— Капитан, так вот Вы где! Ваши солдаты волновались.

— Да… Настолько сильно, что уснули, — хмуро ответил Леви, — а Вы что делаете тут в такое время?

Ему показалось, что офицер Пиксис услышал его вопрос, но, может быть, не хотел это обнаружить, ибо не повернул головы. Его взор был устремлен куда-то далеко, он был полностью поглощен мыслями. Леви, не привыкший к излишнему общению, собирался уже попрощаться с офицером и уйти, как тот окликнул его:

— Капитан Леви. Есть у меня для Вас новость. Думаю, она Вам будет приятна.

— У Вас уже была такая. И она-то не дает мне уснуть, как видите.

Пиксис горько усмехнулся. Атмосфера была очень своеобразная. Они обсуждали такую важную для них обоих тему стоя посреди темного коридора! Толстая стена в виде недосказанности, чувства легкой неловкости и отдаленности вставала между мужчинами каждый раз, когда они начинали говорить. А ведь раньше они были как семья. Так говорила Кайла каждый раз, когда они собирались за столом. Леви постоянно отнекивался, мол, он у них гость, на что Дот лукаво улыбался.

— Да, была, — пробормотал Пиксис, тяжело вздыхая, — но я не могу уснуть из-за мысли схожей…

Он выдержал паузу, переваривая только что сказанное. Леви терпеливо ждал и, сам не замечая, затаил дыхание.

— Кайла сейчас тут, в этом здании.

Леви вздрогнул, словно перед ним был призрак. Новость была неожиданна, он совсем растерялся. Сердце его бешено заколотилось, кончики пальцев слегка задергались от волны эмоций. Пиксис лишь успел сказать, где сейчас девушка, как Леви быстрым шагом направился туда, даже не прощаясь со старым офицером.

Ему надо было пройти в другой конец корпуса. Леви спустился по лестнице, прошел, даже почти пробежал, длинный коридор. Лишь у полуоткрытой двери госпиталя Леви сбавил шаг. Вероятно, для того, чтобы пропустить хоть немного свежего воздуха в эту обитель болезней, дверь и оставили открытой. Полный решимости и нетерпения, внешне спокойный, но взволнованный до глубины души, капитан открыл дверь. В нос тут же ударил противный запах непонятных ему лекарств и настоек, что кучками стояли на тумбочках.

Дежурный пост врача пустовал. Лишь одна кровать освещалась тусклой, почти догорающей свечкой. Лунный свет почти не проникал через затемненные окна, отчего просторная комната была похода на подвал. Леви увидел под простыней очертания человека. Он осторожно подошел и остановился возле кровати.

Кайла спала. Сон охватил ее сразу, стоило ее головы коснуться подушки. Сквозь дремоту она чувствовала, как на лоб ей кладут что-то теплое и мокрое, а потом накрывают одеялом, предварительно осмотрев рану. В другой момент она бы возмутилась от такого своеволия, но сейчас ей хотелось только поспать. Она даже не услышала, как маленькая полная медсестра почти крича выгоняла Дота из госпиталя.

Не почувствовала она и того, как кто-то взял ее за руку и сжал ее.

— Когда-то ты обещала, что никогда не покинешь меня. Значит, ты вернулась, — Леви присел рядом с кроватью. Он жадно всматривался в знакомые черты, как бы боясь, что вот-вот она растворится, как пьяное видение, что он увидел на улице. Бледная, маленькая, она казалась ему очень измотанной и истощенной. Вены, подобно ручьям на снегу, сильно выступали на мертвенно-бледных руках. Со стороны и правда казалось, что Кайла не жива, но едва заметные вздохи иногда приподнимали ее грудь. Леви осмотрел ее с ног до головы еще раз.

Да, это Кайла. Она не лежит мертвая в какой-нибудь канаве, ее не сожрал титан или дикие звери. Несмотря на усталость и свойственную его натуре холодность, лицо Леви озарила легкая улыбка: на нем вспыхнул почти незаметный, но значимый отблеск счастья, его черты как бы смягчились и потеплело.

Медсестра спешно шагала по сонным коридорам Гарнизона. Именно сейчас она вспомнила об утренних бинтах, которые должна предоставить больной. Этот неожиданный инцидент совсем сбил ее с толку! Ей даже пришлось оставить девушку одной, ведь послать было некого. Когда она наконец нашла нужные бинты и лекарства, попутно перерыв весь склад и пару раз выругнувшись, неспешно пошла назад. Потом в голову пришла идея заварить чай. Все таки сидеть всю ночь над девушкой одной, да еще ночью, на голодный желудок было немыслимо.

Медсестра сразу заметила, что дверь открыта настежь. Она запаниковала и поспешила поскорее удостовериться, что с пациенткой все нормально. Неужели она проснулась и вышла из комнаты? С такой раной! Но когда она добежала до кровати девушки, ее волнение сменилось огромным возмущением.

Рядом с кроватью, держа девушку за руку, сидел мужчина. Видимо, он уснул, ведь никак не отреагировал на вошедшую. Кайла тоже спала.

— Даже за чаем отойти не дают! — тихонько прошипела женщина.

Но картина вызвала у ее простодушной натуры прилив нежности и легкой женской ревности. Она не стала будить неожиданного ночного гостя и, проклиная себя за мягкотелость, направилась к столу.

***

Дот за всю ночь не сомкнул глаз. Вечно виделась ему его дочь в луже то ли своей, то ли чужой крови. Вся дряблая, бледная и беззащитная лежала она на полу, точь-в-точь как тогда, когда он вбежал в дом. По телу солдата пошли мурашки. После той встречи в коридоре он вернулся в свой кабинет. Просторная комната встретила хозяина распахнутыми настежь окнами и холодным ветром. На стуле, ссутулившись, спал Денеб. Пиксис понаблюдал за ним какое-то время, приходя в себя. Отцовское сердце разрывалось от волнения и страха за своего ребенка, но он успокаивал себя тем, что она тут, рядом, в безопасности. И теперь не одна.

Волнение за Лейлу было больше. Кайла хоть и сказала, что внучка в безопасности с Анкой, но как она тут очутилась и где они сейчас? Добрались ли они в такую темноту? Все эти мысли даже не давали Доту возможности почувствовать усталость. Так, в водовороте беспокойных мыслей, он проходил до самой зари. Тело уже молило солдата об отдыхе, ноги дрожали, а глаза слипались. Так бы он и дальше игнорировал свою слабость, если б ноги его не подкосились и он не рухнул на диван. Сил на подъем уже не осталось, и в мучительно сложных размышлениях он уснул.

***

Кайла просыпалась. Ей слышались детские крики и пронзительный женский визг. Перед ней рдело жуткое багряное сияние, перечеркнутое широкими черными полосами, с которых со звоном капали капли. Волнение, неизвестность и всепоглощающий страх как бы сковали все ее ощущения.

Еще пять минут, и туман забытья окончательно рассеялся. Теперь Кайла прекрасно понимала, что находится в госпитале Гарнизона, и что ослепляющий свет перед глазами — всего-навсего луч встающего солнца. Она попыталась встать, но тело лишь легонько дернулось. Ноги девушки ужасно болели и горели, спина заныла от длительной неподвижности. На глазах все еще была легкая туманная пленка, и Кайла не сразу заметила своего незваного гостя. Она смогла лишь почувствовать тяжесть на одной руке и непроизвольно посмотрела на нее. Взгляд скользнул по силуэту, остановился на лице. Даже плохой свет и легкая туманность не дали ей спутать этого человека ни с кем другим.

— Леви.

Мужчина слегка дернулся и открыл глаза. Кайле казалось, что она сейчас потеряет сознание от той бури эмоций, что вызвали у нее эти коротенькие движения. Она попыталась подняться, но из-за слабости и боли в животе, лишь судорожно дернулась и скривилась в лице.

— Лежи же, вон как тебя скривило, — Кайла почувствовала, как Леви прикасается к ней, приподнимает и придерживает в полусидячем положении — так бережно, словно держал в руках настоящее сокровище. Кайла тут же обвила его шею кольцом рук и заплакала. Искренне, от самого большого счастья.

— Леви!.. Леви! — повторяла она.

— Да, Кайла, это я. Я наконец увидел тебя, — он бережно, чтобы не навредить, прижал девушку к себе, поглаживая по голове. — Ты жива.

— Жива, я жива!

Кайла, казалось, выплакала целое озеро слез. Она всем телом прижалась к груди Леви, зарываясь рукой в черные волосы. Ей хотелось вцепиться в него со всей силы и никогда не отпускать. Позабылась боль, как физическая, так и душевная. Она была так счастлива, что раз за разом, как мантру, повторяла имя любимого человека.