Литмир - Электронная Библиотека

– Прощайте.

– До встречи, – Ухмарь шутливо поклонился и не спеша пошёл вдоль Акайды на север. Бродяжница зло стукнула дверью. Рука действительно отказывалась работать. Но Линёна способная, она быстро обучится. Да и почему им в пути должны встретиться какие-то опасности? Хотя кого она обманывает…

Смысл откладывать путешествие пропал. Вечером Бродяжница сообщила весть своей подопечной. Так уж повелось, что виделись они только за приносимым Линёной ужином. Теперь девушке не придётся работать в трактире, убывали её последние часы в Акайде.

Линёна полностью приготовилась отправляться, собрала припасы и кое-какие вещи, но выступать решили на рассвете. Радостное возбуждение дочки трактирщика витало в воздухе. Сердце Бродяжницы тоже билось немного чаще в преддверии начала долгого пути.

– Иди, Линёна. Ты должна как следует отдохнуть. Всё поняла?

Линёна кивнула и тихо вышла, а вслед за ней вышла и Бродяжница. Мимо стойл своих лошадей она направилась к реке. Стояла тишина, лишь редко нарушаемая присвистом сыча. Акайда мерно шумела своими потоками. Луна, почти полная, желтела одна на небе. Казалось, она мёрзнет в этом тёмно-синем море, одинокая и всем чужая.

Бродяжница неслышно опустилась на жухлую траву. Нюх застил ни с чем не сравнимый запах горных пород – не камней, плавящихся на солнце, а стылых покрытых мхом исполинских валунов.

В таком месте хорошо думается, но Бродяжница просто отдыхала душой. Вдруг судьба больше не приведёт её в эти места? Она никогда не забудет темных вод и холодной, но такой родной земли. Прощай, Акайд!..

Глава 2. Помощь

В тот день, когда странница и дочь трактирщика, наконец, выступили в путь, ударили морозы. Это не показалось Бродяжнице неожиданностью, но породило нехорошие предчувствия. Линёна тогда ещё радовалась каждой мелочи, и редкие снежинки, опускающиеся на землю, по её словам, были лучшим предзнаменованием удачного похода. В отличие от южных стран, в этих суровых землях за первыми морозами не следовало последнего тепла, и с каждым днём теперь становилось холоднее. Быт путниц сложился незатейлив и прост: вставали на заре, затем следовал дневной переход, привал и ещё один переход. Линёна быстро училась охотиться (она умела и раньше, но не так споро, чтобы прожить зимой в лесу), строить навес на ночь или искать подходящее укрытие, быстро разводить костёр. Бродяжница не спешила учить свою подопечную чему-то, не касающемуся насущных дел. Девушка нуждалась во времени, чтобы привыкнуть к новой жизни. Они подолгу разговаривали, и скоро Бродяжница узнала столько подробностей о жизни Акайда за минувший год в целом, о жизни трактира «Драконово логово» в частности, о пасеке Абрахама, о старших братьях и об отце своей ученицы, что хватило бы на полновесную летопись. О матери Линёна никогда не вспоминала, а Бродяжница никогда и не спрашивала. О собственной матери она тоже предпочла бы не рассказывать.

Шли дни, девушки двигались вперёд и однажды наткнулись на следы двух путников. Каким-то образом, видно, сделав крюк, Аристарх и Ухмарь их обогнали. С того дня места чужих стоянок Бродяжница находила регулярно. Мужчины шли быстрее, расстояние между ними росло. Если вначале они опережали Бродяжницу и Линёну всего на день, то со временем их преимущество превратилось в седмицу. Это раздражало Бродяжницу, но поделать она ничего не могла. Линёна шла крайне быстро для неопытного птенца, сама же Бродяжница, будучи одна, если бы и передвигалась по лесу лучше (бесшумно и почти не оставляя следов) и быстрее, то не намного – мешала извечная хромота. К тому же, седмица – не большой срок; как раз столько нужно, чтобы держать почтенную дистанцию и знать всё о передвижениях впередиидущих. Однако это расстояние казалось лучшим из возможных до поры.

Всего лишь вторая луна их путешествия была на исходе, когда случилось то, чего тайно боялась и о чём старалась не думать Бродяжница – им понадобилась помощь врачевателя. Не обычного (тогда Бродяжница обошлась бы своими силами), но лучшего из лучших. Аристарха.

Стояло очень ясное и не менее морозное утро. Снег бодро похрустывал под ногами, солнце заливало небольшую поляну праздничным и ярким, но холодным светом. Бродяжница убирала следы ночлега. Не очень тщательно, но случайный человек не смог бы ничего прочитать. Ощущение тревоги возникло на пустом месте. Опытный воин умеет доверять интуиции. Линёна задерживалась со своего захода на крупную пернатую дичь. Девушка могла увлечься, забыть о времени… заблудиться, что совсем уж нелепо. Но Бродяжница вдруг осознала с полной уверенностью – случилось плохое. Она немного растерянно огляделась: вокруг безмолвствовал дикий лес. Следы Линёны очень чётко выделялись на снегу. Бродяжница сделала лишь пару шагов, вглядываясь в лесную чащу, и неуверенно позвала:

– Линёна?.. – она увидела почти сразу: очень бледная, девушка стояла, привалившись спиной к тёмному стволу дуба.

Через мгновение Бродяжница была рядом с подопечной:

– Что? Что случилось?

Линёна перевела затуманенный взгляд на наставницу, нелепо замотала головой и принялась мычать несуразицу. Бродяжница похолодела. Она уже знала, что злой рок навис над их головами, знала, чем именно больна милая, юная и такая хрупкая Линёна. Но она не имела права хоть на минуту поддаться панике. Линёне нужны её силы, и она будет сильной.

– Послушай, Линёна! Ты слышишь меня? – пара ощутимых оплеух, кажется, привели девушку на время в чувства. – Дорогая, ты можешь говорить?

– Да… – голос слабый, но в глазах вновь читается разум.

– Что произошло?

– Я… возвращалась… птица… жарко… метко… птица…

Бродяжница взяла лицо своей ученицы в ладони и заставила Линёну смотреть ей прямо в глаза. Щёки несчастной горели огнём.

– Ты возвращалась с охоты. Подстрелила птицу. Дальше?

В доказательство истории Линёны в нескольких локтях от них в окровавленном снегу испускал последний дух тетерев. Сейчас он мало кого интересовал.

– Жар… стало плохо… ещё вечером, – голос девушки немного окреп, речь стала более связной, но она по-прежнему глотала слова, – Прости… – в глазах Линёны заблестели горячечные слёзы.

На несколько мгновений Бродяжница прижала ученицу к себе.

– Ничего. Ты не виновата.

Внутренний голос между тем прошептал: «Я знаю, кто виноват. Уж не ты, это точно». Бродяжница усилием воли отогнала мрачные мысли. Не сейчас. Ещё оставалась надежда на приключившуюся обычную простужу, но готовиться полагалось к худшему.

Что делать?

Линёна металась в бреду. Заваренное по особому рецепту снадобье не дало абсолютно никакого результата. Становилось хуже.

Что делать?

До ближайшего гениального врачевателя, способного кого угодно достать хоть с того света, седмица пути. И с каждой минутой расстояние увеличивается. Аристарх и Ухмарь, леший их дери, уж наверняка не стоят на месте. А они, Бродяжница и Линёна, уже пол утра провели в ночном лагере.

Что делать?

Они не догонят, ни за что не догонят Аристарха. Но оставаться на месте, бездействовать и смотреть, как Линёна быстро угасает, Бродяжница тоже не могла. Оставить её здесь и идти за помощью? Неуверенный взгляд на ученицу заставил сердце в который раз болезненно сжаться от жалости и чувства вины: закутанная в два одеяла (своё и Бродяжницы), со спутанными чёрными волосами, облепившими невероятно бледное лицо, Линёна слабо постанывала:

– Мама… мама, не трогай… отпусти… мама…

Что делать?

Остаться и надеяться на неожиданную подмогу? Откуда, кикиморы отымейте этот лес? Откуда? Оставаться нельзя. Бродяжница приняла решение:

– Линёна, девочка, потерпи. Я знаю, ты меня слышишь. Сейчас соберёмся и поедем. Понимаешь? Нагоним этих мерзавцев.

Меньше часа ушло на сооружение нарт. Ещё полчаса – чтобы уложить на них Линёну и кое-что из вещей. Лишнее пришлось оставить. Солнце стояло в зените, когда девушки, наконец, двинулись в путь. Надежда была на то, что мужчины тратят достаточно времени на отдых и ночной сон. А ещё на то, что Бродяжнице хватит сил не только сдвинуть эти проклятые нарты с места, но и тащить их за собой столько, сколько потребуется.

11
{"b":"719929","o":1}