В лесной тишине послышался несвойственный треск. Кто-то наступил на сухую ветку, и та громко разломалась на две части. Сашин слух был настолько острый, что даже эта мелочь не осталась незамеченной. Спрятавшись за ствол, она снова прислушалась. Шаги приближались.

— Один?

Верно, гость был один. Когда он остановился, то снова наступила могильная тишина. Даже кроны деревьев не шумели, наблюдая за столь необычной встречей. Саша слегка выглянула из-за ствола, желая рассмотреть гостя. Ружье было наготове.

В тени кроны большого дуба стоял человек. Он был высокого роста, в черном пальто и кожаных сапогах. Его лица не было видно. Саша тихо, чтобы он не услышал, направило на него дуло ружья, понемногу выходя из укрытия.

— Шевельнешься — пристрелю! Кто такой? — крикнула в темноту солдат. Силуэт не шевельнулся, лишь послышалось, как он откашлялся.

— Какая теплая встреча. Хорошо, что хоть спросили, а не сразу застрелили, — с легкой усмешкой сказал человек. — Дот Пиксис.

— Офицер Пиксис? — Саша тут же опустила оружие и подбежала к мужчине.- Капитан Леви ждет Вас в доме. Мне было приказано Вас проводить, когда увижу.

Не теряя времени, они направились к временному пристанищу разведчиков.

***

Распростертая на полу Кайла учащенно дышала. Кровь с ужасающей скоростью орошала рубашку и деревянные доски, которые уже впитали ее и стали темно-бардового цвета. Кайла была так слаба и так страдала от острой жгучей боли, что слезы из глаз лились рекой, а мир темнел с каждой минутой. Она лежала и боялась пошевелиться; рядом лежало уже бездыханное тело убитого наемника. Ее кровь смешалась с кровью убитого, сливаясь в одно, казалось, бездонное кровавое озеро, что заполняло комнату.

— Лейла?..

Лейла, услышав голос мамы, открыла уши и повернулась. В испуганных детских глазах застыли слезы, тело дрожало, как от холода, а губы скривились в немом крике. Эта ужасная кровавая картина настолько отпечаталась в ее сознании, что она смотрела на нее непрерывно, боясь отвести взгляд.

— Мама, что случилось? Почему везде кловь? — голос маленькой Аккерман очень дрожал. Ей стоило огромных усилий нарушить эту тишину, в которой уже чувствовалось присутствие смерти.

Кайла зашипела от боли. Кровь все не останавливалась, потоком сочась из раны вместе с жизненными силами. Голос дочки показался ей ужасно громким и звонким, от чего в ушах стоял шум. Прикрывая рану, она рыскала взглядом в поиске какой-нибудь ткани. Но волна страха окатила ее с новой силой, когда в глазах начало плыть. Мутные силуэты мебели сливались в темноте в одно черное пятно, и разглядеть что-либо было невозможно.

— Лейла, — сказала как можно громче Кайла. — Послушай, доченька, кха-кха, — фраза оборвалась из-за кровавого кашля, дарившего новую волну и без того ужасной боли.

— Мама! Что с тобой?! Мама! — Лейла потянулась к маме, но покинуть свой угол побоялась. Вытянув руку, она с мольбой наблюдала за страданиями Кайлы.

— Если ты мне поможешь, то все будет хорошо, — сжав зубы, чтобы не кричать, Кайла переждала боль и продолжила. — Найди мне ткань. Любую, но чистую. Что угодно. Быстрее.

Лейла сначала испугалась. До нее не сразу доходило, что хочет мама и почему она плачет. Отрешенно поморгав, она сидела и с ужасающей силой сжимала куклу. Потом, когда сознание поняло масштаб трагедии, а обессилившая Кайла упала на пол, Лейла тут же подбежала к шкафу. Кровь испачкала ее ноги и края рубашки, но девочка этого даже не заметила. Она судорожно выбрасывала вещи из шкафа. Куча вещей нарастала с ужасающей скоростью, пока Лейла не вытащила длинный белый шарф.

— Мама! Шалфик! — белая, как этот шарф, Лейла тормошила Кайлу, которая, как тряпичная кукла, лежала на полу. Кайла улыбнулась дочери уголками потрескавшихся губ и окровавленной рукой приняла спасительную ткань. Нужно было как можно туже затянуть рану и остановить кровь.

— Лейла. Платок.

Девочка тут же подбежала к кровати и достала из-под подушки маленький квадратик ткани. Рядом с красиво вышитым цветочком виднелись маленькие следы от слез. Лейла быстро всучила Кайле платочек и с ужасом наблюдала за искривленным от боли лицом мамы. Ей казалось, что если мама отправит ее в другой конец города, то столь большое расстояние она осилит за минуту — так она хотела ей помочь. Руки и ноги ее были в крови, одежда пропиталась проклятой алой жидкостью, а противный запах настолько въелся в волосы, что попади они в рот, тут же почувствуешь металлический привкус.

Пока Лейла с большими глазами смотрела на Кайлу, приоткрыв рот в немом крике, она уже завернула шарф вокруг талии так сильно, как могла позволить ткань. Тут же белый шарф вспыхнул алыми пятнами, больше и больше впитывая кровь. Руки дрожали от страха и режущей боли, все сильнее пачкаясь в крови. Зубы вот-вот могли треснуть от столь сильного давления, и девушка зажмурилась. Огромное множество разноцветных кругов всплывали перед ней, сливаясь в эфемерный рисунок. Болезненные стоны вырывались из-за стиснутых зубов: капли пота усеяли лоб и медленно стекали на закрытые веки. Тело ее слабо корчилось на полу, кровь смешалась с потом. Ей оставалось совсем немного.

Когда талия была полностью затянута шарфом, словно корсетом, Кайла выдохнула. Этот выдох был подобен рыку животного, что сумел вырваться из капкана. Кровь не остановилась полностью, но больше не лилась фонтаном. Дышать было невыносимо сложно не только из-за боли. Ткань впивалась в кожу так сильно, что каждое неосторожное движение приносило ужасную боль. Так, белая как сама смерть, Кайла сидела на полу, опираясь спиной о стену. Руки и ноги все еще дрожали от пережитого ужаса, то и дело колотясь в мелких судорогах. Голова гудела от нескончаемых приступов, и пошевелить ей казалось самой страшной пыткой.

— Мама?

Лейла, увидев, что Кайла замерла, тихонько подползла к маме. Та была холодная, вся в крови и почти без сознания. Когда до ее ушей долетел детский лепет, она через силу повернулась к дочери. В ее больших зеленых глазах читались растерянность и неподдельный ужас. Лейла не смогла больше сдерживаться и громко заплакала. Зарываясь тоненькими пальцами в волосы Кайлы, она прижалась к ней так сильно, словно хотела слиться в единое целое. Ее тело содрогалось от всхлипов, руки сильнее обвивали шею мамы. Кайла уже хотела погладить малышку по головке, но рука остановилась в сантиметре от ее макушки.

«Не могу», — она не посмеет прикоснуться к своему ребенку окровавленными руками. Даже сама мысль о том, что она ответит на вопрос дочери о ночном инциденте, заставляла волосы подниматься дыбом. Она буквально убила человека перед ребенком! Осознание этого момента дошло до нее только тогда, когда Лейла вытерла рукой слезы, оставляя на белом лице кровавую полосу. Она, наверное, еще не до конца понимала весь ужас их положения. Для нее самым главным было то, что ее мама жива.

— Мама! Я так лада, что ты в полядке! — ее взгляд опустился на туго затянутый живот.- Сильно болит?

— Когда ты вот так спрашиваешь, то не сильно, — на одном дыхании проговорила Кайла, со всей силы сжимая в руках край ночной сорочки. Она чувствовала, как от каждого ее слова кровь быстрее покидает тело. Мысли криво-косо, но все же собрались в единственную на тот момент мысль. Она подняла пустой взгляд на дочь и со всей серьезностью попросила:

— Листик и карандаш.

***

Убежище, найденное разведчиками, представляло собой убогий домик в лесу. Он был сложен из толстого кирпича, и щели плотно заткнуты мхом, так что внутри было тепло, а холодный ветер проносился над низеньким строением, не задевая его.

Внутри дом представлял собой самый обычный заброшенный дом лесника. Кухня состояла из ветхого стола и обшарпанной плиты, на которой уже не один год ничего не готовили. Пол был скрипуч, местами из-за гниения доски проваливались, образовывая дыры, в которых можно даже ногу сломать.

В одну из таких дыр уже угодил Дот, стоило ему только переступить порог. Эрен успел подхватить офицера, не давая возможности распластаться на полу.