— Неужели она собирается броситься вниз?! — промелькнуло у Орма в мозгу, но он даже не мог шелохнуться, как будто утратив способность управлять своим телом…

Взрывная волна отшвырнула его далеко. Дикий вопль, вопль страха и боли рванулся из сотен открывшихся ртов: голубой раскаленный поток вдруг ударил в то место, где только что был Златоглазый, но это не был “цветок”! Раскаленная синяя лава потоком хлынула в стороны… В этой стене рокового пламени, что понеслась на людей, еще не было мощи “цветка”, обращавшего в пепел и камни, и теплую плоть, она больше напомнила людям лесные пожары, когда возгорался болотный газ. Это было намного страшнее простого огня!

Люди ринулись прочь, проклиная тот час, когда вышли из домиков, чтобы расправиться с ведьмой. Панический страх превратиться в пылающий факел погнал прочь. Никто не пытался оглянуться назад, не хотел знать, что стало с чудовищем, смевшим зажечь этот страшный пожар, и с хозяином замка. О Вальгерде тоже не думали. Что им за дело, что стало с чужим, если прямо след в след мчится страшное синее пламя, а уши способны расслышать лишь гул огня…

После встречи с чудовищным трупом, привязанным к кольям, с ней что-то случилось! Как будто нарушилась связь между телом серебряной рыси и духом лесянки. Держаться за оболочку хищника ей становилось трудней и трудней. Ее что-то тянуло назад, в замок Орма, где мирно покоилось тело, лишенное чувств. “Ты должна стать собой!” — повторял ей неведомый голос.

— Но я не хочу! Не хочу!

— Ты должна!

Руни знала, что долго не выдержит. И, когда пробил положенный час, в ее душе не было сил воспротивиться жуткой воронке, оторвавшей душу от рыси и жадно втянувшей ее… Руни даже не знала, где может она оказаться, куда теперь мчится и что с ней такое… Впервые сливаясь сознанием с рысью, она была в ужасе, но понимала, что лесной хищнице было не лучше… Теперь же лесянка подумала: “Это, наверное, смерть…”

… Гул толпы, окружающей замок… Стена под ногами… И жуткая боль, неподвластная силе рассудка… И некто, внушающий ужас… Беззвучный крик, расколовший ее подсознание, имя…

— Эногаранэ!

Он был там, вечный враг Гальдорхейма, и Руни должна была справиться с ним… Но “цветок” не расцвел! Столб ударил почти рядом с тем, кто являлся земной оболочкой врага, и разлился стеной из огня, вызвав общий крик ужаса.

— Поздно! Теперь до него не добраться, — мелькнула последняя мысль перед тем, как сознание Руни погрузилось во мрак. Ни эмоций, ни чувств… Пустота…

Хейд застал Норта в доме-холме. Объясняться с Хранителем было не нужно, он сразу же понял, в чем дело. Вскочив на коней, они оба помчались к замку Орма, однако, еще не доехав, услышали дикие крики толпы, перешедшие в вопль небывалого ужаса. Вскоре показались первые из беглецов. Блеск огня, наступавшего синей стеной, потряс Хейда, заставив остановить коня. Но еще прежде, чем Человек Двора понял, что здесь происходит, Норт спрыгнул на землю и резко сорвал с шеи черный шнурок. Поднимая охотничий нож с голубым ярким камнем, Норт начал что-то читать нараспев, словно не замечая бежавшей толпы.

— Да они же растопчут его! Норта просто сметет этот дикий поток потерявших рассудок людей! — промелькнуло в сознании Хейда, заставив пустить коня прямо к Хранителю.

Он не доехал до Норта буквально десяток шагов, когда светло-зеленый луч вдруг скользнул из поблекшего камня, заставив людей, оказавшихся рядом, шарахнуться в стороны. Светло-зеленый луч не дошел до стены из огня шага два и, упав перед ней, прочертил черту, из которой взвилось уже новое пламя. Зеленый и синий огонь… Они встретились, переплелись, перепутались, слились в один бирюзовый поток, взвились к небу и резко опали к земле… Только светлые искры еще говорили о прошлой борьбе двух огней…

— Норт нас спас! Он сумел потушить “стену” ведьмы! — раздался восторженный крик, но Хранитель уже не услышал его. Пальцы Норта, сжимавшие нож, вдруг разжались, и он опустился на землю.

Все в страхе замерли. Первым пришел в себя Хейд. Соскочив с коня, он склонился к Хранителю.

— Жив или мертв? — промелькнула ужасная мысль.

Если Норт погиб, люди лишатся рассудка от страха, они поддадутся панике. Чем это кончится, трудно сказать!

— Наш Хранитель погиб!

Этот крик взмыл как птица над присмиревшей толпой. Еще миг, и его подхватил бы рыдающий хор голосов…

— Помолчи! — оборвал Хейд кричавшего. — Норт проживет, сколько нужно. Он сможет уйти, лишь оставив вам Смену! Всем ясно? Кто может нормально мне рассказать, что за синий огонь шел за вами?

— Наверное, это огонь черных чар, — после паузы робко откликнулся кто-то. — Его ведь вызвала Руни, лесная ведьма! Мы собирались расправиться с ней, а она…

— Все понятно! — оборвал его Хейд.

Посмотрев на толпу, он сказал:

— Значит, так: сейчас Норт без сознания, но он скоро придет в себя. С Ормом больше никому не общаться и к замку не подходить! Победитель теперь вне законов Властителя и Гальдорхейма. Понятно?

— Понятно, — откликнулось несколько голосов.

— А сейчас отправляйтесь к себе, прихватите лопаты и вновь все сюда! — приказал Хейд. — Мы с вами выроем ров! Он пройдет по границе, оставшейся от двух огней. Он поможет укрыться от пламени Руни!

— А как? — перебили Человека Двора.

— Очень просто: ров станет преградой огню, ему будет не пройти через этот заслон!

Хейд не знал, прав ли он, но держался с апломбом. Пусть люди считают, что он понимает, что делает.

— Нужно занять их, внушив, что спасение именно в этом! — подумал он, когда все разошлись.

Ров копали до вечера, Норт оставался неподалеку. Хранителю быстро соорудили постель из ветвей и плащей. Хейд велел вызвать Альвенн.

— Надеюсь, ты сможешь помочь ему, — коротко бросил ей Хейд, постаравшись показать, что он верит: опасности нет, хотя сам он тревожился так же, как все остальные.

Когда начинало смеркаться, со дна рва раздался испуганный крик. Ледяной поток темной и мутной воды неожиданно хлынул из-под земли.

— Это знак! — изрек Хейд, когда мокрых крестьян извлекли из воды. — Всем известно: вода быстро тушит огонь!

“Вот сказал так сказал! — усмехнулся он про себя. — Это надо уметь — с умным видом нести откровенную чушь, убеждая их, что знаешь все наперед!”

Уже ночью, когда загорелись первые звезды, и люди отнесли Норта к дому-холму, кто-то робко спросил Хейда:

— Что же нам теперь делать?

— Все то, что и раньше, — ответил им Человек Двора. — Возвращайтесь к себе, занимайтесь делами, не лезьте, куда вас не просят.

Спросивший согласно кивнул:

— Точно так же сказал бы и Норт!

Когда все разошлись, Хейд остался с Хранителем в доме-холме. Он боялся оставить его, потому что сам не был уверен, что с Нортом все будет в порядке. Хранитель очнулся, но был очень слаб. Альвенн тихо скользила по дому, готовя отвар.

— Она тоже боится за Норта! — подумал вдруг Хейд — Но старается не показать!

И никто не подумал, что этот день стал поворотным в судьбе Гальдорхейма. Не потому, что толпа, осмелев, пошла к замку Победителя Бера… Не потому, что лесянка зажгла свое пламя, а Норт потушил его… А потому, что впервые пришлый, чужак, смел указывать тем, кто родился на этой земле, и толпа приняла его, как своего. Разве важно, откуда ты родом: из Гальдорхейма, Лонгрофта, Гокстеда или Фирода, если ты можешь понять и принять с уважением чуждый тебе поначалу, когда-то неведомый мир, и найти свое место среди тех, кто искренне любит его?

Руни с трудом приходила в себя. Странный белый туман застилал все вокруг, не давая понять, где она. Звон в ушах… Тошнота… Непомерная слабость и чувство неизбывной тоски и вины… Она знала, что не смогла сделать то, что должна… Что вернуло ее в это тело, заставив опять начать жить меж людей…