– Много ли, мало ли, но только теперь я, кажется, из этого городка точно не уеду.

– А хотел?

– Пришлось бы. Ведь я просто на отдых приехал. На каникулы, если так можно выразиться. Поболтаться по незнакомым улочкам, посолиться в море. Ну, что-то вроде отпуска.

– Нет ничего более жалкого, чем человек, которому приходится возвращаться из отпуска, – усмехнулся Феликс.

– Но как иначе-то? – развёл руками Эмиль. – Нельзя же все время торчать на море и не работать.

– Пр-пр-пр. Стой. Почему ты считаешь, что работа исключает море и наоборот?

– Ну, моя-то точно будет исключать. Придётся торчать круглый год в дата-центрах или службах техподдержки, ну, или в каких-нибудь проектных институтах.

– Сразу видно, ты об этом мечтал с детства, – лукаво подмигнул Феликс. – Стать айтишником, да?

– Да каким, к чёрту, айтишником! – досадливо махнул рукой Эмиль. – Я писателем хотел стать. Детективы там всякие, таинственные приключения и всё такое.

– А что мешает? Судя по возрасту, тебе пока открыты чуть более чем все дороги.

– Как что мешает? Да разве литературой проживешь? Нужна нормальная работа, как у людей. Да и потом, на филфак я бы не прошёл. А так совпало удачно, что у отца друг в Самарском политехе доцентом остался, вот и пристроили.

– «Пристроили»… – грустно вздохнул Феликс. – Какое ужасное положение! «Нормальная работа», Иисус Мария! Зачем? Чтобы одиннадцать с половиной месяцев в году ненавидеть каждый день, а потом на две недели почувствовать себя человеком? И ради чего? Чтобы в конце пути оглянуться и понять, что профукал бесценный дар? Ну, нет уж.

– Но… как иначе? Бросить универ я не могу – мама расстроится, да и отец вряд ли одобрит. На работу без высшего не возьмут, а «Свободная касса!» орать не особо хочется.

– Да есть на самом деле тысяча путей и тысяча двести ходов, вот только не всем дано их увидеть. Когда мне было тридцать пять, я думал и рассуждал так же, как ты. У меня была должность, отдел с коллективом из восьми человек, и непреодолимая тоска каждый вечер. Пока я сюда не нагрянул как-то раз. И знаешь, как приятно было все послать к чёртовой бабушке? До визга.

– А деньги? Полагаю, слова «библиотекарь» и «миллионер» отнюдь не синонимы.

– Да ладно! – заливисто засмеялся Феликс. – Кто тебе сказал? Ох, дружище, вот серьёзно, заглянул бы ко мне на часок-другой, многое бы узнал. А заодно и шашлычка бы сварганили, а?

– Ну… Прямо и не знаю… Давайте, наверное, но только не сегодня.

– Окей, – улыбнулся пират. – Сегодня бы, кстати, и не получилось. Давай завтра. Встретимся в пять вечера у… скажем, ларька с чебуреками.

– Да, но если не возражаете, я ваш телефон бы попросил. На всякий случай.

– А, да без проблем, конечно. Пиши.

После полумрака читального зала залитая солнцем улица слепила глаза до слёз. Эмиль шмыгнул в тень длинных кипарисов и остановился, прислонившись к высокому каменному забору.

Так.

Девушка в красном – не из дома у горизонта, это понятно. Ведь до него Эмиль так и не дошел. Значит, это не она. Ведь та по легенде звала к себе, в дом с горелой комнатой. Но кто же тогда та неназванная особа, которая оставила объявление на радио? Или это какой-то сложный многоходовый маневр? В любом случае, сначала нужно понять, что там за дом около этого кино-отеля. Но только не сегодня. Хватит для одного дня блужданий и впечатлений.

Белый конверт все так же лежал на столике посреди комнатки. Эмиль взял его в руки и устало опустился на диван. Бумага всё ещё источала лёгкий свежий аромат, словно заклеившая его девушка только что выпустила конверт из рук.

Эмиль выпрямил спину и радостно улыбнулся. Реальность! Нет, это не может быть призрак сгоревшей комнаты. Привидения ведь если чем и пахнут, то уж точно не парфюмом.

Интересно, что это за марка? У кого бы узнать? Есть ли здесь магазин или отдел косметики? Так-так-так… Сколько времени? Нет, уже поздновато. Тогда остаётся только поужинать и отправиться смотреть, как уставшее солнце тонет в оранжевой воде.

До хинкальной идти не хотелось – далековато, да и Тариэл, скорее всего, не один. Эмиль вышел со двора, посмотрел вдоль улицы и отправился на базарную площадь.

В конце концов, выбор пал на цыпленка-гриль. Смуглый черноглазый продавец завернул ароматную тушку в тонкий лаваш, пожелав приятного аппетита. Эмиль уселся на высокий вращающийся стул и принялся методично расправляться с кушаньем.

«Ну, и пусть даже за мной следят. В конце концов, так у них больше шансов попасться».

Впереди ещё много дней лета. Если по деньгам, то можно будет потуже затянуть пояс и проскочить подальше. В конце концов, всегда есть возможность подзаработать. Всё, что угодно, только не покидать этого городишка, пока не станет ясно, кто пишет записки и устраивает слежку; что за тайна скрывается в сгоревшей комнате, и почему надо обязательно попасть в дом у горизонта.

А там – как получится. Может, у кого-то и удается устроить свою жизнь в режиме вечного отпуска, но что-то до сих пор таких на пути Эмиля не попадалось. Хотя, может, он просто их не замечал. С другой стороны, ведь живут же здесь, прямо на этом побережье люди, и что-то же они делают? А есть ещё всякие там Лазурные Берега, Сардиния и прочие райские места. И вот просто так можно вечером дойти до моря или присесть за столик в кафешке-террасе с видом на закат и слушать, как где-то вдалеке трепетно дрожит голос гитары.

Но нет, нет. Слишком уж фантастично. Наверняка, тамошние жители по вечерам приползают в свои домишки, не имея ни малейшего желания тащиться куда-то там ещё на море, купаться и гулять. День прошел, и ладно. Ведь так живут все. Так надо.

Рядом присел огромного роста человек в косой кожаной куртке и с гитарой на спине. Он оценивающе посмотрел на Эмиля, прищурил глаз и достал из кармана пачку сигарет.

– Кружку «Жигулевского», будьте столь любезны, – низким тяжёлым голосом обратился он к бармену. – И шаверму.

Эмиль немного отодвинулся. Почему-то этот человек не вызывал ни доверия, ни расположения.

– Меня просили передать вам песню, – сказал странный посетитель, снимая с плеч гитарный ремень. – Но я сегодня не в голосе, поэтому сыграю только минус.

Зазвенели струны, запрыгали аккорды. Эмиль прислушался. Что-то было знакомое в этой музыке, но точно сказать, что за песня, не получилось.

Странный человек закончил играть, повесил гитару на спину, закурил и отхлебнул приличный глоток пива.

– Очень здорово, – промямлил Эмиль. – А… можно узнать, что это за композиция и кто именно вас попросил её сыграть?

– Ну, ты даёшь, чувак, – пробасил гитарист. – Это же Strange от великих The Doors! То ли я на старости лет так хреново играть стал, то ли ты в классике рока не рубишь. А вот кто заказчик, не скажу. Более того, если продолжишь вопрошать, мне придётся остановить тебя, возможно, прибегая к мерам физического воздействия. По мордасам, короче говоря.

– Понял, – сглотнув, сказал Эмиль. – Спасибо за песню, и позвольте откланяться.

Он завернул половину цыпленка в оставшийся лаваш и поспешил домой. Чёртов городишко!

Глава 7.

Вечер застал Эмиля сидящим на скалах высоко над морем. Внизу бились о камни тяжелые волны, рассыпая брызги и клочки пены, сверху орали чайки, взбесившийся ветер свистел в расщелинах между валунами.

Возможно, сейчас кто-то смотрит прямо в спину. Или орудует биноклем. Кому-то известно, куда пойдёт сегодня Эмиль, и что он будет делать. Эх, увидеть бы этого кого-то, да спросить по-хорошему! А может, и не по-хорошему. Если, конечно, это не девочка.

Эмиль схватил крупный камень, рывком поднялся на ноги и с размаху швырнул булыжник в море. Шумно взметнулась в воздух вода, разлетелась в разные стороны.

– Эй, вы! – заорал Эмиль во весь голос. – Кто бы вы ни были! Я здесь, и здесь я останусь! Где бы вы ни прятались, я всё равно вас найду!

Где-то скалы крикнули в ответ, разнося эхо над морем. Поднялись в небо обеспокоенные чайки и принялись кружить над головой.