В Описи дел Пушкарского приказа 1639–1645 гг., а также в других его документах 1626–1644 гг. содержатся данные об Арзамасской, Белевской, Веневской, Зарайской, Каширской, Козельской, Коломенской, Кропивенской, Кцынской, Лихвинской, Перемышльской, Ряжской, Рязанской, Тульской и Шацкой засеках[56]. Из них Коломенская и Зарайская были вскоре упразднены.
Однако разделение управления над засеками вызвало неразбериху. Дела некоторых засек пересылались в Разряд, а затем возвращались обратно в Пушкарский приказ. Например, документы Арзамасской засеки в 1626 г. были в артиллерийском ведомстве, а в 1635 г. – в Разряде[57]. В 1638 г. засечный стол Пушкарского приказа временно упразднили и дела его перекочевали в Разрядный приказ[58], но, как оказалось, не все, а только документация Тульской, Каширской, Рязанской, Козельской и Лихвинской засек. В 1641 г. засечные дела вновь пересылаются в Пушкарский приказ, который в памятях, адресованных Разряду, отмечает, что не все чертежи были присланы обратно[59]. Как видим, такие пертурбации были в обычной практике московских приказов.
В 1646 г. Разрядный приказ организует постройки Синбирской черты, соединяющей Белгородскую и Закамскую оборонительные линии. Приказы постоянно переписываются друг с другом относительно некоторых особенностей организации обороны. Чтобы сосредоточить засечное дело в одних руках, царь в 1659 г. «то засечное дело во всем указал… ведать в Пушкарском приказе»[60]. Засеки, обновленные в 1636 г., к 60-м гг. уже обносились и пришли в упадок. По донесению инспекторов они требовали срочного восстановления[61]. Засечный стол Пушкарского приказа снова принялся строить новые засечные линии и чинить старые, для чего имелись специальные чертежи. Так, согласно одному документу, «чертеж и роспись» Веневской засеки от 1638 г. воевода послал в приказ, «и чертеж государь осмотрел»[62].
Городовой стол, судя по сохранившимся документам, перенял функции прежнего Городового приказа – ведал постройкой укреплений, учетом, «сколко в городех пушек, зелья, свинцу и иных пушечных запасов». Он образовался, скорее всего, в начале XVII века. Документация о «городовых делех» постоянно пересылалась из одного приказа в другой и вследствие волокиты оседала в разных архивах, поэтому точно установить время образования городового стола очень сложно. Но не все города подчинял себе Пушкарский приказ. Сметный список 1629 г. перечисляет 83, а список 1637 г. – 64 города. В 1646 г., по неполным данным «Описной книги пушек и пищалей», городовой стол контролировал артиллерию около 100 крепостей[63].
Особой неустойчивостью отличались отношения с Разрядным приказом, иногда в некоторых городах «городовое дело» ведал Разрядный приказ, а наряд – Пушкарский[64]. К примеру: Пронск и Валуйки только с 1626 по 1633 г. 4 раза переходили под власть того и другого приказов; если пушкарским чином руководил второй, то полоняничьи деньги с них собирал первый[65].
Пушечный стол Пушкарского приказа управлял непосредственно производством пушек, колоколов, снарядов (т. е. «пушечными делами»). Это был чисто «технический отдел» приказа. Главным объектом ведения стола был Пушечный двор. Комплекс сохранившихся документов этого канцелярского отдела помогает проследить организацию производства орудий на всех ступенях их изготовления: от заказа правительства до приема на склад готовых пушек. Пушкарский приказ получал царский указ об отливке орудий. Рассмотрев указ в соответствии с возможностями пушечного производства, руководство приказа в лице судьи и дьяков принимало решение об отливке определенного числа орудий такого-то типа и такого-то калибра. Мастера предоставляли в приказ сметы, пользуясь как своим опытом, так и справочниками по литью («роспись пищальных образцов», «роспись образцовая арталорейским пушкам» и др.)[66]. После отливки орудия простреливались на полигонах (на этом велись отчеты о стрельбах). Не всегда удавалось вылить пушку «без порух». Анализ протоколов испытаний новых пищалей дает основание заключить, что бракованным («охульным») считалось орудие, у которого стержень залит металлом; образовывались привары и неровности на поверхности; был недолив ствола; были раковины («ноздри») и свищи.
В Пушкарском столе ведался и пушкарский чин. Под пушкарским чином подразумевают служилых людей «по прибору», деятельность которых так или иначе связана с артиллерией. Все они делились на воинские (пушкари, затинщики, воротники) и мастеровые чины (мастера, казенные кузнецы, плотники). Служилые люди пушкарского чина жили в слободах, называемых «пушкарскими». Самая большая пушкарская слобода находилась в Москве, в непосредственной близости от Пушечного двора, у церквей Сергия и Преображения «в Пушкарях».
В городах пушкарям разрешалось селиться на расстоянии не более 2 верст от города, чтобы в случае опасности они могли успеть занять место у городских орудий. В своих слободах и посадах пушкари занимались торгово-промышленной деятельностью и сельским хозяйством.
В военное время, по распоряжению Пушкарского приказа, часть из них направлялась в армию, в составе которой пушкари подчинялись начальникам артиллерии – пушкарским головам. Оставшиеся в городе, согласно росписным спискам, на случай осады посменно дежурили у своих орудий и следили за их исправным состоянием.
Для подготовки высококвалифицированного артиллериста, хорошо знающего «пушкарское дело», владеющего основами баллистики и инженерного дела, техникой заряжания и прицеливания, нужны были многие годы, поэтому правительство было заинтересовано в укреплении семейной традиции, преемственности передачи опыта пушкарского дела «от отцов детям, от дядь племянникам». Однако недостаток специалистов по артиллерийскому делу вынудил правительство пойти на ряд мер. После тяжелых времен Смуты, когда возник дефицит квалифицированных кадров, традиционные способы комплектования («от отцов дети, а от дядь племянники») не могли обеспечить нужные потребности в обслуживании большого парка орудий, поэтому возможность «государевой пушкарской службы» стала распространяться и на посадское население. При поступлении на службу новоприборные из «черных слободцов и вольных людей» освобождались от налогов; им выдавалось единовременное пособие и назначались денежный и хлебный оклады.
Илл. 2. Описания орудий XV в. в документах XVII в.
Набранные на государеву службу предоставляли в приказ «поручную запись», которая фактически удостоверяла принадлежность к пушкарскому чину. Новоприборные целовали крест и обязывались «…с государевой службы не сбежать ни в Крым, ни в Литву, ни в Нагаи, ни в Немцы, ни в которые государства не отъехать, ни красть, ни розбивать, ни зернию не играть, ни корчмы, ни бл…ди не держать и с воры не знатца, ни над государевой казною хитрости ни в чем не учинить»[67]. В случае нарушения поруки виновных могли жестоко наказать – вплоть до смертной казни, а с тех, кто поручался за преступника, взимали штраф. Более привилегированные московские пушкари могли набираться не только из родственников пушкарей, но и из лучших городовых пушкарей[68]. Можно с уверенностью утверждать, что московские артиллеристы являлись элитой пушкарского чина.
