Потом вернулся к Ирке, передал пакеты ей.

— Спасибо. — забрала покупки и даже не заглянула, не проверила.

— Ира, поговорить бы нам. — стою, мнусь в прихожей лох виноватый, между дверью и коляской как в телеге пятое колесо.

— Давай завтра поговорим. Егор спит, а мне за это время нужно успеть дела домашние сделать. — не пустит сегодня к сыну, так и думал.

— Во сколько мне приходить? — спросил ее тихонько, раз Егор спит, шуметь не стоит, да и не в том я положении пока, чтоб права качать.

— В десять приходи, мы как раз гулять пойдем. Поможешь с коляской заодно.

— Хорошо. И ты звони, я…прости Ир… — блядь че ж так сложно-то?!

Нет я знал, что просить у Ирки прощения будет сложно, но, когда узнал про сына, о том в каком я ее положении бросил, и действительно не знал, потому что не хотел знать, стало просто мега сложно. Слова не то, что в горле застревали, их просто не было этих слов.

— Давай завтра, у меня, правда, нет времени сейчас. — еще мягко послала меня.

Ирка дальше даже слушать не стала. Вытурила меня таки за дверь, под которой я еще с час тупо стоял, пока с соседней квартиры мужик с тремя собаками огромными не вывалился.

Ирина

Мда. Уж чего-чего, а такого я точно ни то сына, ни от Ивана не ожидала. Егорка даже ни на секундочку не возмутился, по сути, чужому человеку, а у Ивана так трогательно бровки скучковались, когда выдала ему на руки ребенка. Оттого и быстро на кухню ушла, не было сил на слезящиеся глаза этого идиота смотреть. Жалко его стало, ещё бы чуть-чуть и сама разревелась бы и его в придачу пожалела.

Пока писала список; подгузники, одноразовые пеленки, крем под подгузник, расписывая доходчиво каждую позицию, всё терзалась, может действительно стоило мне как-то дозвониться до Ивана? Могла же я с маминого номера позвонить и сообщить о ребёнке. Гордостью своей отмела всякое своё желание донести до Ивана новость о своей беременности, а потом и вовсе отцовства, а он вон, как растрогался. Даже спрашивать не стал его или не его. В конце концов, забеременеть я могла и до Ивана, и после него. Не высчитать так чётко неделя минусом, неделя плюсом и пойди разбери кто отец ребёнка. А тут даже не видел еще, и без всяких сомнений, заявил “ Я не чужой!”.

Это-то скорей всего и сыграло свою главную роль. Никакая тут нужда уже смысла не имела и не то, что сыну очень нужен отец, которого сам ребёнок, похоже, чувствует на генном уровне, а именно это безоговорочное признание Иваном своего отцовства. У меня просто не было сил отказать ему, а о своих правах я уже и не думала.

Смею ли я вставать между сыном и отцом, когда они так тянутся к друг другу? Я посчитала это эгоистичным, спустила всё на тормозах, можно сказать.

Три дня подряд Иван исправно ходил на встречи с сыном. Помогал с коляской, истребил весь розовый цвет, завалил и без того маленькую однушку кучей подарков и даже мне кое-что перепало.

Смотрела я сейчас на это кое-что и не знала, куда пристроить, то ли в мусорку, то ли сразу в окно. В мусорное ведро мое никак не влезет, если в окно, то Иван под окном свой подарок обнаружит и не поймёт. А я, раз смолчала в момент получения, то, чего сейчас рот открывать? Да и не хотела я ничего объяснять. Еще подумает, что я разборок хочу и каких-то признаний, а я может и хочу, но шиш ему. Вела себя нейтрально, почти игнорировала Ивана. Можно сказать, что он отвечал мне тем же, но то была лишь видимость, тщательно скрытая за вниманием к Егору.

Решение пришло внезапно, когда послышался шум в тамбуре. Соседка моя Наташка вернулась с ночной смены. Наташка была дамой своеобразной и с такой же профессией, ночной бабочкой трудилась. В целом мы с ней мирно соседствовали, но пару раз цапались, да и когда мой живот она увидала, мину скривила. Всё переживала, что мой ребёнок ей спать днём не даст. Но пока вроде не жаловалась.

Мгновенно схватила ставшие ненавистными некогда любимые алые розы и бросилась в подъезд к соседке пока она в квартире не скрылась.

— Ирка, ты куда в халате и с этим шикарным букетом? — потасканная за ночь Бабочка едва улыбнулась, совсем уработалась бедолажная.

— Я к тебе. Слушай забери а? Вот подарили, выкинуть жалко, а я боюсь, что у ребёнка аллергия с них начнётся, они так пахнут. — в принципе я правду сказала.

Роз в букете было около ста штук или больше, и пахли они на всю мою однушку, даже двери не спасали.

— Заберу конечно. Бесплатно? — уточнила ушлая Наташка.

— Ну конечно, бесплатно, говорю же выкинуть жалко. — всучила радостной соседке тяжеленную охапку роз и вернулась к себе.

Избавилась. Выдохнула, и помыв руки пошла к Егору. За кормлением в очередной раз вспомнила вчерашний день.

Признаться честно, когда Иван ко мне с этими цветами ввалился, челюсть моя чуть на пол не упала. Наглец и сволота, посмел притащиться ко мне с теми же цветами которыми прощался. Я даже неосознанно записку в бутонах поискала, язык тогда конкретно прикусила, чтоб не вякнуть про записку ту. А он, вообще, похоже, не осознает, как тем прощальным букетом обидел. Неужели думает, что я эти розы алые до сих пор люблю?! Идиот! И все-таки надо было ему букетом тем, половиной, надавать по морде хамской.

И хоть было уже поздно, ни букета, да и момент упущен, я вся пыхтела к очередному приходу Ивана. Тут еще надо было сказать спасибо моим гормонам, настроение и без Ивана скакало как на батуте, а тут еще он как снег на голову свалился и весь такой ответственный папаша. Я была готова придраться сейчас к любой мелочи, но он опять меня обезоружил.

— Документы возьми, до загса прогуляемся. — заявил Иван, уже выволакивая коляску в подъезд.

— Зачем это? Я за тебя замуж не собираюсь. — даже мне самой было неизвестно, как я смогла сохранить невозмутимый вид при ответе, но внутри меня булькало огненное варенье из обиды и негодования.

— Отцовство признать, я уже и госпошлину оплатил. Но если ты против просто я Егору никто по документам, это неправильно Ир. — вот же жук!

Понятия не имела, как у него так ловко получилось все провернуть. И отказать ему было бы глупым, раз общению с сыном я не препятствовала изначально, потому и согласилась.

— Нет…я не против, ты же отец. Заодно насчет алиментов узнаю, хотя это, наверное, в суд. Да точно, это в суд. — согласилась, но про алименты я нарочно сказала, хотя они меня сейчас интересовали меньше всего.

— Спасибо Ириша. — впервые за эти дни удостоил меня имени подлиней чем Ир или Ира.

С трудом ему давалось мое имя, складывалось впечатление, что он притормаживает, чтоб ненароком меня Пчелой не назвать. Даже тогда ведь к моему списку покупок погремушку прикупил Егору в виде пчелки.

Вини-пух хренов!

Уже спустя сорок минут времени, потеряла я свой статус матери-одиночки и получила на руки два документа, свидетельство об установлении отцовства и новое свидетельство о рождении. Теперь уже Реутова Егора Ивановича.

— Дай мне. — Ваня протянул свои ручищи к новеньким бумажкам, да еще так уверенно, тут-то и закрались в мою голову смутные сомнения, я их тут же и поспешила выразить, взглядом, уводя документы за спину.

— Полис же нужно поменять, я на машине уже сегодня привезу, не тебе же с грудным ребенком по кабинетам бациллы собирать? — резонно пояснил Ваня свой интерес, и протянула ведь ему документы на ребенка, хотя что-то все же насторожило меня в его вопросе.

— Только у меня с собой старого полиса нет. — я про него и не думала, когда документы брала.

— Да я узнавал, он не нужен вовсе. Порви на мелкие кусочки и выброси его. Можем идти гулять! — он припрятал документы во внутренний карман куртки и торжественно вцепился в ручку коляски, в которой мирно спал теперь уже его задокументированный сынок.

Все время пока мы шли до загса, пока я заполняла документы, ставила в толстенном журнале свою роспись, я не могла понять, что я чувствую. Радость смешались с едва уловим чувством тревоги. Да черт! Я ждала какого-то подвоха, но все же радость взяла свое, да и было все спокойно. Мы как обычно погуляли, Ваня занес коляску, пообщался с Егором и уехал оформлять новый полис, пообещав вернуться завтра уже с новыми документами.