У меня началась паника.

«Ну же, давай вставай! – кричал я, кружа над женщиной и своим телом. – Да вставай ты! Пожалуйста!»

Кажется, от всплеска эмоций я разревелся, хотя не уверен, что в моем состояние такое вообще было возможно. Впрочем, кричать и грести вне тела я тоже как бы не мог, тем не менее делал это или представлял, что делаю.

И тут свет померк, меня вновь окружила тьма, а затем неведомая сила дернула вниз.

– А-а-а-а! – заорал я и зашелся в кашле.

А через мгновение почувствовал, как меня переворачивают на бок. Тут же на меня обрушились звуки улицы: я услышал трель свистка, после которого последовал командный мужской голос и женские причитания. Я приподнялся на руках, попытался сесть на асфальт, и надо мной раздался строгий женский голос:

– Вам нельзя двигаться! Сейчас приедет «скорая» и вам помогут.

Говорила та самая женщина, что реанимировала меня. Она оказалась довольно молодой, ей можно было дать лет около тридцати. Не особо красивое, но располагающее лицо: прямой нос, высокий лоб, волевой подбородок, сжатые тонкие губы. Взгляд серьезный, внимательный, даже пытливый. Так смотрит начальник на подчиненного или преподаватель на студента.

От разглядывания меня отвлек подошедший полицейский, вернее, милиционер, который сразу же завладел моим вниманием. Он был одет в форму из музея МВД. Когда-то мы курсом ходили туда на экскурсию. Увиденное в музее из моей памяти еще не выветрилось, так что я смог уверенно опознать на мужчине форму советской милиции. Китель и брюки темно-серого цвета, серая рубашка с галстуком, фуражка с высокой тульей и околышем красного цвета, на ногах яловые сапоги, на поясе кобура.

– Младший лейтенант Горзеев! – козырнул он.

Сюрреализм какой-то. Словно я угодил в кинохронику советских лет.

Точно! Вот на что это все похоже! От догадки я дернулся, пытаясь встать.

– Поаккуратнее, товарищ, не упадите, – пробасил Горзеев, подхватив меня под локоть. – А вот и ГАИ, – добавил он, и мы все повернули головы в сторону подъехавшей легковушки желтого цвета с синими полосами по бортам.

Из машины вышли два сотрудника, тоже в ретроформе, и сразу же направились к нам. Я к тому времени уже стоял на ногах, слегка покачиваясь от шока и последствий удара автомобиля. Горзеев же, стиснув в своей ладони мой локоть, помогал мне удерживать равновесие.

– Лейтенант Попов! – представился старший из гаишников. – Рассказывайте, что здесь произошло.

Не успел я открыть рот, как вмешалась женщина в деловом костюме.

– Понимаете, товарищ лейтенант, этот человек выскочил прямо на дорогу, – немного нервно начала она свой рассказ. – Я ничего не смогла сделать. Ударила по тормозам, отвернула руль, но все произошло так быстро, что я просто не успела избежать наезда.

– Понятно, – проговорил он, изучая взглядом место ДТП.

Второй сотрудник в это время начал делать замеры.

– Ваши документы, пожалуйста, гражданочка, – потребовал Попов.

– Да, конечно. – Женщина протянула лейтенанту водительское удостоверение.

– Зудилина Ольга Васильевна, – прочитал он вслух. – А у вас, гражданин, есть с собой документы? – Попов повернулся в мою сторону.

– Э-э, – протянул я и принялся шлепать по своим карманам. В рубашке отыскался студенческий билет.

Только я собрался его раскрыть и посмотреть, что там внутри, как лейтенант ловким движением завладел найденной мною ксивой.

– Так-с, Чапыра Альберт Анатольевич.

Кто?! От потрясения я закашлялся.

– Пятый курс, – продолжил он читать содержимое билета, бросив взгляд в сторону крайнего корпуса универа. – Ну так и что произошло, гражданин Чапыра? – вернулся он к опросу.

– Ну, я переходил дорогу, а тут машина откуда-то вырулила. Не успел отскочить, – начал я импровизировать. Черт знает, что там произошло на самом деле, но вот лучше бы не меня признали виновным. Я еще не разобрался с тем, во что вляпался, и лишние проблемы мне были не нужны.

– Это я вырулила?! – возмутилась Зудилина. Ее глаза сверкали в гневе. Женщина обличительно ткнула в мою сторону пальцем. – Это ты бросился под мою машину!

– Да неужели? – ухмыльнулся я, но тут же посерьезнел. Если решат, что я самоубийца, то в психушку упекут на обследование. – Товарищ лейтенант, я из университета в магазин шел. Просто шел, не бежал, из кустов не выскакивал, водителей не пугал. А вот она, – теперь уже я выставил свой палец, – гоняет по городу, как по трассе Париж – Дакар.

Зудилина от моего спича покраснела, открыла рот, чтобы обрушиться с обвинениями, но тут неожиданно меня поддержала толпа. Люди, как оказалось, никуда не ушли, они с интересом следили за происходящим и даже решили поучаствовать в спектакле.

– Она, она виновата! – закричала бабка, потрясая клюкой. – Чуть человека жизни не лишила!

– Гоняют словно шальные! Дорогу перейти спокойно не дают! – перебивали ее женские голоса.

– Баба за рулем – обезьяна с гранатой, – заглушил всех мужской бас.

– А ну тихо! – это уже гаркнул лейтенант Попов. – Кто из вас видел момент аварии?

– Так это… Да я уже после подошел, – послышались голоса.

Зудилина посветлела лицом. Ответы ее явно воодушевили, и женщина вновь бросилась в наступление.

– Не видели, а наговариваете! Что за люди?! – закричала она. – Это он мне под колеса прыгнул и врет! Бессовестный!

– Гражданочка, не кричите так, – поморщился Попов. – Сейчас во всем разберемся.

Он вытащил из планшета чистый лист бумаги и принялся рисовать схему, периодически уточняя информацию у коллеги.

Неожиданно воздух со свистом резанула промелькнувшая немного в стороне от меня клюка.

– Это кого ты тут лгуньей назвала?! – закричала старуха и начала надвигаться на совершившую наезд женщину. Походу, она только что переварила ее слова и каким-то образом всё приняла на свой счет. – Да как ты смеешь?! Я ветеран, орденоносец! – Клюка стучала по асфальту, старуха надвигалась.

Зудилина, отступая, нырнула за спину все еще поддерживающего меня Горзеева, и я оказался первым на пути разгневанной старухи. Первому мне и прилетело клюкой. Хрупкое равновесие было нарушено, и я начал оседать.

Позади раздался вскрик Зудилиной.

– А ну прекратить! – Падая, я услышал голос Горзеева, которому пришлось меня отпустить, чтобы перехватить клюку.

– Убили! – истерически закричали женщины. Кто-то даже завизжал.

Я в это время лежал на асфальте, морщился от боли в локте, на который пришелся основной удар от падения, и изумлялся.

«Верните меня обратно!» – кричал я куда-то в небо, не разжимая губ.

Вот какого хрена меня сюда занесло?! Нет, я читал, конечно, книги про попаданцев. Но там в СССР обычно старперы отправлялись. Они когда-то жили в нем, знают его специфику, ностальгируют по нему. Поэтому и принимаются в новой жизни усиленно его спасать. А я здесь при чем? Зачем меня сюда отправили? Чего я здесь делать-то буду? Мне вообще до звезды этот СССР. Я в нем не жил и, соответственно, никаких нежных чувств к нему не питаю. На кой я здесь сдался?!

– Чапыра! Ты чего тут разлегся?! – Мои стенания прервал незнакомый женский голос.

Взгляд наткнулся на нависшую надо мной девушку. Строгая белая блузка, застегнутая под самое горло, черная юбка, открывающая острые колени. С двух сторон от ее русой головы болтались завязанные синими лентами тощие косички.

«Это еще кто?» – успел подумать я, прежде чем меня принялись поднимать в четыре руки.

– Да где эта «скорая»? – обеспокоенно заозирался Горзеев.

– Вы, гражданочка, кто будете? – раздраженно поинтересовался Попов у нового лица.

– Я комсорг. Лебедева моя фамилия, – поправив очки в толстой оправе, важно заявила девица и строго спросила: – А что здесь происходит?

– ДТП у нас здесь, – вздохнул Горзеев, вновь поддерживая меня за локоть.

– А при чем здесь Чапыра? Его на комсомольском собрании ждут. Нам, товарищи, задерживаться никак нельзя, – не терпящим возражения тоном заявила девица-комсорг. – Чапыра, ты в таком виде собрался на собрание идти?!