Делались попытки переименовать наш колхоз из Азазеловки во что-то более соответствующее советской идеологии, но безуспешно. Новые указатели таинственным образом исчезали, документы с новым названием сгорали, а партийные иерархи либо умирали, не сообщив своим приемникам имени, либо забывали его и не могли вспомнить. В последствие наверху кто-то решил, что Азазеловка - название хорошее, так как это имя носил свободолюбивый демон, взбунтовавшийся против затхлого регрессивного божественного мироустройства; в этом названии народ как бы поднялся над верой в доброго царя и увидел возможность бескомпромиссной борьбы.
С Перестройкой наша молодежь, перебравшаяся в город, начала в угоду моде интересоваться своим прошлым, утраченными традициями. В Одессе образовался "Клуб любителей азазеловской культуры." Но сразу возникло множество разногласий несмотря на немногочисленность членов. Были те, кто гордился родственностью французам, но встречались среди азазеловцев и сторонники украинского, германского и еврейского происхождений. А спорить о религии тут уж сам бог велел. Никто не знал, следует ли возрождать язычество или христианство; а если язычество, то какое - древнее общекельтское или новое, но исконно азазеловское. Но во всех вариантах выглядело это комично. Например, все почему-то думали, что предписание людоедства следует понимать духовно. В наше время, вы знаете, физическое людоедство непопулярно, но в чести духовное людоедство. Здание храма вернули общине верующих. Так что все снова стали отбивать там поклоны, слабо понимая, что к чему. Без священнической традиции и пророков вера мертва.
Где-то на рубеже 80-х и 90-х наше село посетил некий раввин, который долго вел беседы со стариками и все что-то записывал. Как мы потом узнали, он считал, что население села - потомки потерянных десяти колен Израилевых. Так мы получили право на израильское гражданство. И наиболее проворные, из тех, что перебрались в город, уехали, всего человек восемь. Конечно, никто их в Израиле евреями не записал. Там они стали гражданами второго сорта. А когда один иммигрант из бывших азазеловцев получил довольно неплохую работу, то нам и вовсе закрыли въезд.
Остался один вопрос, который очень логичен и правомерен, и вы все равно его зададите. Воздаяние! Есть поступки, которые неизбежно предосудительны всегда и при любых обстоятельствах. Нет. Не так. Всегда можно поставить под сомнение предосудительность отдельного проступка, но совокупная порочность, где один порок обуславливает другой, грязна и омерзительна так, что ничем ее не отмыть. Или вот я нашел более подходящую формулировку. Наш мир предполагает свет и тень, и тень оттеняет свет, и одно немыслимо без другого. И порочность - необходимое условие жизни, даже когда она направлена на уничтожение таковой. Человек совершает разные поступки, которые относительны по своему вреду и пользе. Что-то лучше, что-то хуже, что-то исключительно плохо, а что-то исключительно хорошо и всегда это зависит от ситуации. Мы сами в большинстве случаев придумываем, что такое хорошо. И все имеет свою светлую и темную стороны, причем, что для одного светлое, то для другого темное. Но бывает что поступок необратимо и несомненно порочен. Он влечет свинцовую цепь: порок за пороком, сея горе и боль, и тому, кто его совершает нет возврата, и кто увлечен этой цепью - связан навсегда. То что мы делали, сеяло зло, все более улавливаясь в его сети. И выход был быстро потерян. Уйти как рыбы из воды? Лишиться помощи демонов и быть испепеленным в ту же секунду? Нетрудно заметить, что радикальное покаяние сопричастно смерти. Кто на такое решится? Нас как бы уловили в сети. Мы сделали определенные поступки, после которых мы не можем вернуться назад. Остается только продолжать действовать в том же ключе. И я поставлю под сомнение роль покаяния. Ведь оно несет смерть. Но если мы и правда были законченными грешниками, то логично поинтересоваться были ли мы наказаны. Ответ на этот вопрос чрезвычайно важен по многим причинам. Во-первых, существование воздаяния пусть и не предполагает существование единого благого Бога, но существование Бога подразумевает существование и воздаяния. Есть, конечно, деизм, но он - глупость, потому что не имеет практического значения. Зачем людям бог, который не вмешивается в дела людей? Во-вторых, человек нуждается в ориентирах моральных, религиозных, идеологических и каких угодно еще, и здесь важно четкое определения полюсов - добра и зла, где добро хоть иногда побеждает зло. Если это условие нарушено, то человек распадается как личность, деморализуется. Можно также взглянуть на проблему и по-нашему, по-азазеловски. Каким образом возможно наиболее разумно выстроить жизненную стратегию? Зло почетно и вызывает всегда больше симпатий, чем добро. Постыдно быть обкраденным и почетно выстроить "процветающий бизнес". Все смеются над честными "неудачниками" и с восторгом зачитываются агиографиями подлых жуликов. Таким образом, если перевернуть ориентиры и четко их переформулировать, то, возможно, поступая по нынешним критериям подло, мы достигнем блага и счастья, не жертвуя целостностью личности.
Я много думал об этом, но ответа не нашел. Проблема, думается, в том, что мы рабы наших внутренних размышлений, но при этом неспособны увидеть и понять базовые основы нашего существования. По религиозным текстам получается, что Бог даже не прячется от нас, а наоборот всячески старается себя выпятить. Но мы не способны его увидеть. Мы и он слишком разные, хотя есть и иная точка зрения. Поэтому нельзя найти ответ на вопрос о существовании воздаяния, но можно его придумать.
Независимо от того, что мы придумаем и от наших личных биографий, добро в истории народов отсутствует, как бы мы не определяли или как бы мы не объясняли сущность зла. Независимо от избранных нами моральных ценностей, этической системы координат, коллективная историческая воля - всегда воплощение зла. Нет борьбы добра и зла, а есть борьба зла и зла. Словно бы Дьявол реализует свое деструктивное качество в истории. И без него истории словно бы и нет. А без истории человечество - не человечество. Приведу исторические примеры, чтобы было понятно, о чем я говорю. Подумайте кто прав в борьбе крестоносцев и асассинов, в борьбе анархистов и монархистов, в борьбе коммунистов и нацистов и так далее? Как их можно судить? Подсчитать, кто меньше убил? То есть, вы, разумеется, можете возразить, что я все упрощаю, особенно если у вас какие-то свои иные концепции. Но невозможно в беседе развернуто все обосновать. Займитесь обдумыванием этого на досуге.
Все это, конечно, отвлеченные теории. Все-таки, я думаю, что демоны нам помогли. Хотя население села и уменьшилось на две трети, но евреи пострадали много больше. Да и убивали мы с темной восторженной радостью, получая от этого удовольствие.
Когда рассказ отзвучал, повисла напряженная тишина. Я и Олег пытались задавать вопросы, но все невпопад. Нечего уточнять, когда не способен осознать основное, понять его в смысле принять. Это как спрашивать о каких-то незначительных грамматических тонкостях языка, который никогда не приходилось учить. Меркурий Максимилианович не ушел сразу лишь из вежливости. Но, покряхтев где-то пол часа, он раскланялся, ссылаясь на сильную занятость. Мы с Олегом пытались слушать Лед Зеппелин и болтать на разные темы, но было ясно, что это шелуха. Каждый из нас был всецело поглощен обдумыванием услышанной истории. И прорвало. Олег все высмеял. Ему была безразлична правдоподобность и моральность услышанного, а как филолог он посмеялся над безвкусностью рассказа, его сбивчивостью и отсутствием стиля, с неказистым неправильным употреблением слов, в котором можно было бы при других обстоятельствах усмотреть шутку. Все какое-то напыщенное, надуманное, неоднородно-рыхлое, с вкраплением каких-то глупых рассуждений в чисто историческое повествование. А чего стоит грубая асимметрия: подробностям в начале рассказа противостоит краткость и невежество в конце! Я пробовал было возражать (сам ведь пишу плохо!): чего ждать от пьяного крестьянина, и начало всегда важнее, чем развитие, так как все проблемы в зачаточном виде присутствуют в самом факте возникновения, и им то и обуславливается будущее. Олег лишь посмеялся над парадоксальностью моего мнения. И мы еще побеседовали о факте существования двух книг об Азазеловке: одна написана Исмаилом Нортатемом, а другая Меркурием Максимильяновичем. Я предположил, что первая - от Бога и излагает она истину, а вторая от Дьявола и в ней насмешка над истинностью. Поэтому первая - раритет, как сама правда, а вторая вовсе утеряна, так как Бог обязался стирать о грешниках саму память. Делает он это, впрочем, как-то неуверенно. Стирает не все, долго сохраняет что-то в Recycle Bin. И память о богоотступниках, теряя в деталях, приобретает романтическую идеализированную притягательность. Олег признал, что такой дискурс забавен, и мы расстались.
