Воронцов привычно много шутит, и Женька старается не отставать. Большая часть жизни, проведенная в спорте, помогает быть собранной в нужные моменты и не показывать непрошеных эмоций. Даже, если твой коллега сначала нежно целует тебя в трамвае, а через час откровенно флиртует с дозвонившимися в студию радиослушательницами. И, вроде бы, никто никому ничего не обещал, но маленькая ревностная змейка неприятно шевелится в солнечном сплетении.
Васнецова натянуто улыбнулась на очередной комплимент, которым обладательница приторно сладкого голоса одарила ее напарника, и объявила музыкальный блок. Денис заинтересованно выгнул бровь на неожиданно прерванный звонок:
— Жень, ты чего?
— Прости. Наверное, случайно вышло, — невинно пожала плечами и сделала глоток уже остывшего чая. — Напомни, пожалуйста, по каким дням выходит твоя авторская программа?
— Какая еще программа, Васнецова? — нахмурился и перекрутил часы на запястье.
— «Занимательная личная жизнь Дениса Воронцова». Разве ты не этой теме посвятил половину нашего эфира?
Парень скептически хмыкнул и покачал головой.
— Очень смешно, — саркастично заметил и провел рукой по взъерошенным волосам. — Тебе разве не безразлично?
Сердце Женьки екнуло и болезненно сжалось. В глубоких карих глазах кудрявого напарника вновь зарождалась тоска. Меньше всего ей хотелось быть причиной этого чувства.
— Денис, я…
— Доброе утро, коллеги! — сияющий шеф появился в дверях студии. — Чего это вы сидите с такими лицами? Или вчерашний вечер пятницы прошел слишком хорошо? А?
Диджеи натянуто улыбнулись. Шутки начальника — то еще удовольствие.
— В общем, давайте как-то пободрее, что ли. А то РадиоАктивное какое-то вовсе неактивное. Да, кстати, Воронцов… — нахмурился и протянул брюнету бумагу формата А4. — Я это подписывать категорически отказываюсь. Ты подумай еще. Ладно? Хочешь, отпуск возьми, — ободрительно похлопал ведущего по плечу. — Васнецова, ты хотя бы на него как-нибудь повлияй… — Сан Саныч ретировался из студии так же быстро, как и появился.
Двое ребят остались в напряженной тишине. Ничего не понимающая Женька заговорила первой:
— Как я должна на тебя повлиять, не подскажешь?
— Никак, Васнецова, расслабься. Я все решил, — отмахнулся и отставил кружку с недопитым кофе в сторону.
— Что ты решил?
— Уволюсь с радио, вернусь в родную Уфу. Буду устраивать там свою жизнь.
Девушка удивленно вскинула брови, еще не до конца осознавая сказанное Денисом. Взгляд ее упал на тот самый лист бумаги, который принес Сан Саныч. На нем размашистым почерком ее напарника было написано заявление об увольнении. Воронцов, заметив взволнованный взгляд своей соведущей, спрятал бумагу в стол. Спеша закончить неприятный разговор, он резко провернулся в черном офисном кресле и, включив заставку, нацепил на себя наушники. Кивнул Женьке, чтобы присоединялась к продолжению эфира.
В студии, как ни в чем ни бывало, раздался задорный голос кудрявого диджея. Людям, по ту сторону радиоприемников, совершенно неинтересно, что происходит здесь в паузах между разговорными блоками. У них своих заморочек хватает. От радио они ждут хороших новостей, никогда неунывающих ведущих и качественной музыки.
Денис старательно сводит к минимуму флирт в общении со слушательницами РадиоАктивного и мастерски делает вид, будто ничего не произошло. Васнецовой хватает выдержки, чтобы нацепить на себя дежурную улыбку и довести эфир до конца. Несмотря на настроение, упавшее ниже плинтуса, и неумение разобраться в собственных чувствах. Чувствах, которые больше всего напоминают катание на американских горках…
========== Часть 5 ==========
Настенные часы громко тикали в неприятно звенящей тишине. Натянутая улыбка погасла вместе с лампочкой, оповещающей об окончании эфира. Раздражало абсолютно все — от яркого света до молчаливого Воронцова.
Весь оставшийся эфир Денис избегал пересечения взглядов с Женькой и дважды выходил из студии в перерывах между разговорными блоками. Тяжелый запах табака не могла перебить даже самая сильная мятная жвачка. Васнецова, учуяв сигаретный дым, одарила напарника хмурым взглядом и пожелала запустить в него чем-нибудь тяжелым, чтобы прекратил страдать подобными вещами. По крайней мере, совершенно не хотелось знать о том, что друг травит свой организм этой гадостью. А теперь… Пришло осознание того, что она не вправе запрещать ему что-либо. С какой стати, спрашивается?
— Жень, идешь домой?
Хриплый негромкий голос над ухом заставил вздрогнуть и развернуть черное офисное кресло на сто восемьдесят градусов. Впервые за последние полтора часа удалось наткнуться на взволнованный карий взгляд. Неловкие переглядывания и затянувшееся молчание неприятно тяготили, поэтому Воронцов опустился на корточки и накрыл горячей ладонью голые коленки.
— Эй… — слабо возмущается, ощущая совершенно точно, что даже чисто физически не сможет убрать сейчас его руки. — Какого черта, Воронцов… — подается немного вперед, неожиданно теряясь при невозмутимом взгляде кудрявого брюнета.
— Что с тобой происходит, Васнецова? — ровный и спокойный голос, только ладонь на коленках чуть заметно дрогнула.
Серьезный взгляд цвета горького шоколада попадает в самое сердце, не позволяя мыслям изворачиваться и врать.
— Я не знаю, Денис, — шумно выдыхает и убирает с лица выпавшую светлую прядь. — Правда, не знаю.
Парень усмехается одним уголком губ и отбрасывает со лба вечно спадающую челку. Женька отмечает чуть заметный шрам над бровью. Странно знать и любить почти каждую родинку, ямочку или метку на теле коллеги, не умея дать этому факту разумного оправдания. Это, вероятно, неправильно. Хотя и удивительно.
— Я проведу сегодня вечерний эфир за тебя.
— Зачем?
— В качестве извинения. За сегодняшнюю ночь.
Воронцов отвел взгляд и убрал, ставшие влажными от соприкосновения с кожей, ладони с девичьих коленок. Васнецова ощутила наливающиеся румянцем щеки. Парень неспешно выпрямился и расправил плечи. Женька пробежала взглядом по подтянутой фигуре и приложила холодные ладони к предательски горящим щекам.
— Спасибо, не надо, — получилось резковато и надменно. — Ты лучше не уезжай, — негромко и искренне. — Пожалуйста.
Серые глаза оказываются напротив карих глаз, когда девушка поднимается с кресла. Денис хмурит брови, и Васнецова пытается расправить сосредоточенную складку, возникшую между ними. Подушечки пальцев нежно касаются лба, а затем спускаются ниже — по горбинке носа, ямочке над верхней губой, очертаниям губ, подбородку.
Воронцов нервно сглатывает, отчего кадык перекатывается сверху вниз и обратно. Нежность Женьки — это что-то за гранью фантастики. Вот, только для чего? Ловит хрупкое запястье и несильно сжимает, пытаясь сохранять спокойствие. Хотя бы визуально.
— Зачем тебе удерживать того, кто тебе не нравится? — собирает все свое самообладание и задает неприятный вопрос. Чувствует сердцебиение под подушечками пальцев.
— А зачем тебе целовать девушку, которая дала от ворот поворот? — выхватывает запястье и встряхивает кистью.
1:1. Денис нежно улыбается и прижимается лбом к ее лбу.
— Я целую ту девушку, которая мне нравится. Чувствуешь разницу? — почти невесомо касается губами кончика девичьего носа и отстраняется.
У Васнецовой приятной стайкой пробегают мурашки по телу. От его горячего дыхания с мятным привкусом и сухих, но уверенных губ. Даже от запаха табака на черном джемпере, смешанного с хорошо знакомым парфюмом. Долгий взгляд серьезных серых глаз и с трудом произнесенный, сотню раз обдуманный, вопрос:
— Поцелуешь меня сейчас? — коснуться ладонью щеки кудрявого брюнета и каждой клеточкой ощутить почти болезненное электричество.
— Жень, я не железный, — тяжело вздохнул, старательно отгоняя опьяняющее желание накрыть знакомые губы своими. Немного помедлив, уткнулся лицом между загорелой шеей и плечом, когда девичья ладонь неуверенно соскользнула с его щеки. — Правда, хочешь? — прошептал, еле заметно прикасаясь губами к бронзовой коже.
