P. S.
Я, Софи Лесс, отказываюсь более работать в Вашем поместье. Свои деньги я заберу и больше не вернусь в этот чертов сумасшедший дом.
Страшный вопль вырвался из груди Артура, и письмо тут же было разорвано на мелкие клочки.
***
Темно. Сыро. Воняет гнилью. А нет, это не гниль. Так пахнет поданный десерт.
На побитой у краев тарелке лежало одно единственное яблоко. Красивое, красное, с большим черешком, на конце которого трепыхался зеленый листок. Яблочко блестело, как полированное, а у девушки текут слюни. Она хочет есть, ее ужасно крутит от голода. Но.
Смрад. Трупный запах облаком окутал голову, отчего в глазах щипало и хотелось плакать. Яблоко выглядит вкусно, но оно гнилое внутри.
— Скоро принесут нож. Подождите, майор Кайла, — мужчина встал за спиной девушки и подал ей платок. — Вот, чтобы не испачкать Вашу форму.
Он подал платочек с маленьким цветочком в углу, и Кайла механически положила его на колени. Вдруг на столе загорелась свечка — стало светлее. На грязно-серую, полную пятен неизвестного происхождения скатерть упал ядовито-желтый свет свечи. А яблоко не отбросило тени. Кайла бессмысленно, беспомощно и безропотно всматривалась в блестящий свежестью и красотой плод, пока живот не издал громкий животный рев. Мужчина за ее спиной удивленно усмехнулся.
— Ого, какой зверский аппетит у Вас. Или это он не из-за голода. Скорее всего, так и есть, — он ровной поступью обошел Кайлу, сложив руки за спиной, стал напротив нее. Кайла подняла глаза.
Опять хотелось плакать. Но уже не из-за въедающейся гнили, а от страха. Черный силуэт, ужасно высокий и тощий, стоял перед ней на другом конце стола. Вместо глаз — два белых пятна, как дырки, невозможно было понять, куда это существо смотрит. Края силуэта плавно расплывались, сливаясь с чернотой пространства, словно он мог в любой момент в нем раствориться. Кайла смотрела на него не отрывая глаз. Ей хотелось кричать, плакать, убежать, сделать хоть что-то, но руки спокойно лежали на коленях, а рот даже не открывался. В голове были какие-то абстрактные черно-белые силуэты людей, которые потом растекались в уродливые кричащие рожи. Эти рожи так и застывали в немом крике, пока их не поглощало чернильное болото, а потом снова все сначала. Кайле казалось, что в комнате есть кто-то еще — пламя свечи легонько затрепыхалось, и на стол приземлился длинный, испачканный в крови нож. Силуэт напротив издал что-то на подобии смешка.
— Был только такой, уж извините. Кстати, помните его? — как же забыть такое. Рука девушки сама потянулась к острому предмету, пока Кайла беспомощно наблюдала за этим, казалось, со стороны. Пальцы мертвой хваткой обхватили рукоять, и в эту же минуту ее живот пронзила адская боль.
— Кайла! Ну же, очнись!
Из ее живота хлынул поток крови, заливая форму, платок и даже скатерть. Она с ужасающей скоростью струилась по ногам, громко разбиваясь о мнимый черный пол. Рука с ножом задрожала, но Кайла даже не вскрикнула. Она отрезала от яблока маленький кусочек. Он упал на тарелку и тут же съежился, потемнел, словно ему не один десяток лет.
— Приятного аппетита, майор.
— Жгут! Перетяните тут! Сейчас…
Силуэт грозным стоиком возвышался над Кайлой, вцепившись в нее пустым взглядом белым глаз. Кровь потела изо рта, из носа, а Кайла все сидела. Она слышала, что ее кто-то зовет, но откуда и кто? Да и ответить она не сможет, не дают. Все еще держа в руках нож она смотрела на упавший на тарелку кусочек яблока, и живот заурчал еще сильней.
— Прижги, да, вот тут. Теперь второй слой. Пульс?
— Еле-еле.
Она нанизала на кончик острия яблоко и притянула ко рту. От запаха хотелось рвать, живот неистово разрывал девушку на куски.
— Тут-то ты долго думаешь. Боишься? Хотя другие, до тебя, долго не церемонились. Надо-ели. У кого грудь нараспашку, у кого шея в петле, кто-то вообще был без глаз — тут все равны, у всех один ужин, один нож и один собеседник. Я. Только вот не хотите Вы говорить со мной…
— Готово! Как глаза?
— Зрачки сужаются, но она очень бледная.
— Быстро бинты и вату. Обработайте швы, прочистить ротовую полость.
— Вот последняя моя гостья только о Вас и говорила: даже при отсутствии губ она четко произносила Ваше имя. Ох, скольких бесов она мне перечислила рядом с Вашим именем! Какая забавная…
— Вонь…
— Что?
— Тут воняет. Мне надо домой.
Силуэт прикрыл белые глаза, а на чернильном лице заиграла широкая, словно разрезанная ножницами, улыбка от уха до уха. Уж второй раз. Гостья опустила на стол нож и подняла глаза на него. Кровь из живота уже не хлестала фонтаном, а полоски на лице становились бледнее. По комнате прошелся гул глухих ударов. Тук-тук-тук. Так стучит сердце. Кайла задула свечу, и комната погрузилась во мрак.
— Уходя на тот свет, не забудьте выключить этот.
***
Пиксис и Леви сидели около хирургического кабинета. Оттуда ежеминутно, если не ежесекундно, доносились приказы врача и быстрые шаркающие шажки медсестер. Кайлу привезли сюда уже без сознания, и доктор тут же приказал готовить стол. Леви положил уже белую Кайлу на кушетку и его тут же выставили из кабинета. Через две минуты прибежал Дот, весь серый и мокрый. Они оба стояли прямо напротив двери, никто не мог проговорить ни слова. Руки Леви все еще были в крови.
— Там за углом туалет. Помой, — сказал ему Пиксис, снова поднимая голову на крик врача. Бен отличный врач, офицер это знал, но только не когда пациент — его дочь. Пиксис потянулся к карману и достал оттуда платок. Легкими похлопывающими движениями он вытер пот со лба, протер мокрые усы. Тишина между приказами Бена казалась ему бесконечной мукой, словно в уши заливают раскаленный свинец. Не уберег. Отпустил. Не досмотрел. Петля на шее от своих же замечаний все туже стягивала офицеру дыхание. Весь ночной дрем как рукой сняло, стоило разведчикам вбежать в штаб. Первыми их заметил Йэн, несший в это время ночную вахту. Он помог Леви и Армину дотащить Кайлу до медицинского блока, попутно приказывая медсестрам звать хирурга. Все это время Леви пережимал девушке живот, чтобы хоть как-то остановить багровый фонтан. Армин нашел на полке стакан воды и, окунув в него пальцы, начал брызгать на лицо Кайлы. Она слегка скривила лоб, чем вызвала у солдат облегченные выдохи. Затем в комнату вбежал мужчина в белом халате и приказал нести ее в кабинет.
Леви вернулся из туалета и почти бесшумно сел рядом с офицером. Тишина. У Пиксиса было слишком много нужных и просто эмоциональных вопросов, у Леви же не было ни ответов, ни желания отвечать. Кончики пальцев слегка подрагивали из-за холодной воды, Леви сжал их в кулак. Запах крови все еще чувствовался на коже, сквозь пятна на одежде, от этого капитан в порыве неясного гнева, тихо рыкнул. Он злился на Кайлу, что так беспечно отнеслась к своему здоровью, на себя, что позволил ей в этом участвовать, даже на сраную деревяшку в повозке — все накапливалось, страша поглотить его с головой в эту пучину безысходности и апатии. Ведь запрети он ей тогда, в библиотеке, ничего этого бы не было, как не было б смерти Веты.
— Вы подорвали тот дом? — Пиксис не мог больше молчать, тишина прогрызала его, а приказы Бена совсем стихли. Леви поднял на него уставший, замученный взгляд. Да какая к черту разница уже? Но Пиксис не отвел глаз, и Леви из уважения ответил:
— Да.
— Хоть не напрасно, — Пиксис поднялся и принялся ходить из стороны в сторону, чтобы хоть как-то скрасить мучительное ожидание и молчание. Топот шагов гулко отлетал от стен, где-то скрипнули ставни окна. За окном пару раз застрекотали сверчки. За дверью врача уже давно была тишина, даже шепота медсестер не было слышно. Кабинет словно вымер. Пиксис подошел к двери, хотел прислушаться. В этот момент дверь перед ним открылась. Стоял Бен, по локоть в крови, вытирая руки проспиртованным полотенцем. Он был взмыленный, как гужевой конь, пот градом капал у него со лба и ресниц. Леви подорвался как ошпаренный и спросил с ходу:
