-Ай,- воскликнул он, ощутив болезненный щелчок по носу. "Имей терпение" возникло в голове голосом Мефодий. Он понял, что потерял утраченную способность говорить, двигаться. Но по собственному ощущению, бурно кипящая бы в обычных обстоятельствах злость едва тлела, будто бы кто-то не давал ей загореться. И всё же мысли о сестре, мысли о том что сейчас она может пострадать, ведь он не завершил начатое, до конца не завершил, душили, грозя разорвать Ника изнутри.

   - Ну, хватит мучить его,- в общем потоке слов Никита различил голос Мефодия. -Он должен знать. Имеет право знать.

   -Ты так считаешь Мефодий?- спросил женский голос.

   - Да он доказал это. Иначе бы не находился здесь.- Стало тихо. Ник даже зажмурился, уж больно казалось, что его осматривают со всех сторон тысячи глаз так и эдак, вертят из стороны в сторону, точно букашку.

   - Хорошо, - произнёс всё тот же ласковый голос. Белизна стала темнеть. Пол стал мягким и поглотил Ника, точно ватный ковёр мутант.

   Ник заорал во весь голос. "Не дрейф, мужик" поддержал Мефодий, которого он ощутил рядом с собой, успев коснуться шерстки рукой. "Вот увидишь, всё нормально будет!"

   Анжелина оказалась в комнате с клетками первой, опередив чёрного, немного потрёпанного, но от этого ещё более злобного ворона. Она прислонилась к двери, чувствуя, как он толкает её своим телом, тычет клювом и злобно клекочет. Итак маленькая передышка, обдумывание сложившейся ситуации. Ей нужно было оружие. Ворон рано, или поздно прорвётся. Ведь ключ от этой двери висел у него на шее. С тех самых пор, как она его увидела. С самой первой встречи. Что же делать? Что же делать? Ах она такая глупая, глупая, глупая. Если бы это был Ник вместо неё, он бы точно, что-нибудь придумал бы.

   Лина оглянулась, прошлась взглядом по, с виду пустующим клеткам. Знала что куклы, живые девушки, дремлют. Но, вот так внимательно, у неё никогда не было времени и сил присмотреться. Сейчас же всё изменилось. Лина стояла в этой комнате на своих двоих человеческих ногах, без принуждения со стороны Алхимика.

   Толчок в дверь. Девушка стала считать секунды. Затем, сняла несколько пустующих клеток и подпёрла дверь, ведь это даст ей возможность выиграть время.

   Лина вздохнула, покусывая от отчаяния губы. Одна клетка привлекла её внимание. Черная и запыленная, висевшая в самом углу, едва различимая на фоне всех остальных клеток, заступающих её со всех сторон.

   Еще один удар в дверь, она присела на секунду, присела на пол. Затем, взгляд вновь вернулся к клетке. Там шевельнулась, какая-то тень. Вздрогнула и услышала голос похожий на шепоток. -"Эй, ты должна выпустить их, освободить всех кого сможешь, это поможет!"

   За дверью раздался ужасающий клёкот. Последовал удар, от которого девушку почти отбросило в сторону. Она закричала. Вновь сработал инстинкт, позволивший Анжелине, перемещаться так быстро, что клетки открывались за какие то доли секунды. Дверь резко открылась. Отшвырнув в сторону мешающие клетки.

   В вороньем карканье ощущалась чистая ярость. Её приговор.

   - Помогите мне, прошу, давайте же, ну же!- закричала Лина, обращаясь к полусонным куклам.

   Ворон взлетел и забил крыльями, под руку попалась закопанная в песок деревяшка. И тут они раскрыли глаза. Все девушки-куклы раскрыли глаза. Что-то заверещали, обступая её со всех сторон, защищая её своими телами.

   Каким то чудом деревяшка в её руке оказалась старым, но с виду острым ножом. "Целься в глаза и вырежи ему сердце, моя дорогая", произнёс тихий шепоток. Клетка рассыпалась в пыль. -Папа?- удивлённо вопросила она.

   Легкое дыхание ветерка пронеслось у лица, точно ласковое заботливое касание и исчезло. Анжелина моргнула.

   Первую атаку ворона сдержали маленькие куколки. Их тела оплели его тушку, вырывая перья, щипая его и кусая.

   - "Давай же, сестра, закончи наши муки,- раздалось у неё в голове. - Давай же",- разноцветные живые глаза на кукольных лицах подталкивали и одобряли. Анжелина взметнулась в прыжке, стискивая рукоять ножа, занося для удара руку. Синие глаза ворона поблекли. Впервые, в них отразился страх - и оттого она улыбнулась. Нож срезал ворону кончик крыла. Но это было только начало его конца.

   - Тварь сдохни, -выплюнула она на одном дыханье. - Сдохни мучитель, -вторили живые куклы.

   Клекот раненой птицы согревал сердце Лины мстительной песней. Могла ли она предположить, что когда-нибудь сможет воздать ему по заслугам? Могла ли она предположить, что сама превратиться в орудие мести?

   Ее подруги куклы умирали. Ворон откусывал им головы, и выплёвывал, а мёртвые тела падали на песок и исчезали. Часто нож в руках Лины отскакивал от перьев, точно это были не перья, а броня. И девушек- помощниц оставалось всё меньше. Она устала держать нож в руках.

   Синие глаза птицы гипнотизировали, душили своей ненавистью, медленно сводили с ума. Крылья и когти полосовали её лицо, клюв норовил выколоть глаз, и целые клоки вырванных волос лежали на песке."- Неужели ты думала, что победишь меня сука, меня великого тысячелетнего? Да что ты о себе возомнила?"

   Чтобы порвать его гипнотизирующие мысленные узы, Анжелина поранила себе руку, ножом разрезав ладонь. Боль отрезвила.

   Возможно всё дело в её крови, возможно, всё дело в силе, что текла в её жилах. Но, нож обагрённых кровью легко пронзил пернатую грудь, прорезав насквозь сердце. Птица упала на песок, забилась в агонии. Лина сняла с его груди ключ. Затем вырезала ворону глаза и сердце. Просто знала, что так было нужно.

   Когда уходила, то забрала с собой пятерых куколок. Пятеро девушек были спасены. Остальные умерли, чтобы она и другие пленницы смогли жить свободными.

   - Ты говорил, что он упрямый молодой человек, - произнесла высокая женщина с седыми волосами, собранными в пучок, пронзительными глазами, напоминающими мох и в то же время добрым лицом. Удивительно добрым лицом.

   -Да, я предупреждал вас мистрис Алексия, но, на мой взгляд, он совершил поступок и заслужил продвижение, а не покой - утвердил мужской голос.