***
Пиксис проводил разведчиков в казармы гарнизона. Все солдаты с громкими стонами упали на кровать, даже не раздеваясь.
— Наконец-то посплю-ю.
— Не верещи, Конни!
— Тише, спать хочу, — взмолил Эрен.
У Йэна дергался глаз, глядя на столь внезапный подарок судьбы в виде беглых разведчиков. Он обеспокоенно покосился на Дота, но тот лишь улыбнулся.
— Что, волнуешься? Понимаю. Трепещущая ситуация.
— Но если их найдут?
— Казармы гарнизона пока пустуют, а это вообще комнаты офицеров. Сюда никто не сунется. К тому же, они тут засиживаться точно не будут.
Хоть это ответ показался солдату ну очень размытым и неточным, он, на удивление, разделял спокойство Пиксиса. Это всегда работало, когда офицер был уверен в дальнейших событиях. В комнату тихо, почти неслышно зашел Леви. Не обращая внимания на приветствия Йэна, вопросы разведчиков и обеспокоенное лицо Дота, он подошел к своей кровати, снял плащ и УПМ, и так же безмолвно вышел. Солдаты удивленно переглянулись, а Дот подавил вздох сожаления.
«Зря я сказал ему сейчас. Теперь у него и задание-то отошло на второй план. Вот бе…»
— Офицер!
— Ха?
— Что-то за окном!
В окно с неумолимой силой билось что-то маленькое. Оно кричало и царапало стекло. Микаса спокойно подошла к окну и отворила его. Ловким маневром в комнату влетел Денеб.
— Птица?
— Это сокол! — воскликнула Саша.
— Денеб? — птица приземлилась на плечо офицера и громко крикнула. Дот краем глаза уловил белую бумажку на его лапе.
— Он что, Ваш, офицер? — Йэн с удивлением рассматривал столь необычное для него явление. Да и не только он. Все разведчики, как один, уставились на Дота и ждали от него хоть каких-то слов. Тот спокойно развязал бумажку и читал умеренно, потом быстрее и быстрее, пока его глаза не начали судорожно скакать по строчкам.
— Ч-что-то случилось, офицер?
— Йэн!
— Да сэр?!
— Готовь койку в госпитале и зови дежурных врачей. Я скоро вернусь.
***
Кайла сидела одна в темной комнате и дремала. Уже столь противный запах крови стал настолько привычен, что она даже не замечала. Временами ее выразительные губы складывались в улыбку, затем она тихонько, бессознательно мотала головой. Зеленые глаза бегали под складкой века, значит сон ее был неспокоен. Вдруг ее голова резко упала, потеряв опору, и Кайла проснулась.
— А ты так и не ушла…
Смерть все так же вальяжно расселась перед Кайлой, все так же сверля ее пустыми глазами. Опять в комнате наступила могильная тишина, от чего девушке стало неуютно. Письмо уже должно быть дошло до отца, значит и ждать осталось чуть-чуть. Кайла усмехнулась. Ей так надоело дрожать и плакать, что сил на это просто не осталось. Да и любая другая эмоция выходила как оскал, сопровождаясь болью.
Когда на Кайлу снова накатывала дремота, она услышала внизу торопливые шаги. Дот вломился в комнату как ураган. Запах крови и пота ударил в ноздри, отчего из глаз брызнули слезы. В ночном мраке он уловил силуэт своей дочери, лежавшей на полу. В комнате было неестественно холодно, а дышать было тяжело.
— Кайла! — вздрогнул, шагнул вперед. — Что… Кайла! Ты меня слышишь?!
— Отлично, пап, — прошептала она из темноты. — Только прошу, не кричи.
Ошеломленный увиденным и странной неподвижностью лежавшего перед ним тела, он пробормотал:
— Ч-что случилось, Кайла? Что с Лейлой. Где она?!
— Лейла в безопасности с Анкой. Они уехали десять минут назад в Каранес. Я за нее уверена. А что произошло…
— Анка? Что она тут делала? Почему везде кровь?
— На нас совершили покушение ночью. Лейла не пострадала, а мне пришлось убить ворвавшегося. И, кха. — Кайла закашлялась, отчего в животе резко стало больно и она скрутилась калачиком. Она боялась, что швы сейчас разойдутся и кровь хлынет с новой силой. Тяжелый стон вырвался из ее груди.
— Кайла! — Пиксис подхватил девушку под голову. — Дочка, держись! Продержишься еще немного.
— Куда ж я денусь, — выдавила из себя через кашель Кайла. — Придержи меня.
— Я запрягу лошадь, и мы поедем в госпиталь гарнизона.
***
Тихо, чтобы не разбудить разведчиков, Пиксис и Кайла зашли в госпиталь гарнизона. Это было отдельное помещение с множеством коек и окон. Тут сильно воняло лекарствами, повсюду стояли банки с цветными растворами и цветными порошками. Бинты, вата, иглы и шприцы лежали в аккуратных пакетах на каждой койке. Пиксис довел Кайлу до приготовленной для нее койки и помог лечь. Медсестра проворно засуетилась вокруг девушки, проверяя пульс, температуру, глаза. Стоило голове Кайлы коснуться подушки, как она тут же уснула.
— Выйдете! Быстро! — толкала в бока Пиксиса медсестра. — Вы меня отвлекаете!
— С ней все будет в порядке?
— Ей уже зашили рану, так что хуже не станет, — злилась миниатюрная женщина. — Ей нужен покой, так что уходите!
И громко захлопнула перед ним дверь.
Смерть и тут наблюдала за девушкой, но уже не так внимательно. Она словно куда-то торопилась. И правда. Ее костлявые пальцы обхватили огромную острую косу, перекинув через плечо. Обернувшись, она еще раз взглянула на уснувшего солдата и растворилась.
Она за ней еще придет, но точно не сегодня.
========== Я обниму тебя так сильно, насколько только хватит сил ==========
Леви сидел на каменных ступеньках в гордом, как ему казалось, одиночестве. Руку неприятным холодом колола бутылка с виски. Медная жидкость звонко билась о стенки бутылки каждый раз, когда Леви подносил к губам горлышко, делая очередной глоток. Горло приятно обволакивало терпким алкоголем, согревая изнутри. Хоть и сидел он тут от силы минут пятнадцать, пальцы неприятно зудели от холода ночи. Раздраженно пошкрябав ногтями по ладони, Леви тщетно пытался их согреть. Возвращаться в бараки ему совсем не хотелось. С тяжелым вздохом он закрыл глаза, представляя их завтрашний день. Леви даже не был уверен, находится ли он сейчас в безопасности, как и его подчиненные. Он взглянул в окна бараков. Свет уже не горел.
Проводя по черному зданию беглым взглядом, Леви сделал еще один глоток. Его губы почти незримо улыбнулись, глаза заблестели, может быть, от выпитого вина. И все же лицо его оставалось довольно мрачным, голова, неслыханно тяжелая, покоилась на руках. Те уже вовсю раскраснелись от холода. Но, несмотря на это, он продолжал безмолвно сидеть и думать. А думать ему было о чем. Мысли о солдатах и шаткости их положения сейчас уплыли далеко-далеко. Перед глазами, словно кистью, вырисовывался давно утерянный силуэт родного человека. Леви замер, затаив дыхание, чтобы отчетливее представить его себе, оставаясь для него, увы, невидимым! Вот он сидит в маленькой кухне, в руках газета, а рядом дымится в чашке свежий чай. Вот в кухню вошла Кайла. На ней ее привычное черное платье с новой белой манишкой и маленькой брошью в виде яблока. Волосы наскоро заколоты, из-за этого кое-где выпали пряди волос и теперь спадали на плечи. У нее не было никаких особых талантов, никаких резко выраженных черт характера или своеобразных чувств и вкусов, благодаря которым она стояла бы выше обычного уровня женщин — не было у нее и недостатков или пороков, которые ставили бы ее ниже этого уровня. Вот она беспокойно расхаживает по кухне из угла в угол. Точеный маленький носик слегка скривился, губы сжались в тонкую полоску. В зеленых глазах горел какой-то болезненный для ее бледного лица огонек. Руки без устали теребили ткань платья. Кайла иногда всхлипывала, вытирая скопившиеся слезы рукой.
Леви не понимал, почему она плачет. Не понимал он и почему она волнуется. Но почему-то именно такой образ «невесты» вырисовался перед ним сейчас. С презрением посмотрев на бутылку, Леви небрежно поставил ее на ступеньку и встал. От долгой неподвижности ноги онемели, и капитану пришлось постоять еще пару секунд, чтобы они не дрожали. Откашлявшись, он направился в здание.
***
Леви поднялся по лестнице, прошел длинный коридор. Из-за плохой освещенности и массивных стен он казался бесконечным. В полной тишине заснувшего этажа капитан уловил чьи-то шаги. Свечи горели плохо, и он не сразу узнал в скрытом мраком лице офицера Пиксиса. Он, скорее всего, тоже не сразу заметил Леви, от чего искренне удивился:
