Парень вздрогнул, сфокусировал взгляд на капитане. Снова взмахнул руками, словно стараясь взлететь, и заговорил:

– Опомнитесь, братья и сестры! Ибо грядет час Великого Суда! Кара небесная будет страшна, ибо отринули мы в гордыне своей испытание, ниспосланное нам свыше!

Селик сначала завороженно слушал неведомого проповедника, затем тряхнул головой, словно отгоняя наваждение. Двое его подчиненных стояли, развесив уши, радуясь неожиданному развлечению, прервавшему скучные часы дозора.

Селик смотрел на оборванца. Он слышал, что подобные крикуны или фанатики стали появляться в городах королевства. Проповеди их всегда сводились к одному: «…покайтесь, примите испытание, башни зло, возведенное гордыней людской». Фанатики скитались по проселочным дорогам, иногда пугая ночных путников, но никому не причиняли вреда. Просто голосили и причитали. Что смущало капитана, так это время их появления: когда башни подверглись первым нападениям и некоторые были разрушены, из близлежащих деревень потянулись к королевству фанатичные приверженцы веры в испытание разрывами. Сначала в одном городе заговорили о таком оборванце, затем в другом. Чем больше становилось разрушенных башен, тем больше становилось и фанатиков.

Селик слышал о них от торговцев в гавани и приезжих в таверне, но самому встречать сумасшедших не доводилось.

Капитан не боялся – по всем рассказам выходило, что фанатики не опасны. Покричат, позаламывают руки и побредут себе дальше.

Сердобольный народ предлагал безумным скитальцам кров и еду, но фанатики отказывались от ночлега и горячей воды, не брали пищу и воду. Питались они только тем, что могли найти в лесу, пили только родниковую или дождевую воду и спали только под открытым небом. В общем, личности интересные и загадочные.

Капитан Селик слушал речь фанатика и постепенно мрачнел.

– Опомнитесь чада, ибо, обезопасив себя от трудного испытания тел наших, ввергли мы себя в опасность! Испытания, что в милости своей послал нам всевышний, отринули мы неразумно…

Не сходилось что-то… Одет фанатик был как зажиточный крестьянин, но речь была уж слишком ученой. Где мог такого нахвататься молодой паренек, да еще из глубинки?

– Сам-то ты откуда будешь? – громко спросил капитан.

Бродягу будто мешком ударили. Он на миг застыл, посмотрел в небо, словно что-то припоминая.

– Эээ, так это, с Нижних Козловищ мы, мил человек, – с трудом подбирая слова и проглатывая некоторые буквы ответил незнакомец.

– А в город как попал? – продолжал допрос Селик.

– Эээ, так деревню как порушили, все разбрелись-то, – фанатик говорил медленно, слова давались ему с трудом. – Я шел-шел и вот.

Капитан собирался еще что-то спросить, но тут глаза парня остекленели, лицо приняло мечтательное выражение отреченности от всего мирского. Руки взлетели к небу, словно невидимый кукловод дернул за ниточки.

– Опомнитесь братья и сестры! Великое благо променяли мы в гордыне своей на сиюминутные удовольствия! Бессмертие душ наших отдали на откуп князю тьмы и его прихлебателям!

Вот теперь голос фанатика звучал громко и сильно, разносился по всей площади. Окна стоящих поблизости домов начали открываться, высовывались головы любопытных горожан, прислушивающихся к шуму на улице.

Фанатик продолжал вещать. Тон голоса, манера речи – все изменилось, стоило ему заговорить о каре небесной и пользе разрывов, даже буквы он произносил все и правильно – любой оратор королевского судилища позавидовал бы в данный момент оборванцу.

Возле сторожевой будки постепенно скапливалась небольшая толпа. Народ слушал фанатика внимательно: кто с удивлением, кто с улыбкой, но в основном с негодованием – многие помнили внезапные нападения чудовищ из разрывов. Кое-кто потерял в таких нападениях дом, а кто-то близких людей.

Тем не менее перебивать крикуна никто не спешил, Селик с удивлением обнаружил, что и он невольно заслушался речей фанатика. Было в его голосе что-то, что заставляло людей слушать.

Капитан встряхнулся – будет еще он стоять столбом, слушая бредни сумасшедшего! Служба есть служба!

– Эй ты, с Козловищ! – перекрывая звуки голоса фанатика крикнул капитан. – Эти монстры, что приходили, наделали много зла! Сколько домов сгорело, скольких они поубивали! Это благо по-твоему?

Сбросив оцепенение, толпа одобрительно зашумела. Начали вспоминаться былые горести.

– То было испытание веры нашей! – голос оборванца звучал уверенно, он словно читал заученный текст. – Твари преисподней могли порушить жилища или умертвить плоть человеческую, но бессмертную душу погубить были не в силах!

Люди вокруг фанатика закивали головами, словно впав в транс.

– Мы должны были превозмочь сию напасть, пройти через беды тяжкие и очиститься душой, воспарить к высям небесным!

Фанатик высоко воздевал руки, обращаясь к небесам.

– Если эти тварюшки были нашим испытанием, – хмыкнул Селик, дернув себя за ус, чтобы не поддаться чарам голоса. – То, кажись, мы это испытание выдержали! И очистились! Заплатили слезами и кровью за свои души и свои жизни!

Народ на площади вновь словно проснулся: послышались разговоры и смешки в сторону фанатика. Парень же ничего не замечал. Он продолжал говорить об испытании о грядущей каре.

Селик раздраженно махнул рукой. Ничего опасного оборванец не делал. Толпа вокруг него постепенно разошлась. Горожане побрели по своим делам, посмеиваясь над сумасшедшим. Вокруг парня осталось всего несколько человек, продолжавших увлеченно слушать.

«Ну да, как же! – думал капитан. – Если всевышний послал нам эти разрывы, значит, он же послал и башни, которые их позакрывали».

Селик помнил, как из серой дыры, растекшейся в воздухе, словно чернила на воде, высунулась уродливая морда монстра: приплюснутый нос, длинные кошачьи усы, глаза, светящиеся в темноте как гнилушки. Тело твари все было покрыто слизью, словно оно только выбралось из материнской утробы. Чудище раскрыло пасть – и воздух наполнился смрадом. Раздался рев, от которого кровь стыла в жилах. Тварь выбралась из разрыва, встряхнулась, словно пес после купания. Слизь полетела в разные стороны – куда падали зеленые капли, трава мгновенно жухла.

Существо было размером с быка, но сложением походило на кошку. Острые уши, усы, длинный гибкий хвост. Тело было безволосым и блестело, словно смазанное маслом.

Молодой тогда еще Селик вздрогнул от страха и отвращения. Монстр покружил по лесной поляне и вдруг припал к земле, заметив группку перепуганных солдат, сбившихся в кучу и выставивших копья и мечи.

Тварь ударила хвостом направо, затем налево – ну чисто домашний котейка, решивший поймать неосторожно выбежавшую в центр комнаты мышь. Разница была в том, что котейка был размером с быка, пасть его устрашающе широко открывалась, обнажая несколько рядом игольно-острых зубов. Лапы твари, увенчанные когтями, размером с добрый меч, рвали дерн.

Монстр прыгнул, издав утробное рычание. Врезался в толпу солдат, разметав их по поляне. Двое остались лежать – кольчуги их были распороты, кровь лилась из ран на груди и животе. Когти твари не оставляли людям шансов.

Оставшиеся в живых солдаты окружили чудовище. Кто-то удачно метнул короткий дротик и пригвоздил переднюю лапу монстра к земле. Чудище в ярости заверещало и на мгновение отвлеклось от людей.

Селик и еще один солдат подскочили к твари и ударили длинными копьями, целя меж ребер, хорошо видимых сквозь голую скользкую кожу.

Будущий капитан городской стражи оказался более удачлив. Его копье прошло меж ребер монстра и ударило стальным наконечников в сердце чудовища. Когда тварь махнула лапой, Селик увидел, как небо и земля перед его глазами несколько раз поменялись местами. Затем был удар – и темнота.

Селик пришел в себя через несколько дней в лечебнице Рейвенхорна.

Напоминанием о первой встрече с монстром разрыва стали шрамы на правой щеке, да сломанные ребра, ноющие теперь в сырую погоду.