– Это уже серьезно, хотя ты верно заметил, что предположение твое излишне навязчивое. Но где связь дела о покушении с этими событиями? Ты не бежишь впереди паровоза, Сан Саныч, не слишком ли торопишься с категоричными выводами?

– Я подумаю об этом, товарищ полковник, а потом конечный вывод вам доложу докладной запиской. Все по форме.

– Годится, – сказал руководитель следственного управления.

В это время на рабочем столе полковника Спиридонова зазвенел внутренний телефон. Валерий Захарович, знающий, что это прямая связь с дежурным по управлению, лениво протянул короткую руку и взял трубку.

– Слушаю, полковник Спиридонов, – сказал он вальяжно, но слова дежурного, видимо, заставили его подтянуть живот. – Понял. Давай-ка его быстро сюда, ко мне в кабинет.

– Что там? – спросил Соколовский, словно догадался, что новый вопрос может напрямую касаться его.

Хотя он знал, что если этот момент посторонний, то полковник резко и привычно поставит его на место, как уже многократно бывало. Спиридонов не допускал одних следователей к делам, которые вели другие. Он объяснял это тем, что желал избежать путаницы. Вот когда дело будет закрыто, тогда появится возможность обобщить данные и всех с ними ознакомить. До завершения каждому человеку необходимо заниматься решением своих служебных вопросов. Пусть даже в составе следственной бригады.

Но в этот раз полковник посмотрел на подчиненного добродушно и полюбопытствовал:

– Ты что, успел и на окно в туалете посмотреть? Предвидел, что преступник через него попытается убежать?

– Никак нет, товарищ полковник. Не успел. Как записку прочитал, так сразу к вам отправился. На окно это я еще раньше смотрел. Была у меня мысль о том, что там спрыгнуть можно легко, тем более имея специальную подготовку.

– Ты уверен в том, что у преступника она имеется? Ведь это, скорее всего, должна быть парашютная подготовка. Есть таковая у спецназа военной разведки?

– Я практически уверен в этом, – ответил Соколовский. – У них даже форма почти такая же, как у ВДВ. Только нарукавные эмблемы разные. У ВДВ – раскрытый купол парашюта, а у спецназа ГРУ – летучая мышь над земным шаром. А что произошло?

– Сейчас узнаешь, – ответил Валерий Захарович, услышав голоса, доносившиеся из приемной.

Дежурный что-то объяснял Лидочке. Она, похоже, не желала сразу пропустить его в кабинет, объясняла, что полковник занят.

– А что же ты раньше про окно не сказал? – поинтересовался начальник следственного управления. – Написал бы рапорт или просто словами сказал бы. Я сразу же принял бы меры, нашел бы людей, заставил бы их кучу срыть. Это не так уж и сложно сделать.

Сан Саныч хотел было ответить, но в это время дверь открылась. Майор Алексей Валерьевич Соловьев, в свободное от дежурства по управлению время являющийся руководителем финансово-экономического отдела, под руку ввел в кабинет нетвердо стоящего на ногах и вроде бы изрядно пьяного сержанта полиции, совсем еще молодого парня. Соколовский тут же встал и придвинул стул, чтобы Соловьев посадил его.

– Что с ним? – сразу спросил полковник. – Хлебнул лишку?

– Кажется, нет, товарищ полковник. Запаха не чувствуется, – сказал Соловьев, помахал перед своим крупным, аккуратно, со вкусом сломанным носом раскрытой ладонью и шумно потянул воздух. – Просто полный нокаут, очень глубокий. Совершенно ясно, что специалист бил. Точно в сонную артерию. – Майор показал пальцем на горло сержанта, куда был нанесен удар.

Там отчетливо просматривалось синее опухшее пятно.

– Очень аккуратно бил, я бы даже сказал, что жалеючи. Мог бы в другое место ударить, – проговорил майор и опять показал пальцем. – Здесь сонная артерия легче пробивается и попасть в нее проще. Можно даже позволить себе некоторую небольшую неточность. Однако существует угроза перебить кадык, а это почти стопроцентная смерть. Это я вам как мастер спорта по армейскому рукопашному бою говорю. В то место, куда был нанесен этот удар, еще попасть надо. Хотя бы вот так. – Соловьев сжал кулак и оттопырил большой палец, показывая, как можно ударить. – Но в данном случае преступник использовал, скорее всего, явару или куботан. От пальца не было бы такой опухоли. Вы не знаете, что это за штуковины, да? Так я объясню. Явара, она же якивара – разновидность холодного оружия, японский кастет для нанесении тычковых ударов, выполненный из дерева, металла или пластика. Часто используется как парное оружие для обеих рук. Напоминает собой простую палочку, порой бамбуковую. Наносит точечные прицельные удары по акупунктуре человека. Куботан, это явара, выполненная в виде брелока для связки ключей. Может использоваться и как кистень. Удар при этом наносится той самой связкой ключей, что тоже достаточно опасно.

Сан Саныч тяжело вздохнул. Он знал за майором Соловьевым привычку при каждом случае похвастаться. Я, мол, являюсь не только мастером спорта по армейскому рукопашному бою, но даже веду где-то спортивную секцию по этому самому виду единоборств. Этому человеку было совершенно не важно, что он, по сути дела, если говорить гражданским языком, являлся просто главным бухгалтером. Представлялся он везде и всегда как сотрудник следственного управления.

– А сам-то он что, язык проглотил? – недовольно спросил полковник Спиридонов, небрежно кивнув в сторону сержанта.

– Никак нет, товарищ полковник. Просто он до сих пор находится в состоянии грогги, то есть в нокауте. Если с момента нанесения удара уже прошло с четверть часа, то парень придет в себя только минут через пять, никак не раньше. Я это все говорю, исходя из моего опыта бойца-рукопашника. Я с подобными ударами сталкивался уже дважды.

– Тогда для чего ты его мне притащил, такого молчаливого?

– Вы сами приказали это сделать, товарищ полковник.

Старший следователь Соколовский не мог не согласиться со словами майора Соловьева. Он сам слышал, как полковник Спиридонов по телефону приказал ему, дежурящему по управлению, немедленно доставить кого-то к себе в кабинет.

– А я пока объясню, как его нашли, – проговорил майор.

– Объясняй.

– В соседнем с нами здании, как вы знаете, находится районный отдел полиции.

– Нет, не знаю. Я никогда не слышал об этом, – проворчал полковник.

Майор Соловьев не обратил на это никакого внимания и спокойно продолжил:

– Так вот, туда машина с задержанными клиентами возвращалась. Юнцы в торговом центре подрались, вот их и повязали. Старший наряда посмотрел в сторону и увидел ноги. Вернее, как сам сказал, одни подошвы ботинок из кустов торчали. Он подумал, что там пьяный лежит, и машину не остановил. Сначала они отвезли задержанных, оформили, в «обезьянник» закрывали, а одного сразу к дознавателю отвели. Старший наряда про подошвы вспомнил, когда их на другое происшествие отправили. Он приказал машине остановиться, вышел посмотреть. Там сержант лежит, едва-едва дышит. Старший наряда этого парня не знал, побежал к нам, думал, он из наших. Я тоже выскочил. Завели мы его в здание. Он оказался из нашего гаража, помощник механика. Я этому бедолаге пару вопросов все же задать сумел. Дал ему нашатырный спирт понюхать и уши потер. Он сказал, что какой-то дядька, одетый в камуфлированный костюм, из окна выпрыгнул, шагнул к нему и сразу его ударил. Но костюм не обязательно армейский. Такие сейчас работягам в качестве спецовки выдают. Больше сержант уже ничего не помнил. Это и понятно. Он после такого удара жив остался, вот и замечательно, есть причина для радости. Промямлил только, что у яблони стоял велосипед, прислоненный к ней. Старенький такой. Он как раз его рассматривал, когда схлопотал удар.

– Велосипед, говоришь? – с подозрением спросил подполковник Соколовский.

– Да, велосипед, – на полном серьезе подтвердил майор Соловьев свои слова и полюбопытствовал: – Почему это тебя, Сан Саныч, так удивляет?

– Да, почему? – спросил и полковник Спиридонов.

– Дело в том, что второе покушение на Косицина, сегодняшнее, было совершено как раз велосипедистом. С места преступления этот субъект скрылся именно на старом велосипеде. Вот я и думаю, а не один ли это человек? Вряд ли двое работали одновременно похожим методом.