Стук повторился. Значит, не Стэйси. Может, Алекс? Женя, кажется, ему ясно дала понять, что не заинтересована в отношениях. Пусть уходит. Ей сейчас меньше всего хочется его видеть. В дверь царапнули ещё более настойчиво, нахально дёрнув ручку. Ну, это уже ни в какие рамки!

— Алекс, блин… — нацепив на себя эмоцию полного негодования, пошла открывать. — Что из того, что я сказала, ты не понял? — сердито выпалила спортсменка на английском и замерла.

Парень, стоящий на пороге ничего не понял, различив только гневную интонацию в голосе подруги. В школе он бессовестно пропускал уроки английского.

— И тебе привет, именинница, — привычно улыбнулся обаятельной улыбкой и заинтересованно окинул её взглядом.

Женя серьёзно глядела в лицо человека, которого не видела больше года. Та же улыбка, те же насмешливые искорки в карей радужке, та же самоуверенность. Только фигура более подтянутая и кудри ужасно короткие.

— Скучала?

Скучала ли она? Ну, как… Тихо сходила с ума, кажется, а так не скучала, нет.

— Много чести, Воронцов.

— Могла хотя бы соврать, — усмехнулся, смотря на неё немножко исподлобья. Один из его фирменных взглядов.

— Твоё традиционное сообщение я получила. Знаешь, не стоило тратить столько денег на билет, чтобы лично убедиться в его доставке.

— Женьк…

— Пока, Денис, — дрогнувшими руками закрыла дверь и провернула ключ на несколько оборотов. Коленки ощутимо задрожали, заставив сползти её по двери вниз. Сердце ликующе стучало, стараясь выпрыгнуть из грудной клетки, чтобы стать ближе к этому парню, что прилетел к ней через пол земли, но разум отказывался верить.

Он нужен был ей весь этот год. Каждый раз, после разговора с ним, она всё больше понимала, что не представляет жизни без этого человека. Что только он способен рассмешить, когда, кажется, будто весь мир рушится. Только у него самые дурацкие и несмешные шутки всё равно вызывают на лице улыбку. Только после разговоров с ним верится в лучшее… Но это же ещё не любовь, верно? По крайней мере, если любят, говорят об этом. А они только молчат, забивая звонки совершенно дурацкими разговорами.

— Васнецова, а у вас здесь в Америке все такие негостеприимные?

— Не все. Только я. Можешь погостить у кого-нибудь ещё…

— Смешно. Вот, ты на год повзрослела, но не поумнела.

— Пошёл ты!

— Никуда не пойду, пока не поговорим. Я обещал быть с тобой рядом в день совершеннолетия. Сержант слов на ветер не бросает, хочешь ты этого или нет…

Сержант? Ничего себе. Когда только успел?..

— Жень, я соскучился по тебе безумно. Сослуживцам сказал, что к девушке в Америку лечу, а ты меня даже на порог не пускаешь, — немного помолчал, надеясь услышать хоть слово в ответ. — Пожалуйста, Васнецова…

Поднялась с пола и открыла замок. Опустила ручку двери. Воронцов отпрянул немного назад. Судя по его поникшему виду, он уже ни на какую благосклонность подруги не рассчитывал.

— Проходи.

***

Немного странно было видеть Дениса на расстоянии вытянутой руки. На соседнем табурете. В стенах американской общаги. В комнате, которая за этот год стала не родной, но привычной. Воронцов для пущего эффекта приехал в форме и Женька незаметно его разглядывала. Разогрела ему пасту и теперь смотрела, с каким аппетитом Денис её уплетает. Отчего-то стало очень тепло внутри.

Просто потому что он рядом?

— Васнецова, ты человечище…

Она усмехается, убирая опустевшую посуду, и вновь достаёт из холодильника охлаждённое шампанское.

— Откроешь?

Воронцов ловко откупоривает бутылку и наполняет бокалы. Они сжимают хрустальные ножки и молчат, наблюдая за игристым напитком в бокале. Пузырьки задорно резвятся, золотом отливая в неярком свете лампочек, протянутых по окну.

— За тебя, Жень?

Тихий звон хрусталя мелодично звенит. Пьют медленно, но до дна. Денис ставит бокал на стол и неспешно подходит к Васнецовой. Наклоняется к ней, осторожно касаясь губами щеки. Ладонями сжимает хрупкие плечи.

— Я не соврал, когда сказал, что скучал, — слегка надавил пальцами, ощущая напряжённые мышцы под одеждой. — Женьк, ты-то хоть капельку скучала?

— Сам как думаешь, Воронцов? — поворачивается к нему, заглядывая снизу вверх в тёмную радужку, в которой отражаются золотистые огоньки.

— Хочется верить, что скучала.

Васнецова долго смотрит и обнимает его за пояс. Ей нравится, как пахнет его форма. И ощущение такой близости тоже до умопомрачения нравится.

— Ещё как скучала, Воронцов.

Он гладит её по макушке, зарываясь пальцами в золото волос, и не представляя, как будет уезжать от этой девочки через пару дней. Даже думать об этом сложно.

А ей легко? Легко оставаться одной в стране, которая никогда не станет родной? Ей куда тяжелее. Они, кажется, проживают сейчас маленькую вечность, разрушая старые стены, которые были выстроены за этот год и вообще с момента знакомства. Никогда прежде между ними не возникало такой физической и эмоциональной близости как сейчас.

— Я тебе подарок привёз, — неожиданно делится Денис и улыбается, когда она поднимает на него взгляд.

— Себя?

Он смеётся и отрицательно качает головой.

— Не без этого, но есть ещё кое-что, — с неохотой отходит от неё и идёт копаться в сумке. Наконец, находит и протягивает ей диск.

Женьке в голову приходит только одна мысль, которую она тут же озвучивает, не задумываясь о последствиях:

— Воронцов, боюсь предположить, что там. Ты решил подарить мне хоум-видео?

Наверное, это было очень опрометчивое решение — говорить то, что первое придёт в голову. По крайней мере, удивлённо-насмешливый взгляд парня всячески это подтверждал.

— А ты хотела бы в подарок именно это? — эротичная улыбочка появилась на губах. — В принципе, я могу. Как раз на восемнадцатилетие. Ты же теперь совсем взрослая стала.

С каждым новым словом, он вгонял её в краску всё больше. Щёки стали уже практически пунцовыми, благо, что при таком свете, это не так сильно бросалось в глаза.

— Всё, прекрати. Не хочу никакой эротики с тобой в главной роли.

— Уверена? — прикусил губу и соблазнительно прищурился.

— На все девяносто девять процентов.

— То есть один процент всё-таки за хоум-видео?

— Нет. Один процент — моя тщетная попытка сохранить твоё самолюбие в целости и сохранности. Так, что всё-таки на диске? — любопытство было сильнее, поэтому она тут же принялась вертеть в руках ничем ни примечательную коробочку.

— Песня.

— Ты научился перекидывать песни на диск и решил продемонстрировать мне своё умение? — не сдержалась, чтобы не сыронизировать. — Мило.

Денис скривил губы на неоригинальную шутку.

— Конечно. Закачал тебе туда Машины «Одуванчики».

— А если серьёзно?

— Если серьёзно, я написал песню. Она лирическая. Под гитару. Ну, соответственно, для тебя… — проводит ладонью по волосам, взъерошивая короткую стрижку. — Только ты послушай её, когда я уеду, хорошо? Вдруг не понравится, не хочу, чтобы ты делала вид, что рада подарку, если придётся не по душе.

— Ты всё-таки дебил, Воронцов, — серьёзно заглянула в карюю радужку, поднявшись с места и подойдя вплотную к нему. — Мне никогда песен не посвящали…

— Приятно быть в чём-то первым, — тепло улыбнулся и, забрав у неё из рук диск, оставил его на столе.

В воздухе воцарилось что-то такое, когда чего-то очень сильно ожидаешь, но боишься сделать первый шаг. Благо Денис, с позиции мужчины, всё же осторожно взял её лицо в свои ладони. Ласково провёл подушечками пальцев по нежным щекам, ощутив горячий выдох себе в шею. Привлёк девушку ближе и медленно подался к пшеничным волосам, коснувшись их губами, и на какое-то время замер. А потом лёгкие поцелуи пошли от уха по щеке и к уголку губ.

Васнецова закрыла глаза, когда почувствовала прикосновение к губам. Нежное и почти невесомое. Хотелось удостовериться, что всё это не сон, поэтому девичьи ладошки сомкнулись на армейском ремне у него за спиной. Не сон. Реальность. Самая что ни на есть настоящая.