– Так ты ж парень, – сказала она удивленно. Это мне и без нее известно, но я-то имел в виду другое.
Поехали вместе на метро. С ней как-то просто. Но и одновременно сложно. Еще при виде Полины, мне хотелось просто вот подойти и погладить ее по черным волосам, а вот попробуй!!
Самое странное, что девочки моего возраста удивительно… какие-то привлекательные… Их детские ещё тела становятся округлыми. Ну, там бёдра, грудь… Интересно, что они чувствуют, когда их грудь растёт?)) Сначала её нет, а потом начинает расти и вот уже майки её не вмещают… Наверняка сначала стесняются и даже может быть скрывают от родителей… Один раз я, кстати, видел грудь. Когда приезжала к нам на дачу тётя Таня из Сибири. Она переодевалась после купания, а мы с сестрой за ней подглядывали. Как бы в шутку вроде, но неожиданно я нашёл такой угол обзора, что сразу увидел её грудь – точнее, груди. Они были белые, небольшие, а на концах – розовые соски. Интересно, а у других девочек тоже соски розовые? А у Полины?) Она просыпается по утрам (интересно, а в чём она спит? Голышом, или в майке и в трусиках, или только в майке? Или в пижаме?), встаёт с кровати, зевает, потягивается, затем переодевается… Снимает майку и смотрит на себя в зеркало… А там её груди… Она их наверное поглаживает, потом улыбается, наверное, потом надевает лифчик…
Постоянно, честно говоря, думаю о Полине… Как можно объяснить, почему из всех девочек именно она так запала мне в душу?? ПОЧЕМУ??? Нас в классе было сорок человек, половина – девочек… Причём Полина-то пришла лишь в последний год моей учёбы в спецшколе, а до этого с первого класса я учился с остальными… Там была одна красивая… Там были все красивые… Мааске Лиля, например – она каталась на коньках, а Татьяна Гавриловна говорила нам, чтобы мы её запомнили, потому что она будет чемпионкой мира. У Мааске Лили глаза, как у лисички – узкие, а кожа светло-коричневая… Откуда-то с юга, наверное… Ещё была внучка какого-то великого – Оля Образцова. Вроде того самого Образцова, что создал Театр Кукол.
Тогда Татьяна Гавриловна прямо спросила: «Ребят, ну-ка, кто храбрый? Кто встанет и скажет, какая девочка ему больше всех нравится?». Все засмущались, действительно впервые такой вопрос жуткий прозвучал, будто вновь открылся ещё один новый мир… Я было испугался, а потом встал Ванька, сказал, что ему нравится… Соколова, что ли? За ним и я. Красный, помню, даже вспотел непонятно почему, и сказал, что мне нравится Оля Образцова. Она тоже почему-то покраснела и как-то странно засмеялась. В классе тоже все страшно веселились и смеялись, но Оля смеялась как-то по-другому…
Но почему лишь Полина настолько… Почему я всё время думал и думаю лишь о Полине Барышниковой?? Её фамилия для меня – как бомба. Сразу цепенею, когда её вызывают к доске… А когда играли – толкали девчонок и прятались от их гнева в «тубзообороне», Полина всегда обязательно в спину меня колотила своим портфелем… Правда, в тубзооборону к нам посмела войти лишь Таня Соколова – вошла, огляделась, а мы стоим с открытыми ртами! Она нарушила священный запрет на вхождение в наш туалет!
Полина Барышникова.
Неужели мы больше с тобой не увидимся??????????????????????????????????????
7 марта, вторник
По утрам приходится прежде занятий идти в храм и слушать "Жития святых". Никогда таких житий не слушал. Больше всего они напоминают какие-то… сказки, что ли. Ну, не бывает такого, что в этих «Житиях» написано!! Сегодня, например, читали про святого Алредия и иже с ним в лице Кесари Капподокийской просиявших. Что такое Кесария никто нам не объяснил. А мне, может, интересно?!
В общем, Алредий и другие удирали от войск какого-то императора. Этого императора, видимо, Алредий с командой достал конкретно, потому что император бросился вдогонку за Алредием лично вместе со всей своей армией!! Алредий с помощью молитв взлетал на воздух, перелетал горы, переходил, «яко по суху», реки и моря, ему приносили птицы и звери пищу, а деревья, звери, горы и моря уничтожали войска императора, пока император не растерял всё своё войско. Тогда Алредий со товарищи пришли к императору и смиренными голосами сказали: «Мы рабы Господа нашего, но предаёмся в руки твои – пусть сбудется воля Божья!». Не знаю уж, на что рассчитывал Алредий, явившийся к императору, только что потерявшему всю свою армию. Может, думали, что император обнимет их, простит и воспоёт с ними акафисты?? Да нет, всё закончилось так, как и должно было закончиться. Император тут же обнажил меч и «отсёк честные главы» мучеников. В общем, как-то я насторожился, если честно… Чем-то этот рассказ меня насторожил…
Читать нас заставляют эти «Жития» по очереди, увы. Галина Пална стремительно подходит к кафедре, стоящей в центре храма, берёт с неё Жития, резко оборачивается (все в панике рассыпаются в стороны) и дает ее кому-нибудь, чтобы этот несчастный громко читал молитвы «перед учёбой» и затем сами «Жития». Держусь на всякий случай у самой стенки, как и большинство народа.
8 марта, среда
– Ты спрашиваешь – любила ли я когда-нибудь? – спросила Аня, когда мы сегодня остались после уроков с ней вдвоем и сидели одни в классе. Учительница по английскому заставила нас выучить диалог, что мы и пытались делать, сидя так, что наши волосы соприкасались, и глядя в учебник. Я, естественно, ничего не видел и не слышал, чувствуя только щекотное прикосновение к шее прядки Аниных волос и ее бедро, которое, казалось, жгло мою ногу через плотную джинсовую ткань. Это было настолько волнительно, что я боялся пошевелиться. Сумерки были в классе, создавая атмосферу таинственности и каких-то тайн.
– Да, Гриш, я любила и была любимой, – продолжила Аня, мечтательно глядя за окно. – Это было много лет назад. Я купалась в Черном море, было, как хорошо помню, жарко и грело солнце. Вообще было, конечно же, прохладно. Так всегда на море. Откуда-то налетал северный ветер, и песок был в пене. И я, сам понимаешь, замерзла, и решила пойти домой. Но моей одежды нигде не было! Я бегала по всему берегу, и сам понимаешь, расстраивалась ужасно. Но тут из кустов вылез улыбающийся парень с моей одеждой. Оказалось, что я ему понравилась. Мы долго разговаривали, и он знаешь, как меня целовал? Я вся была исцелована. Так мы все лето целовались и купались, но скоро наступила осень, и мне пришлось уехать. Мы прощались со слезами, и поклялись друг другу, что никогда не расстанемся. Но на следующее лето его там не было. Я до сих пор сдерживаю клятву, и ни с каким парнем не общаюсь. – Аня закончила свое печальное повествование. На улице наступал лиловый вечер. Под окнами стучали каблуки прохожих. Где-то надрывно хрипела ворона. Крик ворон теперь будет всегда для меня связан с тем, как я иду в школу – когда на улице ещё тьма, и даже фонари горят, а теперь ещё и с этим странным случаем…
Аня откинула прядь волос со лба и строго взглянула на меня.
– Я вижу, ты хочешь меня поцеловать, – сказала она, нахмурив бровки. Я прямо ахнул.
– Нет, что ты, – испуганно сказал я, потому что, блин… Ну, как так можно прямо спросить в лоб???
– Нет?! – удивленно спросила Аня.
– Нет, – ответил я уверенно. Аня задумалась, потом решительно повернулась ко мне и, крепко взяв за плечи, сказала:
– Ты стесняешься, но это вы всегда так – сначала стесняетесь, потом за уши не оторвешь. – С этими словами она подарила мне крепкий поцелуй прямо в губы. Её губы были влажные, тёплые и пухленькие, а когда она прижала своё лицо к моему и я увидел её огромные восточные глаза (подведены чёрной тушью), и нос её коснулся моего носа… А когда приблизилась, я почувствовал на губах её лёгкое дыханье… и такой запах… лёгкий, но какой-то… жвачку, что ли, ела вкусную?… Блин, вообще круто было! Прямо наши носы прижались друг к друге и немного смялись, что ли, ну – как-то накренились – они же мягкие… А потом она наклонила голову в сторону, носы перестали касаться, а мои губы оказались обслюнявлены её горячими почему-то губками, полненькими такими, красивыми… И так странно: её кожа и лицо абсолютно напоминало моё по ощущениям – мягкая гладкая, бархатистая кожа… так странно, – она ведь другой человек! А по ощущениям напоминает меня… А глаза в сумерках класса блестели, в её левом глазу белок отражал зимнее высокое светло-сиреневое небо… А! Ещё волосы – они ж у неё густые, волнистые, и когда она наклонилась ко мне, то пряди её волос стали щекотать меня: и шею, и лоб, и щёки!
