Незадолго до обеда, на следующий день, служанка доложила мне об очередном приезде Даенго де Лансы. На этот раз он очень просил его принять. Я подумал, что это насчёт моей дочери и охотно принял его у себя в кабинете.

   И действительно - речь пошла о Белинде. Даенго со всем пылом, это я потом узнал его способности к притворству, признался в любви к моей дочери и просил её руки. Я уже хотел ответить согласием, думая о хорошей партии и намереваясь уговориться о сроках обручения и женитьбы, как вдруг в кабинет ворвался разъярённый де Календца.

   - Негодяй! - закричал он. - И ты здесь! Человек без стыда и совести! Да как ты смел нарушить покой этой семьи!?

   Я не понимал своего родственника и неожиданно в висящем напротив зеркале увидел, как правильные черты лица Даенго де Ланса исказила судорога злобы и ненависти. Из-под плаща, в котором он пожаловал ко мне, он выхватил пистолет и, прежде чем я успел шевельнуться, выстрелил в сторону де Календцы. Тот схватился за живот, а пол около него обагрился кровью.

   На звук выстрела в кабинет вбежали слуги, а затем вбежала Белинда. Она с ужасом на лице увидела потрясшую её картину.

   На полу стонал и корчился от боли де Календца, меня, сидевшего с бледным лицом, в полуобороте к двери, и де Лансу, с пистолетом в руке, лицо которого, помимо злобы и ненависти, выражало теперь наслаждение от только что содеянного преступления.

   Кабинет находился на первом этаже, невысоко над землей. Де Ланса бросился к окну и, выбив своим телом раму, исчез, сбежав по улице. Его не смогли тогда поймать, и это отразилось в целом ряде бедствий, обрушившихся на нашу несчастную отчизну.

   Де Календца, не смотря на своё здоровье и отчаянную борьбу врачей, скончался через четверо суток. Он к счастью был в бреду и так и не узнал, что натворил его давнишний враг. А моя дочь, после этого случая, преисполнилась презрения к Даенго де Ланса.

   Гарнед де Барнс тяжко вздохнул.

   - Возможно, вмешательство де Календца подтолкнуло де Ланса к дальнейшим поступкам, - послышался голос Эр Лана, любившего изучать психологию и разбиравшегося в причинно-следственных поступках людей.

   Может рассказ о юноше де Ланса, ставшем разбойником, был бы продолжен далее, но тут путешественники вышли на вершину холма. С него им предстала картина города, лежавшего перед их взором.

   - Не может быть! - у Чарльза Уарта даже голос сел от волнения.

   Глава двадцать четвёртая

   Целую неделю понадобилось путешественникам, чтобы обжиться в Каврнитоде, столице Орингасира - в высшей степени цивилизованной стране. Все путешественники отдыхали. Что касается Гарнеда де Барнс, его дочери и спутников, то де Барнс был принят президентом Орингасира на третьи сутки, так как де Барнс был уполномоченным послом.

   Президент Ойлеке Дарьент пообещал предоставить помощь Перогодару и уверил представителя государства - Гарнеда де Барнс - в том, что она последует незамедлительно. Через сутки, водворив Белинду и Тейбери в учебное заведение, де Барнс занялся торговыми делами, а закончив их, он в сопровождении охраны отбыл на родину.

   Несколькими часами позже, из Каврнитода выехала сильно вооружённая спецгруппа, отряженная уничтожить банду де Лансы и другие группы разбойников.

   Орингасир являлся преинтереснейшей страной и столица её - Каврнитод - выражала это. Красивые современные здания различной конструкции, перемежались с островками растительности. Деревья, а особо в центре столицы, росли вдоль дорог, около различного предназначения сооружений стояла если не аллея, то хотя бы несколько деревьев в окружении клумб цветов. Возле некоторых строений, в окружении цветов и деревьев, располагался фонтан. В самом городе имелось несколько крупных, весьма красиво выполненных фонтанных устройств с фигурами, каскадные фонтаны. На территории Каврнитода росло несколько парков и подъезды к ним оформлялись в виде аллей.

   Давным-давно Орингасир забыл всякое воспоминание об автомобилях эпохи поршня и бензина. Наземным транспортом пользовались всё менее и менее людей. Почти все летали по воздуху. Одноместные, двухместные и многоместные глиссеры заполнили воздушное пространство. Небольшой чувствительный мозг, контролировал полёт, и никогда не происходило столкновений.

   Путешественникам дали полную волю действий, и они разбрелись кто куда.

   Один из них, а именно Валеко, тяготимый жаждой узнать как можно больше о стране, выбрал себе книги, отыскав обширный библиотечный фонд. На земле он привык к старым печатным книгам, и поэтому когда он приоткрыл дверь в местное книгохранилище, у него перехватило дух.

   Длинный ряд стеллажей в глубине здания и одиночные столики вблизи них. За столиками, погружаясь в чтение книг, сидела в основном молодежь. Как понял Валеко - это были студенты.

   Здесь находилась одна из тех библиотек, где читатель сам шёл в нужный сектор. Сейчас Валеко интересовал поздний период истории Орингасира и он с увлечением окунулся в поиски.

   Пока путешественники, действительно нуждавшиеся в этом, отдыхали, Валеко день за днём проводил в читальном зале, став его принадлежностью. Валеко находил успокоение за чтением и говорил, что только так он способен предаться досугу.

   Остальные предпочитали развлечения. Рауль, Чарльз Уарт, Витор Килси, Полин, Нэдсон, Эр Лан, Наталья Вашинкова, Теодора Метьюз - все они, вместе и врозь, различными группами, а иногда и в одиночку, искали развлечений на стадионах, в театре или кино, часто занимались спортом, играя в теннис или гольф за пределами Каврнитода, а иногда устраивали пикники.

   Лишь две пары не участвовали в активном отдыхе. Станис Лановин и Кати Вейс уже перестали быть сенсацией. Их устойчивое друг к другу чувство накрепко связало их. В среде путешественников предполагалось, что здесь, в Каврнитоде, они могут пожениться, хотя формальность подобного рода перестала быть обязательной на Земле. С этими двумя всё было ясно.

   Более занимала другая пара. Меж делом заметили у Сары Даулинг кое-какие чувства к Парауэлу. Красота Сары бросалась в глаза и, как женщина, по мнению подруг, вполне могла подойти в пару к королю. Сара всё чаще краснела при встрече с Парауэлом, и терялась, когда кто-либо заставал их вдвоём, пусть даже они беседовали на пустяшные темы. Однако за те дни, что они вместе провели в городе, по тому как они пропадали вдвоём на прогулках, стало ясно, что между ними установилось взаимопонимание.