А я все думал, что мне было трудно поверить в правдивость рассказанного Меркурием Максимилиановичем. Ведь этого просто не может быть! То есть черт с этими чертями, их существование, в конце концов, не противоречит здравому смыслу. Мой духовный опыт, равно как и духовный опыт всего человечества, был вполне на их стороне. Сознание отказывалось принять иное: безысходность, отсутствие вселенской справедливости. Мы противопоставляем добро и зло, благо и отсутствие блага. Но что это как не самообман? Просто в потоке горя и бед мы выдумываем надежду, которая предохраняет нас от отчаянья, но стоит ли какая-то реальность за нашей выдумкой? Ведь выдумки эти со всей очевидностью имеют свое собственное существование помимо реальных событий. Это как, описанное Эрихом Фромом желание спастись в "животном", "естественном" состоянии. Но человек осознает себя отличным от природы и потому возможность слиться с ней для него закрыта. Это ясно и без всяких никому в наше время ненужных философских рассуждений. Это как традиция в римской риторике описывать "естественные" варварские народы, обладающие простотой нравов, не знающие что такое деньги и подневольный труд. Но эти сочинения придумывались, когда эти самые варвары вторгались в пределы Империи, чтобы захватить золото, серебро и рабов. Но не обязательно постулировать свое природное или сверхприродное положение. Мы ищем справедливые страны, утопии, далекий Город Солнца, справедливого устройства на Луне, в конце концов, цепляемся за политические движения и мессий, обещающих справедливость и воздаяние. Все - обман ради сохранения веры в справедливость. Придуманную справедливость. Но если мы ее утрачиваем или начинаем сомневаться в ее нерушимости, создаем идею новой справедливости, принципиально отличной от старой, то наша ситуация резко ухудшается. Горя и бед становится больше. Интересно, а есть ли Бог?

   Я вышел на улицу. Внезапно обнаружилось, что надо мной небо, а под ногами асфальт. Сверкали фонари, а солнце скрылось. В воздухе пахло сумраком. Но от этого возникало щемящее чувство тоски. Хотелось искать и найти. Вдруг я столкнулся с человеком, который мне рассказывал когда-то поразительные вещи о книге Исмаила Нортатема в библиотеке им. Горького. Мы поздоровались, и спешно обменялись несколькими ничего незначащими фразами и этот совершенно незнакомый мне человек вдруг торопливо, словно боясь не успеть, затараторил: "Я долго думал о противоположностях, и теперь должен это сказать. Хотя объяснить это и нельзя. Ведь мы не видим истину, но блуждаем во тьме словно слепцы. Мы слепцы и есть. Вы должны это понять. Но если не поймете, вам же лучше. Я совсем запутался. Но суть в том, что мы мыслим словами. Поэтому нам не нужна истина. Мы познаем лишь ее словесное выражение, которое не может быть истинной. Хотя бы и потому, что истина вечна, а значение слов нет. То есть, то что мы формулируем сегодня, уже ложно завтра. Истина неизменна, но словесная шелуха отлетает от нее. Ведь значение слов очень быстро меняется. Почему так? Стоики подняли вопрос о том, соответствуют ли слова сути предметов. В плену этого спора человечество пребывало долгие годы. Но сама постановка вопроса в данном случае ошибочна. Так как слова временно соотносимы с объектами, но происхождение слов есть иное. Слова происходят из ожиданий, возлагаемых на предмет. Так множество столов объединяет не внешнее сходство или сродство, а общая функция, выполнение, соответствие которой является основанием для вычленения вида. Или. Мы не знаем окружающего мира, нам не дано понять его. Нам довольно правдоподобного мифа. А то, чего мы не знаем, нельзя зафиксировать в виде нерушимой формулы, словно отсечь косой ноги Меркурию. То, что нам реально дано - это упования. Сюда относятся и общие функции. Так мы ожидаем, что предмет будет нам служить подобающим образом. Из таких упований мы и выстраиваем наш язык, нашу речь. Поэтому даже если мы реставрируем прошлое, мы апеллируем к будущему. Таким образом, мы не познаем окружающий мир, но занимаемся выработкой словесных формул или ищем решения в рамках этих формул. И нет мира вокруг нас. Он существует для нас, лишь соприкасаясь с нами, находя отображение в нашей душе. То есть я хочу сказать, что если Бог с вами, то у вас еще есть надежда".