«Туман, покой, печальная отрада…» Туман, покой, печальная отрада Осеннего затишья в глубине Запущенного нашего ботсада, Где так надежно одиноко мне… Ни улиц шум, ни солнца блеск не нужен, А надобно душе на прожитье В оправе лиственных октябрьских кружев Березовое тонкое шитье… «Я не бывала здесь давно…»
Я не бывала здесь давно… Забытые печаль и радость, Как в винном погребе вино, Здесь набирают нужный градус. Но есть отличье этих чувств От дорогих букетов винных: Они скромней на глаз и вкус И, хоть и терпки, но… невинны… «Есть станция на Украине…» Есть станция на Украине С названьем «Семь колодезéй»… Поэт ли так назвал один их, Пересчитал ли чародей? Так иль иначе было дело, А все ж поэзия сама Все семь крылом своим задела, Сронивши перышко впотьмах… «Иду я благою дорогой…» Иду я благою дорогой, Чураюсь и лени, и лжи, Но призрак ночлежки убогой Маячит, маячит всю жизнь. То вдруг ненароком приснится — В контексте тюрьмы и сумы… И те с каждой третьей страницы Мне машут рукой: «Это мы!..» Но мне в этих стенах убогих Неплохо вполне было бы: Отказ от условностей многих И легкий до крайности быт… А все остальное… Ну что ж… «Холодное утро – и завтрак холодный…» Холодное утро – и завтрак холодный: Кефир и полчашки вчерашнего кофе… И рифм не найду нынче, к делу пригодных… Вот к этому кофе – один лишь Прокофий… При чем тут Прокофий? И что же нам делать, Когда третий день нет в Киреевске света?.. И вот еще рифма пришла: тарантелла… Погреюсь пойду к костерку у соседа… «Она сошла в своем Белово…» Она сошла в своем Белово: И грязь, и скопище шпаны, И неустройство – одним словом, Не лучшее из мест земных. Тоска убогих магазинов, Давно не мытое окно, И новобранцев проводины — Смешно, и горько, и пьяно. Ничем-то этого не скрасить… Зачем она сошла, бог мой?! Увы, ответ и прост, и ясен: Она приехала домой… 1992 «Ночи – темные паузы жизни…» Ночи – темные паузы жизни — Заполняют причудливо сны, Воплощая вчерне и эскизно То, что жизнь прячет с той стороны. И фантомно присутствуя в этих Городах и событьях, как бы Видим то, что у жизни в запрете: Варианты реальной судьбы… «Из дома вышла – моросит…» Из дома вышла – моросит… Вернуться за плащом мне, что ли? Да пусть мне плечи оросит — Вдруг смоет каплю лишней боли… В такие сети залучит Порою жизнь, давя на вежды, Так горем белый свет застит, Что лишь на дождь одна надежда… «Есть событья, и чувства, и лица…» Есть событья, и чувства, и лица — Промелькнут и скользнут в никуда… Так летящая по небу птица За собой не оставит следа. Но в какой-то вдруг неуследимый, Ниоткуда не чаемый миг Оживут они слышно и зримо, Обозначив в судьбе внятный сдвиг… «С обновленной, ожившей душой…» С обновленной, ожившей душой Выплываю из этого сна я — Так спокойно и так хорошо… Отчего? И сама я не знаю. Что же снилось мне – уж не впервой, Так что стало до боли знакомо? Ветка тополя машет листвой Под окном незнакомого дома… «Я не люблю букетов пышных…» Я не люблю букетов пышных Или роскошных цветников: Я устаю от их излишеств И форм, и линий, и тонов… Куда как мне милей – в морозы — На подоконнике моем Одна, пусть высохшая, роза На фоне мглисто-ледяном… «Слыхал? На севере есть город…» Слыхал? На севере есть город Воробьевск… Как там, должно быть, тихо и спокойно… Река, должно быть, пристань, и песчаный плес, И церковь на холме, по-над рекою… Соседствуют там труд, согласье и любовь… И внятен ход времен неспешный… Слышна на чистых улочках людская молвь Да воробьиный переклик безгрешный… Уехать бы и мне в тот самый Воробьевск… «Вот там бы жить, где меж домов…» Вот там бы жить, где меж домов Синеет моря полоса И жадно ждут прощальных слов И встречи с ветром паруса… Тогда бы жить, когда еще Дым труб не вытеснил ветрил И, ими только оснащен, Корабль морской игрушкой был… Так жить бы, чтоб за годом год Луна, и солнце, и покой, И был бы жизни мятный мед Приправлен солью лишь морской… |
