— Приди в себя.

Но вместо вскриков и картинных охов, я хватаю Ричи за полы кожаной куртки, притягиваю к себе и целую.

Я в бешенстве, я злой. Я не отдаю себе отчета в том, что я делаю и с кем. Я просто хочу этого, и впервые в жизни я могу сделать то, что хочу. Я целую Ричи, впервые целую парня.

Я не умею целоваться, но сейчас меня это не волнует. Я привстаю на цыпочки, чтобы достать до него, целую влажно, мокро, со звуками, перемещаясь на щеки, подбородок, чтобы только понять, что он от меня хочет. Желание начинает подниматься с самых низов, захлестывает меня волной, я трясусь и продолжаю целовать его. Ричи тяжело дышит, стонет мне в рот, и по нашим губам проходит разряд вибрации.

Хорошо.

Оказывается, целоваться это так хорошо.

Я обнимаю его за шею и притягиваю к себе еще ближе, целуя так, как будто бы я был профессионалом в этом деле. В эту минуту я не думаю о том, что он похитил меня. Плевать. Удерживал меня силой в подвале. Плевать. Смотрел за мной, когда я мастурбировал. Плевать. Сейчас есть только Ричи и тот факт, что мы целуемся так, будто трахаемся. Я чувствую, как у него встает член и упирается в меня. Я прижимаюсь еще ближе, голой кожей чувствуя его куртку, футболку. Я тяну его за волосы. Я впервые прикасаюсь к чужому телу, красивому телу, трогаю его, и могу не стеснять себя. Я кусаю Ричи за губы, и он начинает отвечать мне.

Он грубо берет меня за подбородок, слегка давит большим пальцем так, чтобы я открыл рот и запускает в меня свой язык. Слюна смешивается, я жадно глотаю ее, облизываю его губы, толкаю ему свой язык, хочу, чтобы он трогал его. Я слышу этот звук пошлых, липких, мокрых поцелуев, как соединяются и разъединяются наши губы, тонкая нить слюны попадает мне на подбородок, и я не успеваю среагировать, как Ричи тут же слизывает ее, а потом снова возвращается к поцелую.

У меня отказывают тормоза. Столько лет я был хорошим мальчиком, который боялся сделать и шага без родительского контроля, потому что был уверен, что родители узнают обо всех мох грехах и я буду жестоко наказан,

(нет мама только не чулан я больше так не буду у меня болят колени можно я встану я больше не могу стоять в углу)

но теперь я могу делать это.

Я не контролирую свое тело, оно ведет меня, заставляет мои руки прижимать Ричи к себе, не думая о том, кто он и что делал со мной все это время. Я целую его, потому что я никогда еще не целовался, и мне так хочется этого, что губы просто дерет от желания.

Я видел такое в фильмах, и сейчас просто закидываю Ричи ногу на талию, чтобы быть к нему еще ближе, еще плотнее. Он не отталкивает. Целует глубоко, сильно, водит языком у меня во рту, и я представляю, что он делал этим языком еще…

Я хочу его.

Представлять — одно, ощущать руки другого человека на своем бедре — другое. Ричи кладет руку мне на задницу, сильно сжимает пальцами. Мои шорты, его джинсы. Я хочу скинуть не только одежду, но и кожу с себя.

Я схожу с ума, определенно. Все тело горит, я прижимаюсь к Ричи. Я вспоминаю, как он облизал мои пальцы, как смотрел, когда я кончал в этом чертовом платье, и у меня просто голова кружится. Я цепляюсь в плечи Ричи, готовый закинуть на него не только вторую ногу, но и развести их, принять его.

Я тяну Ричи на себя, двигаюсь к кровати. Мышцы внутри сжимаются, готовые принять…

— Черт… — произносит Ричи на выдохе мне в рот, и я только еще сильнее сжимаю его. Я чувствую себя куском торта, который плавится на солнце и ждет, когда в него войдет нож. Ричи трогает мою задницу, сминает пальцами ткань шорт и трогает оголенную кожу. Белье он мне так и не выдал. Кажется, сейчас то, о чем я так долго думал, мечтал, представлял, случится в реальности.

Я что-то нечленораздельно мычу с языком Ричи в своем рту. Валюсь на кровать и тащу Ричи за собой. Тяжесть его тела, руки, которые везде. Я задираю короткие шорты так, что из-под тонкой ткани видно член, который требует внимания. Я подаюсь бедрами наверх, касаясь ноги Ричи и оставляя едва заметный липкий след на его джинсах. Я чувствую, как Ричи прижимает меня к себе, просунув руку под поясницу и целует куда-то в шею так, что я в прямом смысле оказываюсь в его плену.

— Пожалуйста, — произношу я, удивляясь тому, что я еще помню, как говорить слова. Развожу ноги, приподнимаю бедра, и ткань шорт задирается к тазобедренным костям. Ричи тяжело дышит мне в ключицу, и я хочу его. Я тяну кожаную куртку с него, оголяя плечи, обтянутые футболкой, и он приподнимается на локтях. Крестик на цепочке выскальзывает из-под воротника, и я, приподнявшись на локтях, беру его в рот.

— Эдди.

Он впервые за это долгое время называет меня по имени, и я вздрагиваю, поддавшись к нему еще ближе.

— Давай, ну же, — шепчу я, закидывая ногу Ричи на талию и прижимая к пояснице. Я с каким-то странным удовольствием отмечаю про себя, что мои длинные белые носки натянуты идеально плотно и это выглядит так мило и

(невинно)

— Эдди, я…

— Заткнись уже, — шепчу я еще раз, потому что не могу уже сдерживаться. Все тело горит и ломит, как при температуре. В детстве у меня была ангина, температура поднялась до сорока градусов и родителям пришлось вызывать скорую, потому что они думали, что я сгорю прямо на руках у матери. Сейчас я чувствовал себя точно так же. Я хотел Ричи. Его хотело мое тело, даже если в мозгу остались еще какие-то сомнения. Я хотел этого. Господи, как же сильно я этого хотел. Возможно, это все было из-за психологической травмы, которую обязательно найдут у меня, когда я отсюда выйду. Я буду говорить, что влюбился в своего насильника (нет, нет), и все будут сочувственно качать головами, возьмут у меня интервью, позовут на радио, а я буду со слезами на глазах говорить, что он был замечательным человеком.

Это все такая ерунда, сейчас я просто хотел, чтобы это, наконец, случилось.

Я столько времени об этом думал. Представляя, кто станет моим первым,

(первыми)

а потом сгорал от стыда, желаний, фантазий, понимая, что ни один человек не сможет этого понять, принять, если мы будем в отношениях, да и я сам бы никогда на самом деле на это не решился, но тут…

Тут я жертва. Пленник. Здесь мне простят все, и даже если мама потом затаскает по врачам, мне за это ничего не будет.

Ведь я смогу сказать, что это случилось против моей воли, а на самом деле… Ощутить это все наконец-то.

— Ричи, — зову его я по имени, чтобы наконец случилось то, ради чего он меня сюда и притащил. Я поддаюсь бедрами наверх, желая, чтобы он освободил меня от этого подобия одежды, и наконец-то сделал хоть что-нибудь. Пожалуйста.

— Стой, я… Я не … Я не могу, — говорит Ричи, отрываясь от меня. У меня шея горит от поцелуев, укусов, от следов его зубов, и я не могу понять, что он мне говорит. В смысле, что?

— Ты же сам этого хотел, — я приподнимаюсь на локтях, чтобы заглянуть в глаза Ричи, — что не так?

— Не сейчас, — Ричи садится на кровати, смотрит на меня, опять не моргая, и это начинает меня злить. Я не выдерживаю. Во мне говорит злость и возбуждение.

— Какого тогда хрена?! Ты держал меня в грязном подвале, потом притащил сюда, и за эти роскошные условия потребовал мою девственность. Окей, забирай! — я взмахиваю руками, еще сильнее расставляя ноги, и Ричи отводит взгляд, — что тебе, блять, еще надо?! Чтобы ты меня выпустил отсюда?! Я уже сам тебя хочу, я не против, только, блять, скажи уже нормально, что тебе надо от меня!

— Тихо, — Ричи за секунду снова оказывается возле меня и закрывает рукой мне рот. Эмоции бьются в голове, толкаются друг об друга, трутся в черепной коробке. Член ноет. Я кусаю Ричи за пальцы, и он отдергивает руку.

— Я тебя сейчас пристрелю!..

— Какого хрена?!..

И вдруг я слышу, что за забитым окном тормозят шины. Возле дома остановилась машина. Кто-то приехал.

— Там…

— Закрой рот, — шипит Ричи, еще сильнее вдавливая ладонь мне в зубы. Я чувствую запах сигарет, исходящий от его пальцев, — только попробуй пикнуть и выдать, что ты здесь.