Ричи ошибся. Это не он может сделать со мной все, что захочет. Наоборот. Это я сделаю с ним все, что захочу.

— Эдди? — он склоняет голову к плечу, как будто не верит мне. Следит за моими действиями, нацелив палец на курок, как будто бы я в платье смог спрятать гранату.

— Тебе нравится? — я поправляю платье на плечах, Ричи смотрит за мной, как завороженный. Я чувствую его восхищение, чувствую, что он перестает быть опасным. Сейчас он не хочет причинить мне вред. Он как зверь, который до этого рычал, но сейчас увидел знакомое лакомство. Только его еще нужно заслужить, — нравится, Ричи? — я слегка приподнимаю платье, и Ричи дергается. Отступает от меня на шаг.

— Решил поиграть со мной?

— Вовсе нет, — я пожимаю плечами, и Ричи снова поднимает мои шорты, а потом кидает их мне, — у тебя есть для меня еще подарки?

— Есть, если ты не заткнешься.

Ричи снова становится жестким, к нему возвращается самообладание, и он берет себя в руки. Поднимает с пола футболку, кидает мне.

— Оденься. И постирай платье, оно грязное. Как и ты.

Возможно, я немного и ошибся в своих просчетах, но по крайней мере, он больше не хочет меня пристрелить или изнасиловать. Мне нужно время. Время, чтобы с ним договориться.

Ричи вдруг делает какое-то движение в мою сторону, и я пугаюсь, что он хочет схватить меня за руку и вернуть обратно в подвал. Нет, нет, только не подвал, этого я хотел меньше всего! Здесь тепло, и большая кровать, и вообще… Я смотрю на эту огромную кровать. Он же не просто так притащил меня именно сюда. Не просто так поставил такое условие. Но почему он так странно себя ведет? Чего он от меня добивается? Он хочет просто меня запугать или что-то большее? Голова шла кругом. Но Ричи останавливается в паре шагов от края постели, рука застывает в воздухе. Меня пугает только этот пистолет, но с другой стороны… Если я смогу перехватить его, то…

— Даже не думай, — резко говорит Ричи, и я почти подпрыгиваю на кровати, потому что мне кажется, что он прочитал мои мысли. Он перекладывает пистолет в другую руку, — попробуешь его забрать, и тебе будет больно.

— Я…

— Я вставлю его тебе в рот и заставлю отсосать, ты ведь любишь запихивать себе в рот всякие грязные вещи, правда?

От голоса Ричи меня начинает знобить. Может быть, он действительно следил за мной перед похищением? Что он знает обо мне?! И словно снова прочитав мои мысли, Ричи в два шага оказывается возле меня и наклоняется к самому моему уху.

— Я знаю, о чем ты думаешь, мелкий извращенец. Именно поэтому я и выбрал тебя.

— Ты врешь, ты ничего не знаешь, — я говорю спокойно, хотя голос вибрирует от страха. Я чувствую дыхание Ричи на своей щеке. Под ним продавливается постель, он упирается одним коленом. Джинсы рваные, но не от старости, они выглядят очень дорогими и новыми. Ричи наклоняется еще ближе, и из-под воротника футболки выглядывает крестик на тонкой серебряной цепочке. Он что, верующий?

Почему-то эта мысль кажется мне дикой. Как и все, что происходит. Но самое ужасное, что я уже не так сильно хочу вернуться домой, потому что… Мне начинает здесь нравиться. Страшно, но интересно, как первого сентября в новой школе в новом коллективе. Тебе хочется сбежать домой, но ты мужественно тянешь на себя школьную дверь, надеясь, что в новом коллективе твоим талантам найдется место.

— Знаю, — шепчет Ричи, и от его голоса меня мурашит. Это ненормально. Это просто реакция тела. Даже в стрессовых ситуациях тело — это просто тело, которое порой трудно сдержать, — и я вижу, куда ты смотришь. Нет, я не верующий. Но на твоем месте я бы все же помолился.

— Чего ты от меня хочешь? — спрашиваю я, хотя голос дрожит и дергается. Я боюсь повернуться к Ричи. Он странно на меня действует. Я чувствую его запах — запах новой кожаной куртки, хотя он и снял ее, и запах легких духов, чего-то морозного и ледяного. И сигарет. Тяжелый, гнетущий запах сигарет, настоящих мужских сигарет.

Стэн иногда курил женские сигареты.

— Я тебе уже сказал.

— Тогда почему не хочешь взять меня просто силой? Зачем весь этот цирк с платьями и прочим?

— Я не насильник, — отвечает Ричи, и я уже это слышал.

— Ты меня похитил.

— Но я же не насилую тебя. Пока, — добавляет Ричи, и его лицо все ближе к моему. Если он захочет — он сможет лишь вытянуть кончик языка и коснуться им моей щеки. У меня внутри под платьем все полыхает, а сперма на животе засохла и прилипла. Я чувствую, что Ричи думает о том же.

— И что мне надо сделать, чтобы этого не случилось?

— А ты так уж уверен в том, что ты этого не хочешь?

У меня позвоночник скручивается, по нему пускают разряд тока. Я вздрагиваю, и Ричи слегка отодвигается. Я вижу след от его колена на покрывале. Он встает, поправляет футболку.

— Никто не хочет, чтобы его изнасиловали.

— Как скажешь, — Ричи поправляет пряжку на ремне на джинсах, и на секунду мне кажется, что он хочет ее расстегнуть. Мне вдруг хочется, чтобы он ее расстегнул. Я глотаю слюну, смотрю на его длинные пальцы, но он лишь поправляет ремень, — тогда просто будь хорошим мальчиком.

— И что мне надо делать?

— Что? — Ричи пожимает плечами, потом кивает на мое платье и флакон со смазкой, а потом снова улыбается — слегка дергает уголком губ, — просто чувствуй себя, как дома. И насчет подарка… — Ричи поворачивается ко мне спиной, потом наклоняется под кровать и достает оттуда огромную коробку, больше похожую на маленький железный чемоданчик, — у меня есть для тебя еще подарок.

Я слежу за его действиями. Ричи ставит чемодан на постель, возится в замком, а потом открывает его. Я боюсь туда смотреть.

— Если там еще одно платье, пожалуй, я откажусь.

— Лучше, чем платье, — Ричи откидывает крышку чемодана и достает из него кляп. Тот самый, типичный кляп из порно, с красным шариком и кожаными застежками. У меня во рту пересыхает.

— Ты же явно хотел бы иметь такой, верно? — Ричи берет его осторожно в руки, и мне действительно кажется, будто бы кто-то подключил его мозг к моему и он теперь считывает мои мысли. Я весь сжимаюсь внутренне в комок.

— Нет, — отвечаю я, на что Ричи кивает.

— Я так и думал. В любом случае ты получишь его, если не заткнешься и не перестанешь так пялиться на мой пистолет. Поверь, я стреляю лучше, чем ты трахаешь себя пальцами.

Я дергаюсь от его слов как от пощечины. Ричи говорит это таким будничным тоном, будто бы спросил, какая сейчас погода.

— Так ты будешь хорошо себя вести?

— Да, — отвечаю я, и кажется, что мурашки покрывают меня не только снаружи, но и изнутри. Я весь чешусь, но не двигаюсь, сижу, натянув платье на колени, хотя на все это я реагирую. Еще как реагирую.

— Я приду к тебе вечером. Принесу еды. И если ты будешь хорошим… — Ричи вдруг наклоняется и берет меня за подбородок. Я замираю, не в силах отвести взгляд. Эти черные линзы меня пугают, гипнотизируют. В них — чернота. И ничего больше. Ричи слегка поглаживает большим пальцем мой подбородок. И снова никаких эмоций. Он слегка давит мне на челюсть, как бы заставляя кивнуть. Я соглашаюсь, — я не сделаю тебе больно. Клянусь.

— Что я должен делать? — мой голос звучит тихо и неуверенно. Ричи склоняет голову, снова хрустят позвонки. Он как будто бы неживой, а собран из частей других людей, как какой-то жуткий Франкенштейн. Но он живой и настоящий. И он здесь, рядом со мной, трогает меня… Я сглатываю слюну, Ричи улыбается. Он улыбается, и это выглядит… Жутко.

— Я уже сказал тебе. Веди себя так, как ты бы вел себя дома.

— А ты… Будешь смотреть? — тупо спрашиваю я. Хоть бы у него не было камеры. Если это окажется заснятым на пленку, я…

— Пока да. А там решу, что делать с тобой дальше, — Ричи медленно моргает, длинные ресницы на секунду сцепляются, а потом он снова широко раскрывает глаза, смотря на меня внимательно. Я ежусь под его взглядом. Я чувствую себя голым рядом с ним, и это платье — только больше это подчеркивает. И Ричи знает это. Поэтому он и принес мне его. И поэтому он сейчас туда смотрит.