Возможно, он был сверху, но вся власть находилась не у него. Лайтвуд входил в узкое горячее тело, только потому что ему позволяли это делать, только потому что это приносило удовольствие тому, кто принимал его в себя, сладко постанывая и вскрикивая.

И один этот голос парень мог слушать часами, утопать в нëм целую вечность. Мягкий, обволакивающий, властный, пробирающийся в каждый уголок сознания, в надежде разбудить воспоминания.

Другой человек окутывал его со всех сторон, целовал, двигал бëдрами, обнимал, цеплялся пальцами за кожу.

Алек не продержался так долго и постыдно кончил на двадцатом толчке, уносясь на крыльях райского наслаждения в ту же пустоту, с которой всë начиналось.

Лайтвуд открыл глаза, медленно приходя в себя, всë тело дрожало от оргазма, испытываемого уже в реальности.

Александр лежал в своей кровати полностью голый, слегка укрытый холодным, теперь влажным одеялом в районе паха.

Парень поспешил встать, прикрыть наготу и пойти принять холодный душ, чтобы немного прийти в себя. На часах было шесть утра. С Алеком всë также оставался сильный сладковатый запах и чужой неизвестный, но всем сердцем любимый голос.

Вода хоть немного привела мысли в порядок, настраивая парня на решение проблем.

На обратном пути в свою комнату он столкнулся с братом и сестрой, которые о чëм-то болтали. Изабель выглядела слишком бледной, что совершенно не бвло присуще всегда радостной и полной жизни девушке.

— Я помню Джейс, не надо мне объяснять, я всë помню, — закруглила возмущение блондина Иззи и подошла к Александру, крепко его обнимая.

К ней тоже начала возвращаться память, и она поняла, что была десять лет в разлуке со старшим братом и теперь дорожила каждым мгновением.

— Что ты будешь делать с Джонатаном? — не переставал допытываться у неё парень. Он помнил вчерашнюю сцену в комнате сестры и хотел еë предостеречь, но та и сама уже понимала всю катастрофу.

— А что у вас с Джонатаном? — поинтересовался старший из детей Лайтвуд, замечая обречëнное выражение лица сестры.

— Переспали они с Джонатаном, — встрял Джейс. Он волновался за Изабель, а ещё не умел держать язык за зубами.

— Это моë личное дело, я сама с этим разберусь, — процедила девушка и отвернулась, собираясь уходить.

— Из, он плохой человек, не знаю, как здесь, но в одной из временных петель он… — Алек замолчал, начиная вспоминать про временные петли, ещё один кусочек пазла обнаружился в его голове, и скоро, он надеялся, в его сознание вернётся и любимый человек.

— Какие ещё временные петли? — удивилась Иззи, с интересом смотря на старшего брата.

— Долго объяснять. В общем, Изабель, пожалуйста, будь осторожна с Джонатаном, — сказал Лайтвуд, ему было немного неловко стоять перед родственниками в одном полотенце и обсуждать такие темы, касающиеся секса и отношений, хоть он сам давно уже не был стеснительным девственником, оказывается, у него было побольше сексуального опыта, чем у сводного брата.

Тот всю жизнь ждал свою одну-единственную, а теперь ухаживал за ней, всë больше и больше, постепенно завоëвывая еë сердце.

— Так что мы будем делать? — поинтересовался блондин.

— Придëтся сорвать открытие атомной станции, а лучше сделать так, чтобы она никогда не заработала, — Алек медленно продвигался к своей комнате. Сейчас было не время для принятия важных жизненных решений, но с другой стороны, когда оно появится? — Мы должны разрушить станцию, — идея была плохой и немного самоубийственной, но деньги их родители бы не потеряли из-за страховки.

— Ты думаешь, это остановит Валентина? — скептически приподнял брови Джейс.

— Нет, но мы ещё можем написать кому-то стоя́щему выше Валентина, чтобы он запретил повторное строительство, — ответил Александр, он надеялся, что хоть что-то из этого сработает. — Вечером соберëмся все вместе, те, кто помнят, и обговорим всë. У нас совсем немного времени до открытия, зато до конца света ещё восемь лет. Мы найдëм выход или хотя бы поживëм это время спокойно в таком мире. — Лайтвуд скрылся за своей дверью.

Парень решил сегодня пропустить институт, потому что мозг думал слабо, а лëгкие были забиты до боли знакомым, никак не ищущимся в памяти ароматом.

Алек вышел на улицу, чтобы проветриться, и ноги сами понесли его к парфюмерному магазину, находящемуся в торговом центре, может быть хоть там он получил бы ответы или хотя бы название сводящего с ума запаха.

***

Изабель не знала идти ли ей на свидание с Джонатаном. Теперь у неë были смешанные чувства по отношению к нему. Здесь определëнно присутствовала ненависть.

Парень портил ей жизнь начиная с шести лет: обзывался, провоцировал на драки, приставал — в общем, всеми способами пытался обратить на себя внимание и добиться еë.

Иззи помнила их первый поцелуй, первый поцелуй в её жизни. Он был не таким уж и плохим, но тогда ей было противно целоваться с этим человеком, сейчас, точнее вчера она не ощущала отвращения, наоборот, ей нравилось, возможно, потому что Лайтвуд не помнила их ужасного прошлого, а возможно, ей просто было его жалко.

Моргенштерн-младший тоже умел чувствовать, может даже любить, но не знал как об этом сказать, как признаться по-человечески. Изабель теперь поняла это, раньше ей казалось, что Джонатан — больной ублюдок, которому доставляет удовольствие портить ей жизнь, но они жили в ненормальном мире, где все отчасти были больными.

Иззи не должна была переступать эту грань и пускать Джонатана в свою комнату, сближаться с ним так быстро и бездумно, только вот почему-то она ни о чëм не жалела.

Да, это было ошибкой, но каждая ошибка даëт шанс что-то исправить.

Изабель решила всë-таки пойти и серьёзно поговорить с этим человеком. Девушка пришла в центральный парк, где они договорились встретиться.

Парень опаздывал, и у Иззи было время всë обдумать, но в тот момент, когда она завидела вдалеке высокий стройный силуэт, все здравые мысли испарились из еë головы, махая на прощание ручкой и криво улыбаясь, как будто зная, что она сейчас натворит непоправимого.

— Привет, — Моргенштерн-младший неловко помялся на месте, не зная, что предпринять: поцеловать девушку, обнять или рассказать ей всю правду и уйти, потому что Изабель больше не захочет его видеть.

— Привет, — Иззи сама подошла к нему, целомудренно целуя в щëку и настраиваясь на деловой тон, — Нам нужно поговорить.

— Да, — Джонатан кивнул, готовясь к самому страшному, а оно и произошло.

— Ты может быть и не помнишь, но мы были знакомы раньше, в другом мире, или как это можно назвать, не считай меня ненормальной, это правда, и мы состояли не в лучших отношениях, — Лайтвуд исподтишка взглянула на парня, пытаясь прочитать его реакцию, но это было невозможно сделать, потому что тот будто надел непроницаемую маску на лицо, которая скрывала все его эмоции.

— Я помню, Изабель, всë это, всë что было, и мне безумно жаль. Я был плохим человеком, может, и сейчас таким являюсь. Прости меня, пожалуйста, если это возможно, когда-нибудь. — в голосе Моргенштерна-младшего слышалась искренность, то же было и с глазами, в почти чëрных, страшных на первый взгляд очах читалось чувство вины, такое сильное, что Иззи самой становилось больно. Не стоило исключать, что это всего лишь великолепная актëрская игра, чтобы заманить еë в свои сети, но девушке почему-то хотелось верить. — Ты теперь ненавидишь меня? Как всегда ненавидела?

В этих словах явно звучало отчаяние, а его движения стали резкими, будто искусственными, дикими, он крепко вцепился в запястье Лайтвуд разворачивая еë к себе лицом и приближаясь, как в момент первого поцелуя.

Только теперь Изабель не чувствовала отвращение или ещё что-то плохое, ей не хотелось возмущаться, что он нарушает еë личное пространство.

Может она и желала сопротивляться или ударить его по роже, но не могла, что-то внутри ей больше не позволяло это сделать. И дело было совсем не в жалости, уже нет.

— Я… Ты придурок, — Иззи немного нагнулась вперëд, касаясь чужих губ, — Но я готова дать тебе шанс.