Я стояла у кухонного проёма, сложив руки на груди. Стало вдруг грустно. Не хотела, чтобы Ваня уходил. То гнала его всячески, даже не выдержала и букет об него уничтожила, а теперь смотрела, как он угрюмо одевается и даже слёзы на глазах навернулись. Не потому, что уходит, правда, а потому какая у него реакция на мой, а хозяйский диван с ямкой. Словно это я тот самый диван, такой вот вроде уютный, но это ж блин диван, а не кровать.
— Ключи от квартиры давай. — обувшись, заявил Ваня.
— Мм. Зачем тебе? — не поняла его совсем.
— За бодягой поеду, а ты в ямку и на бочок. Спать. А то, правда, сотрясение может быть, а это не шутки. Ты и так психическая, тебе сотрясение никак нельзя. — начав серьёзно, Иван скатился опять до шуточек, хвастая тридцатью двумя зубами.
— Там нижний замок заедает, надо ключом потеребить, пока он не провернётся. — сунула ему ключи.
Бодяга мне очень была нужна. Про увольнение, я, конечно, погорячилась, и надеялась, что с помощью этого средства, буду выглядеть херово, но получше, чем сейчас.
— Разберёмся. А ты в ямку, и чтоб спала уже, когда вернусь. — требовательно приказал Иван, и что удивительно, я не могла возразить.
— А как же ушиб? Его же намазать нужно. — это уже был скорей интерес с моей стороны, нежели возражение.
— Я намажу. Даже не сомневайся. — Ваня щёлкнул меня по носу и вышел за дверь.
Я ещё постояла какое-то время у закрытой двери, и пошла в ванную комнату. На глаза попались ножницы у раковины. Я даже не сомневалась, распустила свой пучок волос и начесав прядь, обрезала волосы. С чёлкой я ходила года два назад. Она мне шла, но возни с ней было много. А теперь, похоже, выбора нет. Подравняла кончики и оценив результат, забралась в ванну под прохладный душ.
Хотела смыть с себя все впечатления, но только наоборот предалась воспоминаниям, под быстрые удары падающих сверху капель воды.
Когда вышла напрочь из себя, и начала лупить Ивана розами, совсем не думала о последствиях. Только надеялась, что он наконец-то оставит меня в покое, пусть даже и выкинет за этот беспредел из своей машины. А вместо этого…поцелуй. От воспоминаний в груди разлилось волнение. Наверное, если бы этот поцелуй был грубым и со злостью, я бы ещё между ног Ивану заехала, укусила бы. Или не знаю, лицо бы расцарапала, или ещё что-то.
Но поцелуй был нежным. Подкупающим, не подавляющим всякое сопротивление, а зарождающим желание ответить взаимностью. Это было на самом деле удивительно. И страшно. Страшно, потому что я начала сдаваться после этого поцелуя.
Он словно смыл всё против, оставив после себя только все за.
Я ещё недолго постояла так под душем, предаваясь смешным и приятным воспоминаниям, исключая из памяти встречу со снежным отвалом. Потом на отвали, чисто механически потёрлась мочалкой, щедро забулькав её гелем для душа. Смыла с себя ароматную пену, не переставая улыбаться, так как гель для душа у меня был самый что ни на есть пчелиный. С ароматом мёда и пчелиным маточным молочком.
Никогда не спала в пижамах, они вечно перекручиваются во сне и это жутко неудобно. В пижаме я обычно хожу по дому, но сегодня пришлось сделать исключение. Упрятав свою тушку во фланелевую клетку, я разложила диван, застелила его и спряталась под одеялом. Заснуть я бы наверно не смогла, даже под снотворной таблеткой. Без конца, только и прислушивалась к звукам. За окном, в подъезде, и ждала, когда в замочной скважине провернётся ключ.
Полежать вот так в бездейственном ожидании, мне довелось недолго, даже глаза к темноте не успели привыкнуть. За окном раздалось громкое урчание мотора, потом писк сигнализации. Сердце моё загуляло. Я быстренько приняла самую естественную, и непринуждённую позу для сна, поправив несколько раз одеяло, и начала притворяться. Типа я сплю.
Только когда входная дверь открылась и в квартиру тихонько зашёл Ваня, моё сердце отстукивало так, что слышно было наверняка и Ване тоже. Он тихо прошагал в комнату, подсвечивая себе, по всей видимости, телефоном. Зашуршал пакетиком, что его разозлило, он громко засопел. Потом из коробочки достал мазь и присел на диван, рядом со мной типа спящей.
— Это чё такое? Ты на хрена? Не ну ты ду…Дульсинея ты Пчела. — светя мне в лицо чем-то ярким, Иван разразился громким недовольством над моей головой.
— Не поняла. — пришлось открыть глаза, и даже изображать только что потревоженный сон, у меня не получилось.
— Мозг-то, видать, пострадал всё же. Смотри чё. — Иван сунул мне тюбик под нос.
— Ну мазь. Это не бодяга. — скосив глаза к тюбику, только успела прочитать первую букву Э.
— Аптекарша сказала, что нельзя тебе бодягу на твою ссадину. — Иван поднялся с дивана и пошарил по стене, в поисках выключателя.
Найдя его, громко треснул по нему. Я немного растерялась, мне была непонятна его реакция.
— Мм. Не поняла, чего ты злишься-то? — спросила его, усаживаясь повыше, и он сел обратно на диван, так близко, что смогла уловить цвет его глаз.
Тёмные, зелёные. Впервые такие видела. Из далека они казались мне карими.
— Чёлку на кой х…хрен ты отрезала?! Я тебе куда это мазать буду? На волосья твои?! — Иван опять сунул мне под нос тюбик с надписью эплан, а потом качнулся резко вперёд, забирая шумно ноздрями воздух, ещё спросил; — И чем ты так пахнешь? Торт медовый хомячила, пока я в аптеку мотался? Есть чё поесть, а то с тобой ей-богу Ира, от истощения помру. Одни нервы сплошные. — он резко поднялся и со словами; — Ну ты с чёлкой придумай чего, а я пойду поем пока. На кухню приходи, я тебя там помажу, раз уж один хрен не спишь. — вышел из комнаты.
Пока я выбиралась из-под одеяла, рыскала по комнате в поисках заколки, из кухни доносились странные звуки. Нет, для кухни звуки были самые нормальные, но не для Ивана. Он гремел посудой, кажется, яйца разбивал и что-то резал. Хотя…картошку он начистил быстро и профессионально, а главное, до этого, он быстро её нашёл.
