Согласно предварительным мирным соглашениям с Речью Посполитой, вся ливонская артиллерия, захваченная русскими в 1558–1578 гг., передавалась полякам. Русские же орудия, которыми были снабжены некоторые крепости, возвращались в Россию. Сама «Опись» состоит из нескольких документов на польском языке. Согласно этому документу, около 700 стволов в ливонских замках русские передавали полякам, а 854 орудия должны были увезти с собой.

Русские войска в крепостях Ливонии оставляли 695 стволов, из них 8,6 % составили тюфяки (60 ед.) и 52 % (363 ед.) гаковницы.

Но не все условия соглашения были выполнены. В выписках о задорах и обидах, «что учинились от литовских людей в перемирные лета» 1592 г., говорится: «… как великого государя, блаженные памяти царя и великого князя Ивана Васильевича всеа Русии послы, князь Дмитрей Елетцкой с товарыщи с Стефана короля послы со князем Янушом Збаражским с товарыщи договор учинили и крестным целованьем закрепили и которые городы в Лифлянской земле великий государь царь и великий князь поступился в Стефанову королеву сторону для покою крестьянского, и в тех городех королевские дворяне по посольскому договору и по их крестному целованью не исправили, под воевод и под детей боярских и подо всяких людей подвод не дали и многих государевых людей переграбили, и запасы государевы пушечные и хлебные и по ся места из городов не вывожены многие, за тем что королевские дворяне по договору подвод под воевод и под детей боярских и подо всяких людей не дали, а иные многие запасы государевы пушечные и хлебные не отдали (выделено мной. – А.Л.) и многих людей переграбили. А осталось в Юрьеве и во всех неметцких городех… наряду и пушечных запасов в тех городех осталося 17 пищалей меденых девятипядных и семипядных, 12 пищалей железных, 9 тюфяков железных, 259 пищалей затинных, 795 пищалей ручных, 10 885 ядер железных, 1730 ядер каменых 234 ядра свинчатых, 30 600 ядер затинных пищалей, 340 криц железа, 410 кордов железных, 50 пятков лну, 157 аршин холстов, 370 пуд зелья, 60 пуд свинцу»[97]. Через девять лет после перемирия остались невывезенными 29 пищалей, 9 тюфяков и 259 затинных пищалей, т. е. 297 стволов (без ручниц), или 34 % от переданного из Ливонии поляками огнестрельного вооружения. Впрочем, мы не знаем, были ли вывезены орудия к концу 1590-х гг.

С воцарением Федора Ивановича наступает важный этап в развитии русского артиллерийского вооружения.

После смерти Ивана Грозного произошли волнения в Москве, направленные против Богдана Бельского. Требуя его выдачи, восставшие выкатили пушку против Фроловских ворот: «Приидоша же и приступиша х Кремлю и присташа к черни рязанцы Ляпоновы и Кикины и иных городов дети боярские и оборотиша царь-пушку ко Фроловским воротам и хотеша выбити ворота вон». В других источниках царь-пушка» именовалась просто «большой пушкой»: «ворота Фроловские выбивали и секли, и пушку болшую, которая стояла на Лобном месте, на город поворотили», «И народ и досталь всколебался, и стали ворочати пушку большую, а з города стреляти по них»[98]. По словам А.А. Зимина, наименование «царь-пушка» в «Новом летописце» было ошибкой. «Возможно, речь шла просто о какой-то большой пушке», – заключает историк[99].

Возможно, действительно, автор «Нового летописца», описывая события давно минувших лет, решил, что речь шла о «Царь-пушке», которой в реальности в 1584 г. еще не существовало. К 1584 г. на Лобном месте была только одна огромная бомбарда-пушка – «Павлин» 1555 г. мастера С. Петрова, массой более 1000 пудов (16 тонн). Но для поворота и оборудования новой позиции для стрельбы такого тяжелого ствола необходимо большое количество рабочей силы (до 200 чел. и несколько десятков лошадей), при этом ствол было необходимо уложить в специально оборудованное из тяжелых брусьев ложе, имевшее сзади наклоненный вниз хвостовик-рикошетник, чтобы отдачу направить также вниз. Вряд ли у восставших было время, чтобы сделать артиллерийскую позицию для стрельбы. С другой стороны, мы не знаем, какие из орудий стояли у Фроловских ворот к апрелю 1584 г. Не исключено, что одна из небольших бомбард, о которой не сохранились сведения, имела название «Царь».

В истории отечественной артиллерии начало царствования сына Ивана Грозного Федора Ивановича ознаменовано отливкой самого большого орудия Третьего Рима – гигантской Царь-пушки. Как сообщает «Пискаревский летописец» под 1586 годом, «того же году повелением государя царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Русии слита пушка большая, такова в Руси и в ыных землях не бывала, а имя ей «Царь»[100].

Илл. 4. Царь-пушка. Из «Исторического описания одежды и вооружения российских войск»

Названа была так пушка не по своим размерам, а по изображению на ней царя Федора Ивановича. Детализация изображения позволяет увидеть царское облачение, бармы, плащ. В левой руке государь сжимает поводья, а в правой держит скипетр. Что показательно, голова царя окружена нимбом – не это ли свидетельство того, что государь был «блаженным»?

Надпись на тулове орудия («Повелением благоверного и христолюбивого царя и великого князя Федора Ивановича государя самодержца всея великия Россия при его благочестивой и христолюбивой царице великой княгине Ирине слита бысть сия пушка в преименитом граде Москве лета 7094 в третье лето государства его. Делал пушку пушечный литец Андрей Чохов») позволяет определить временные рамки, в которые и было изготовлено орудие: 18 марта – 31 августа 1586 г. (указание на 7094 год и «третье лето государства»).

Украшена Царь-пушка четырьмя орнаментальными фризами, а в дульной и казенной частях – по окружностям розетками с изображениями цветов. По словам С.П. Орленко, это может объясняться тем, «что на огневой позиции орудие должно было укладываться в деревянный станок и снизу, в местах соприкосновения тяжелого ствола с ложей, рельефный декор неизбежно бы повреждался. Последнее обстоятельство подтверждает, что Царь-пушка задумывалась и создавалась именно как боевое орудие»[101].

После отливки гигантское орудие перетащили в конец Красной площади, к Москворецкой переправе, туда, где лежала большая 16-тонная бомбарда «Павлин» 1555 г. Гипертрофированные сведения о гигантских размерах пушек уже содержатся в описаниях путешественников конца XVI – начала XVII в. Большая площадь, по словам Хуана Персидского, секретаря посольства шаха Аббаса I в 1599–1600 гг., была заставлена огромными пушками, «такими огромными, что два человека могли входить в каждую для чистки ее»[102].

Видели Царь-пушку вместе с «Павлином» и проезжавшие в 1602 г. через Москву Стефан Какаш и Ябель Георг фон Тектандер («на площади, у ворот замка стоят две громадные пушки, в которых легко можно поместиться человеку»[103]).

Через девять лет поляк Самуил Масеквич писал: «Среди рынка я видел еще мортиру, вылитую кажется только для показа: сев в нее, я на целую пядень не доставал головою до верхней стороны канала. А пахолики наши обыкновенно влезали в это орудие человека по три и там играли в карты, под запалом, который служил им вместо окна»[104].