– Смотри, как бы самому потом жалеть не пришлось, – проворчал старик.

Не хотелось, конечно, никуда идти. Пригрелся. У меня все ломило: каждая мышца, суставы и сухожилия. Я сам сломался. Развалился на сотню частей. В жизни не поднимусь. Капрал сразу понял мое состояние и захотел вернуть себе потерянный авторитет. Поднялись мы одновременно. Слишком резко. У меня хрустнуло колено, а старика повело вправо. Чуть не упал! Тоже устал. Капрал незлобно ругнулся вполголоса:

– Да черт с ним.

Я тоже выдохнул свободно. В самом деле: глупо. Нашли, что делить. Тем более я все равно старше по званию, как ни крути. Опять же зарыли меня – вину должны чувствовать, вот это – настоящий промах в венце капральской карьеры. А тут зачем соревноваться?

Так я думал, пока мы шли к Илье. Парень призывно махал факелом по круговой, а потом ткнул в черный валун рядом с собой, говоря:

– Вот.

– Что «вот»?! – сразу огрызнулся Прохорович.

– Камень, – многозначительно сказал рядовой.

– Ты идиот, что ли? Мы ради камня сюда шли?! – взорвался сразу капрал.

Я вспомнил, как пару раз запнулся в темноте о сплетенные корневища и тяжело вздохнул – надо еще обратно возвращаться. Сережка завыл. Тоненько и жалобно. Худенькая его рука вытянулась, а скрюченные грязные пальцы стали показывать на валун. У меня выступил пот под мышками. Рука, сжимающая деревце-палку, начала мелко подрагивать. Испуг не проходил, и сердце непривычно застучало в груди, отбивая незнакомый ритм.

– Ага, – обрадовано протянул Илья, – проняло, салага? А меня, представляешь, как проняло? Я сел, а он как захрипит, как заморгает!

Сережка сильнее завыл.

– Свети! – буркнул старик.

Теперь и я увидел. Но не поверил. Мозг отказывался верить. Я не мог сложить картину. Восприятие не работало. Мне показалось, что на валуне, в расщелину, засунут человек по грудь. Но я не видел никакой расщелины! Человек поднял голову и на черном лице его блеснули глаза. Он смотрел на нас и губы его медленно раскрывались.

Сережка присел, озираясь по сторонам.

– Черт, – пробормотал капрал, включая огнемет, – ловушка!

– Нет никакой ловушки, – покачал головой Илья. – Захотели бы, давно бы нас накрыли.

– Точно, – старик расслабился, но огнемет не выключил. – В рубке могли бы. Мы там, как котята в мешке, были.

Я подошел к камню. Осторожно потрогал шершавую поверхность. Приблизился к человеку. Илья услужливо подсветил. Я с ужасом смотрел на идеально выточенный пилотский костюм, в черное лицо, в сумасшедшие глаза и с каким-то запозданием понимал, что передо мной человек в камне. Но кто? Кто мог туда его засунуть? И где ноги? И как… Казалось, он просто рос из камня. Шевелил губами, вращал глазами, силился что-то сказать. Внезапно я понял: он живой!

– Старина, – зашептал я, забеспокоившись. – Сейчас мы тебя вытащим.

– Не трогай его, – остановил меня капрал. – Ему не помочь. Теперь он – камень.

– Как не помочь? Он же живой!

– Он – камень! Остынь, Витюля.

– Вот и пилота одного нашли, – шмыгнул носом Илья. – Неожиданно, правда? Заметили? В этой жизни все случается неожиданно. Незавидная жизнь у пилотов. Летят, бороздят космос. Чистенькие и наглаженные мундирчики. Кушают всегда вкусно, и фрукты им по утрам дают. У них питание особое, Серега, не каша, как у нас с тобой. А потом ты – камень и ничего тебе не нужно.

– На его месте мог оказаться и ты! – огрызнулся капрал.

– Я? – засомневался рядовой. – Вряд ли. Я бы не дался! У меня разряд по бегу!

– А у них, думаешь, не было?! – вскипел Прохорович. – Разряд у него! Мы тут в шахматы, что ли, играем?!

– Кто это сделал? – зашептал я. Меня не слышали. Я смотрел на полуживого человека в камне и не знал, чем помочь бедолаге. Как облегчить его боль?! Как вообще можно оказаться в камне? – Кто это сделал?! – закричал я.

Илья и Прохорович замолчали, перестав бурно спорить. Рядовой потер щеку. Уныло посмотрел в сторону морского лейтенанта, смиряясь с мыслью о бесполезном существовании данного вида военных, и пробормотал, отвечая:

– Вестимо кто.

– Кто?! – вскричал я, чувствуя, как заалели щеки и начинают гореть уши.

– Так ведь, – рядовой нерешительно посмотрел на старика и виновато на меня, – нойдманы и сделали. Кто же еще!

Прохорович степенно кивнул, подтверждая его слова.

Мы сидели возле костра. Маленькие язычки почти не грели и в спину поддувало. Сон не шел. Каждый думал о своем. Я пытался расспросить капрала о странном народе, но старик толком сам ничего не знал. Давал какие-то отрывки информации, которые походили на пазлы весьма сложной картины. Цветные, яркие они пестрели островками в черном квадрате и никак не хотели складываться. Прохорович знал весьма поверхностно о нойдманах, об их религии – о карме и кармической связи рода, о влиянии прошлого на настоящее. А я удивлялся, как можно верить и поклоняться какой-то карме, когда истина очевидна: надо поклоняться Первому Колонисту – вот истинная религия, вот правда в каждом слове. Но что взять с дикарей? Куда бы ни прилетел, везде у племен свои верования. Старик осторожно рассказывал о ненависти титанов к непокорным рабам колониальной планеты. И не мог объяснить мне очевидного: как пилот оказался вросшим в камень. Я стыдился признаться себе, что боюсь нойдманов до икоты. Я не понимал простую логику. Дикари вызывали у меня страх. Я бы мог попытаться объяснить для себя жестокие пытки простых солдат, надсмотрщиков титанов, но превращение людей в камень я ни с чем и никак не мог увязать. Это же против любых правил!

Поэтому план, предложенный капралом, показался мне настолько абсурдным, что я замер, похолодев.

Старик же горячился и нервно потряхивал кулаком, рубя воздух:

– И что мы имеем? – грозно спросил Прохорович, обводя всех сердитом взглядом, после краткого предложения по спасению оставшихся пленных, которых надо было найти в непроходимых джунглях и отобрать у дикарей, умеющих людей превращать в камень.

– Нож, топор, винтовку без патронов и огнемет на два-три запала, – с готовностью отозвался Илья. Потом он развел руки в стороны, обнимая ночной бескрайний мир, и добавил, – почти проигрышное дело получается.

– Нет. – Старик упрямо махнул головой. – Нет!

– Разве?

– А если бы ты оказался на их месте?

– Я бы точно сбежал!

– А они не могут! – гнул упрямо Прохорович свою линию.

– Слабаки, – Илья махнул рукой и зевнул. – Проиграем. Можно даже и не начинать. Но помочь надо. Согласен.

– «Проиграем», – привычно передразнил капрал здоровяка, – балда ты. Верить надо!

– В чудо? – Илья замер, пораженный в самое сердце.

– В какое еще чудо? – нахмурился старик. – В передатчик слежения. По нему за нами придет подмога. Какая разница куда? Сюда или в лагерь нойдманов.

– Точно! По пеленгу за нами вышлют группу спасателей, а то и роту морской пехоты, – оживился Илья. – И мы как раз наведем отряд на банду. Получается, двойное дело сделаем: и нойдманов уничтожим, и своих спасем. Медали нам обеспечены, – дембель удовлетворенно потер ладошки.

– Точно, – согласился капрал. – Только не будет никакой роты морпехов. Пришлют одного титана. В принципе, и его должно хватить. Лейтенант!

Я вскинул голову, заглядывая в глаза старика, наполненные тревогой.

– Витя, ты с нами? Я пойму, если откажешься. Все-таки моряк. Ты же знаешь: пехота своих не бросает. У нас так принято.

– Морячок, – протянул Сережка и хотел меня погладить, но не дотянулся. Я покосился на него. И неожиданно для себя сказал:

– Конечно, я с вами.

– Отлично. Осталось разобраться, кто станет обладателем браслета. Вещица очень важная и нужная. Надо не потерять, – капрал в упор смотрел на Илью. Тот перестал улыбаться, осознавая важность момента, и сказал:

– Мне нельзя. Никак нельзя! Я молодой и хочу умереть героической смертью!

Старик вздохнул.

– Что еще удумал? Жить надоело?

– И вовсе не надоело. Просто я себя жалеть не буду в каждом бою! Мне медаль на дембель нужна. Такая, чтоб все завидовали. Пускай хоть руку оторвет.