурия.

Как-то вдруг обессилев, Андрей опустился на сено и обхватил голову руками. Он ничего не понимал и чувствовал себя овцой. Или как там называется овца мужского пола? Баран, что ли?

Его тихая, ленивая, как старая, заезженная кляча, жизнь, вдруг спятила и понесла, будто в зад ей выстрелили из рогатки. И, не переставая, брала препятствия, одно круче другого.

Кто этот злодей, который навлек столько бед на голову Андрея? Кто этот жокей?

Потолковать бы с ним по-мужски…

В воображении возникло море, лунная дорожка, на песчаном берегу два тела, сплетенные в страсти…

Нет, это невозможно.

Надо выбраться из этого чертова сарая с чертовой козой. Или молодым козлом? Из чистого любопытства Андрей заглянул под брюхо животному – белая и короткая на спине, к животу шерсть становилась темно-серой, удлинялась и рунилась, скрывая отличительные половые признаки. Меринос какой-то, а не козел. Ничего не поймешь.

– Бе-еее, – нежно проблеяло животное, отводя от себя подозрение.

– Ладно, некогда мне с тобой лясы точить. – Андрей поднялся с подстилки и отряхнулся. – У меня дела поважнее есть. Эй, вы, там! – он с новой силой затряс дверь.

По ту сторону неожиданно раздался голос фурии.

– Прекрати буянить, – велела она, – отойди и сядь на пол. Обещай, что выслушаешь мое предложение спокойно.

Андрея царапнула догадка.

– Меня что, продали в рабство?

– Пока еще нет, хотя… Давай, на пол.

– Что?

– Если ты глухой, я верну тебя в полицию.

В памяти Андрея, как в калейдоскопе, множились образы: тетка с челкой, шавка с челкой, две плечистые фигуры, удар…

– Я не глухой.

– Тогда на пол. Живо.

Заинтригованный, Андрей отошел, как было велено, вглубь и устроился на сене рядом с козой.

Мир перевернулся. Похититель, кажется, боялся похищенного. Дичь полная. Может, он в психушке? Или он угодил в пространственно-временную петлю и оказался в Османской империи времен женского султаната? Его сделают наложником султанши?

Размечтаться Андрей не успел – скрипнула дверь, возвращая его в сарай. В проеме возникла глубоко беременная валькирия в буйных, коротких черных кудрях, с двустволкой наперевес и с каким-то тряпичным кулем под мышкой. Палец валькирии лежал на спусковом крючке.

– Только шелохнись, – предупредила она.

Дуло смотрело прямо в грудь Андрею, от чего у него в животе образовалась противная пустота.

Черт возьми! Куда его занесла нелегкая? В разбойничий стан? На мельницу к лесной ведьме?

В голову полезло странное: как он жил нехорошо. В блуде. Надо было с Маринкой расписаться, тогда бы… Может быть… Наверное…

Андрей счел за лучшее не нервировать воительницу:

– Не шевелюсь. – Для убедительности он поднял руки.

Несколько мгновений стороны пристально рассматривали друг друга. Первым нарушил молчание Андрей.

– Стесняюсь спросить: у вас есть разрешение на оружие?

– У меня даже есть разрешение на отстрел таких типов, как ты.

– Каких это – таких?

– Социопатов.

– Бе-еее. – Почуяв свободу, коза потрусила к выходу, но была остановлена:

– Геть! – Дуло качнулось и вернулось в прежнюю позицию. Коза замерла.

Неожиданно для себя Андрей почувствовал кураж.

– Значит, я твой пленник?

– Значит, так, Городецкий Виктор Андреевич, экспозиция такова… – Заметив, что ее собеседник пытается возразить, султанша повысила голос:

– Молчи и слушай.

Покорившись, Андрей пожал плечами. В конце концов, какая разница: Вася, Петя, Ромуальд или Андрей…

– Тебя задержали на трое суток, – продолжала султанша, – за нарушение общественного порядка и сопротивление полиции.

– А сокамерницу мою за что?

– Остряк. Бяша – представитель коренного населения. Итак, эти три дня ты отработаешь на нашем с Липкой огороде.

– Липка – это у нас кто? – осведомился Андрей.

– Сестра моя. Значит, паспорт твой у меня – это я так, к сведению.

– Паспорт?

– Да. Паспорт. Так что удерешь – стукну на тебя в дежурку. Не удерешь – получишь через три дня свой паспорт, и расстанемся полюбовно. Сечешь?

Андрей растянулся на сене, заложил локоть под голову и поскреб суточную щетину. Мистика? Или идиотизм? И то, и другое одинаково неисповедимо.

– Мне надо подумать.

– Некогда думать. У нас вишня осыпается.

– Вишня? – Жажда стала острой, кадык на горле Андрея дернулся. Он приподнялся на локте, смерил взглядом воительницу.

– Значит, на ближайшие три дня ты мой работодатель?

– Совершенно верно.

– И ты, значит, Виктория?

– Угадал.

– Ну, Виктория, для начала, где у вас туалет?

Вика перехватила ружье, извлекала из-под мышки и метнула в Андрея сверток.

В полете сверток развернулся и приземлился Андрею на ноги в виде какого-то тряпья.

– Для начала переоденься, – услышал он.

– З-зачем это?

– Чтоб не испачкаться и не порвать случайно вещи. И давай шустрее. Раньше сядешь, как говорится, раньше выйдешь.

– Бабьи тряпки я не надену.

– В твоем положении я бы не перебирала харчами.

Андрей хмыкнул:

– Ясное дело, перебирать харчами можно только в твоем положении. Шантажистка.

– Неудачник.

С последним утверждением Андрей был давно и полностью согласен. Внезапно овладевший им кураж испарился так же внезапно.

Он встряхнул тряпку. Это оказался рабочий комбинезон.

Подергал ноздрями – от комбинезона исходил запах стирального порошка и чужого дома.

– Выйди, я переоденусь.

Держа под прицелом арестанта, Вика отступила спиной к проему и скрылась из поля зрения.

Коза Бяша приободрилась, протрусила к выходу и чинно проследовала мимо сарая.

Выбора не было. Андрей поднялся с подстилки и скинул куртку.

Ветерок покачивал пучки трав, свисающих с потолка, шелестел листвой снаружи, убаюкивал страсти.

– Геть! – снова раздался окрик. Очевидно, Бяша взяла курс на огород.

Комбинезон был пошит на толстого карлика, перекинутые через плечо лямки не доставали до груди, как не тянул их Андрей, застегнуть не смог. Переодеваться назад, в джинсы, было лень, и Андрей вышел из положения: выдернул из шлевок на джинсах ремень и застегнул его на талии поверх комбинезона.

Колошины были коротки, и Андрей подкатал их до колен.

Покончив с переодеванием, направился к проему. Притолока оказалась низкой, и Андрей со всего маха треснулся об нее лбом. Присев от боли, замычал и спрятал лицо в ладонях. Да чтоб тебя!

– Эй, Городецкий, – раздался голос валькирии, – ты где там?

Со второго дубля ему удалось выбраться из сарая.

От порога тянулась выложенная камнем тропинка. Тропинку обрамлял ряд низких фруктовых деревьев.

В конце тропинки имелось деревянное сооружение с вырезанным в двери крестообразным оконцем.

– Чего замечтался?

– Ничего. Просто. Не понимаю, как тебе можно доверить ружье? Муж твой что, совсем без царя в голове?

– Заткнись, – окрысилась фурия, – еще раз что-нибудь скажешь о моем муже – пальну без предупреждения.

– А кто ж тогда вам с Липой вишню соберет?

Андрей уже дошел до сортира.

– Об этом не переживай. Ресурс возобновим.

– Ты хоть стрелять-то умеешь? – справив нужду, спросил Андрей.

– Хочешь проверить?

– Хочу.

Вика передернула затвор. Вопреки здравому смыслу в душе Андрея разлился холод.

– Я пошутил, – просипел он.

– Я тоже.

– Мне бы попить.

– Вон, – Вика указала подбородком. В тени сарая, прямо под водостоком стояла прикрытая деревянным кругом бочка.

Андрей снял крышку, с сомнением изучил изъеденный гусеницей вишневый лист, кусочек коры и водомерку на поверхности воды. Огляделся в поисках кружки.