Однако коммунистическое воспитание призывало к силе духа, к стремлению преодолеть временное поражение, двигаться и даже рваться к победе, к достижению поставленной цели.

Обида за непоступление, задетое самолюбие (одноклассники по школе, учившиеся не лучше, поступили в ВУЗы) являлись стимулом к работе над собой. Решение поступать в академию второй раз только укреплялось. Светлым пятном, связью с академией была переписка с поступившим на II факультет Василием Вытрищаком (впоследствии Василий Васильевич стал профессором терапии).

Работа в локомотивном депо явилась школой жизни. Общение с рабочими людьми давало представление об их мире, дружбе, характерах и взаимоотношениях. В этот период появилась оценка заработной платы и цены деньгам. Но все же главное, что постигалось, – это люди.

Второе поступление в академию было не менее трудным. Медицинская комиссия в 1965-м году определила пригодность на IV факультет – подготовки врачей для ВМФ. Набрал 17 баллов, но мандатной комиссией сначала был отклонен к поступлению, а через сутки все же был зачислен 139-м на I курс IV факультета.

Фото 1. Слушатель I курса IV факультета академии Жолус Б. (1965).

Фото 2. Младшие сержанты Н. Рыжман и Б. Жолус перед увольнением (1967).

Возможно, трудности при поступлении в сумме с желанием учиться послужили той базой, которая была стимулом к обучению и усвоению знаний. Интерес виделся во всех учебных дисциплинах, а это приводило к желанию постичь предмет изучения и науку в целом. На младших курсах все время отдавалось учёбе, а суточное количество учебных часов доходило до 17. В результате первая сессия сдана на «отлично» и остальные все до шестой – без четверок.

Фото 3. Жолус Б. на фоне крейсера «Аврора» (1968).

Командование факультета поощряло успевающих курсантов присвоением званий. Первым моим званием стало «младший сержант» – было «перепрыгнуто» звание «старший матрос». Последнее, а также «младший лейтенант» – звания, которые в жизни не пришлось носить. Звания курсантами воспринимались с гордостью, а в кругу однокашников оценивалось положительно, даже почтительно, но при этом отдельными товарищами с завистью. На третьем году учёбы был избран комсоргом курса и ещё 3 раза на следующих курсах переизбирался.

На четвёртом курсе утверждён Ленинским стипендиатом. Добавка к стипендии составляла 5 рублей. Самый интересный эпизод, связанный со стипендиатством, выразился в фотографировании для журнала «Здоровье». На каком-то из занятий на кафедру прибежал дневальный с указанием: «Жолусу прибыть в приёмную начальника академии». Зачем, почему – дневальный не знал. С трепетом прилетел в главное здание, вошёл в приёмную. Здесь и узнал от фотографа, что в числе 4 Ленинских стипендиатов буду сфотографирован для многомиллионного в тираже журнала «Здоровье». На фоне газоанализатора Орса-Фишера (кафедра физиологии подводного плавания и аварийно-спасательного дела) появился портрет, опубликованный ко Дню Советской Армии в 1970 году. Снимок являлся предметом гордости родителей и хранился под стеклом рабочего стола у отца. Но интересным был «отзвук общественности». Значительное время на мое имя поступали письма в академию с предложениями от девушек дружить. К тому времени я был женат.

Фото 4. За чтением монографии. Пятый курс (1970).

На странице журнала были помещены фотографии четырёх Ленинских стипендиатов. Б.В. Овчинников (II факультет) стал профессором в академии. Л.И. Воронин достиг тех же высот и даже стал академиком (очевидно, космической академии – на его счету были десятки изобретений) в Звездном городке. О судьбе капитана медслужбы А.Т. Яновского ничего не знаю.

Фото 5. Слушатели академии в год 100-летия В.И. Ленина на фоне главного здания академии (1970).

Фото 6. Ленинские стипендиаты академии в юбилейный год (1970).

В те годы слушателями факультетов подготовки врачей были и офицеры со средним военным образованием. Одним из таких офицеров на нашем курсе был старший лейтенант (к выпуску капитан) Лебедь Евгений Иванович – бессменный все 6 лет старшина курса.

Его строевая выправка, выполнение строевых приёмов вызывали восторг. Он окончил Московское общевойсковое командное военное училище имени Верховного Совета, где элементы строевой подготовки шлифовались до блеска. Знание им наизусть со знаками препинания положений общевоинских уставов послужили основанием говорить о нём за глаза «пистолет, в скобках – револьвер». Душевные же качества этого человека одним из первых смог оценить я. Меня приняли в академию и возвратили в Красное Село (летний лагерь академии) практически с поезда. Представил ему меня мой друг, отыскавший меня на вокзале Валерий Жерновой. Первое, о чём спросил Е.И. Лебедь, не голоден ли я. Тогда же от него я узнал и запомнил, что даже не числящийся на котловом довольствии один солдат не объест военнослужащих, если еда готовится для ста человек.

При хороших организаторских способностях Е.И. Лебедь, после увольнения из Вооружённых Сил, возглавил в Москве первую поликлинику РАН, принимал на работу отслуживших однокашников-специалистов, осевших в Москве и Подмосковье. Получилось так, что и меня он принял на работу заместителем по санитарно-гигиеническим вопросам. Евгений Иванович ушёл из жизни в 2017 году, мне пришлось организовывать почётный караул, вести траурный митинг.

Итог моего обучения в академии (44 экзамена): «отлично» – 40, «хорошо» – 4. Все выпускные государственные экзамены были сданы на «отлично» и в результате – красный диплом. На государственном экзамене по терапии начальник кафедры военно-морской терапии генерал-майор медслужбы профессор Сененко Александр Николаевич поставил «отлично с отличием». Зная после распределения свою предстоящую должность – врач-токсиколог ядерного полигона Новая Земля, я подошел к А.Н. Сененко на выпускном вечере с вопросом: «А могу ли я с этой должности поступать в адъюнктуру на кафедру ВМГТ?». Получил «добро». На нашем выпускном вечере присутствовал и генерал-лейтенант медицинской службы академик АМН СССР Герой Социалистического Труда Владимир Игнатьевич Воячек (1876-1971), вскоре он ушёл из жизни.

В.И. Воячек иногда приходил в учебный класс клиники ЛОР и делился своими воспоминаниями. Запомнился его рассказ, когда в Первую мировую войну он, находясь в Европе, оказался отрезанным от России воюющей Германией и добирался в Санкт-Петербург через Балканы. И ещё, Б. Муссолини пригласил его лечить ему болезнь уха. В.И. Воячек обратился в соответствующие органы за разрешением на поездку, но ему ответили: «Пусть Муссолини приезжает к нам».

Эта личность интересна ещё и высшим уровнем интеллигентности. Рассказывали старшие товарищи, что когда В.И. Воячек исполнял обязанности начальника академии, ему приходилось отдавать команды. Говорили, что он отступал от принятых уставных фраз и обращался: «Академия, пожалуйста, равняйсь. Академия, пожалуйста, смирно! Оркестр, играй, что надо!».

Поездка в Кремль на встречу выпускников военных академий с руководством государства – памятная веха в жизни каждого офицера. Специальный состав из Ленинграда вез туда и обратно в купейных вагонах наиболее отличившихся в учёбе выпускников ВВУЗов. Форма одежды – парадная вне строя, то есть без кортиков. В Кремле не для всех участников хватило места в Георгиевском зале, часть разместили для фуршета в Святых Сенях.